Единственная для невольника (СИ) - Новикова Татьяна О.. Страница 47

— Доволен? — прорычал он, отирая ладонь о нагрудный платок.

— Не совсем. — Папа тоже вытер кинжал и положил обратно в стол. — Я считаю, что год службы Алисы в Свободных землях был кончен в тот самый момент, как ты вытащил её оттуда

— Это решаю не я, а гильдия боевых магов.

— Веришь или нет, но мне всё равно. Думается, среди верхушки боевиков у тебя есть подельники, ибо как-то же они допустили, что юные маги сами пойдут отлавливать «преступников». Ладно, это уже мелочи. Алиса, Стьен, можете быть свободны. Мы с Генри должны многое обсудить.

Я выползла из кабинета с гудящей головой. Не верилось, что папа может оградить меня от пограничной службы. Да и зачем? Ведь мне хочется сражаться! Пусть не с людьми, но с тварями или нежитью. В этом предназначение любого боевика. Какой смысл от магии, если её некуда применить?

Впрочем, сейчас пугало другое.

— Стьен… — я тронула молчащего мужчину за локоть. — Всё нормально? Если ты думаешь о том…

Не успела закончить. Он перебил на половине слова.

— Лис, давай поговорим завтра, — слабо улыбнулся, но в глазах читалась боль. — Я очень устал. День какой-то бесконечный. Разреши мне отправиться спать.

Разреши…

Будто бы просит госпожу. Точно не происходило между нами ничего, что связало крепче любых магических клятв. Словно не было бессонных ночей и дней наедине друг с другом.

Он попытался отвернуться, но я схватила Стьена за плечи. Развернула к себе рывком.

Не позволю тебе уйти. Не дам твоим ночным кошмарам вернуться.

Смотри же на меня! Не отводи взгляда!

— Что с тобой?!

— Ты слышала, что сказал этот маг, — надломленным голосом. — Я никогда не думал об этом, но… меня ведь могли опоить любыми снадобьями. Это правда.

— Ну и что? Какая, в самом деле, разница?

— Лис, — Стьен коснулся моего подбородка, нежно провел ладонью по щеке, зажмурившись, — ты никогда не сможешь считать меня равным. Просто признай это. Когда-нибудь тебя накроет осознанием: рядом с тобой убогий постельный раб. Я могу быть твоим хранителем, но не мужчиной.

— Я всегда считала тебя равным! — Из глаз брызнули слезы. — С самого первого дня. Неужели ты до сих пор сомневаешься во мне? Я хоть раз показала, что ты мне безразличен? Недостаточно извинилась за каждую свою ошибку?

Меня съедали непонимание и обида. За что он так? Почему не может довериться мне после всего, что случилось? Откуда в нем эти чувства? Я где-то оступилась? Что-то сделала неправильно?

Ничего не сказал конкретного, только попросил:

— Лис, позволь мне побыть одному. Умоляю.

— Конечно, — ответила глухо, готовая разрыдаться.

Тем вечером мы с отцом не обсудили ни магии, что может погубить меня в любую секунду, ни моих отношений со Стьеном. Папа долго ещё беседовал с Генри Оуэ, и тот покинул наш дом пасмурный и злой только к полуночи.

Надеюсь, отец расскажет, о чем они говорили.

Стьену постелили в гостевой спальне, мне же пришлось вернуться в свою комнату. Постель казалась огромной и холодной. Неуютной. Давно я не спала, не ощущая под боком тепла мужского тела.

Мне хотелось сорваться и на цыпочках прокрасться к Стьену, прижаться к нему, утихомирить его демонов.

Да только он сам попросил об одиночестве. Разве можно лишить его права на свободу?

Это была долгая, бессонная ночь. Тяжелая. Злая. Полная глухих, беззвучных рыданий в подушку.

Но едва начало светать, как меня подкинуло на кровати.

Нет. Всё. Не могу.

Я пойду и объяснюсь. Не отпущу этого упертого барана, пока он не поймет: мне не нужен никто другой. Сама принесу любую клятву. Докажу, что моя любовь к нему — не выдумка.

Я накинула на ночную рубашку халат, открыла дверь и скользнула в неосвещенный коридор. Наощупь двинулась вперед. Все-таки за месяцы вне дома многое забылось. Как бы не споткнуться о ковер или не задеть какую-нибудь напольную вазу.

И тут моя ладонь на что-то наткнулась. На что-то теплое, что схватило меня в охапку, притянуло к себе и прорычало на ухо:

— Прости меня за сомнения. Сам не ведаю, что несу. Я не смогу без тебя. Не выдержу. Не справлюсь. Ты нужнее воздуха, Лис.

Мне хотелось ему всё высказать. Хотелось отхлестать по щекам за то, что он до сих пор во мне сомневается. Хотелось молотить кулаками в грудь. Ругаться. Кричать.

Вместо этого я нащупала губы Стьена своими. Мягко. Осторожно. Будто бы в первый раз. Боясь отпугнуть. Он подался вперед, опустив ладони мне на талию. Наш поцелуй был солон от слез. Мы целовались, забывшись, словно в горячке.

Никто не знает, что будет завтра. Но сегодня, сейчас нет никого и ничего важнее, чем этот мужчина. Пусть мы разойдемся по разным спальням, но до самого утра губы будет жечь от поцелуев, а на коже останется запах его тела.

Что это, если не любовь?..

Глава 18. Пламя сердец

Этим утром я проснулась от того, что кто-то раздвинул шторы, впустив в спальню солнечный свет. Как же ярко! Невыносимо! Пришлось накрыться с головой подушкой, потому что глаза слипались, и в голове гудело от бессонной, тревожной ночи.

— Поднимайся, лежебока! — Ольга запрыгнула с разбега на мою кровать, чуть не угодив локтем мне в живот. — Папа говорит, что много спят только лентяи!

— Угу-у-у. Ещё полчаса, и встану…

Отвернулась к стене, натянув одеяло до подбородка.

— Ты же боевой маг! — Сестренка трясла меня за все конечности разом. — Правильные боевые маги по утрам сражаются со злодеями!

— Значит, я неправильный боевой маг! Дай, пожалуйста, поспать, — застонала я.

— Алиса, а расскажи про Стьена, — вдруг попросила Олли, ткнувшись носом мне в шею. — Он хороший?

— Замечательный, — я улыбнулась и подмяла сестренку, не позволяя той дрыгаться. — Мне невероятно повезло повстречать его и сделать своим хранителем.

— Ты его любишь?

Вопрос, такой простой и бесхитростный, заставил меня глубоко задуматься.

Люблю, конечно же. Но нужно ли знать сестре эти вещи? Не слишком ли она мала для «взрослых» историй?

Впрочем, оказалось, что скрывать уже бесполезно.

— Я слышала утром, как папа рассказывал маме, что вы любите друг друга, — поделилась она шепотом, — а мама повторяла: «Вздор! Вздор!» Но они выгнали меня, когда узнали, что я подслушиваю под дверью.

Ох, боги…

Глупо было ожидать, что родители останутся горды моим выбором. Папа ничего не успел сказать. Хоть он и изобразил равнодушие перед мистером Оуэ, но сомневаюсь в искренности его слов. Мама и вовсе не догадывалась о связи между мною и моим хранителем.

Я надеялась сообщить им сама, подвести к этому разговору плавно, когда они чуть лучше узнают Стьена.

Но карты судьбы легли иначе.

— Так любишь или нет?

— Люблю, — ответила твердо.

— Хочу однажды тоже влюбиться! — Олли спрыгнула на пол и закружила подушку в вальсе. — Чтобы он был самый-самый красивый и всегда разрешал мне есть конфеты!

— Так и будет. — Я лениво поднялась, потрепала сестру за косу. — Малышка, ты непременно влюбишься, обещаю.

Она долго ещё носилась под ногами, перебирая мою косметику, рассматривая платья и тараторя о том, что когда-нибудь выйдет замуж, и её избранник будет великим магом. Самым сильным во всей стране.

Я только грустно улыбалась, вспоминая свои детские мечты.

Всё валилось из рук. Мысли путались. Предчувствие неприятного, тяжелого разговора сдавливало грудную клетку. Я натянула домашний костюм из плотных брюк и рубашки с коротким рукавом. М-да, свисает как с огородного пугала, хотя раньше сидел впритык.

Осмотрела себя, отмечая, что под глазами чернеют синяки, а нос чуть искривлен, и теперь моё лицо как будто перекошено. Скулы выдаются, и кожа обветрена.

Может быть, мужчин красят шрамы, но женщин они делают несчастными.

Ладно, не будем о грустном. Ничего не сломала, жива-здорова, и на том спасибо.

Вскоре я стучалась в дверь родительской спальни. Безответно. Выждала ради приличия несколько секунд и заглянула внутрь.