Единственная для невольника (СИ) - Новикова Татьяна О.. Страница 45

— Стражников разносит в щепки, а всё такая же егоза, — отец беззлобно покачал головой. — Осталось разобраться, как быть с твоей магией. Моя дочь не должна погибнуть. Я всегда знал, что ты сильнее остальных, но никогда не осознавал реальной мощи. И вот…

Может быть, уже и не погибну.

Ведь рядом Стьен, который сдерживает. Который направляет. Который держит мою жизнь в своих ладонях.

Много позже, умытая, оттертая до красноты мочалкой, пахнущая душистым мылом, я сидела за обеденным столом и отвечала на бесчисленные вопросы Ольги. Сестренка не могла остановиться, даже когда мама строгим голосом попросила её помолчать.

Это десятилетнее рыжеволосое создание было не унять. Верткая, непоседливая, громкая. Ольга спрашивала обо всем и сразу. Крутилась на стуле, ахала в голос и повторяла: «Мамочка, ты слышала?!»

У меня пересохло в горле, а Олли всё не умолкала.

— Твоя сестра устала, — мягко осадил её отец. — Дай ей поесть по-человечески. Вы ещё успеете пообщаться. Договорились?

— Хорошо, — важно кивнула Ольга и обернулась к Стьену: — Расскажи мне, как живут настоящие рабы!

Тот сидел рядом со мной — почти вплотную, так близко, что я случайно касалась его рукой, когда тянулась к выпечке — и ответил с улыбкой, хотя я попыталась замять неудобный вопрос. Рассказал о том, что рабам приходится много работать, что они никогда не едят такой вкусной пищи и не носят таких вещей. Кстати говоря, Стьен в отцовской рубашке и брюках смотрелся очень благородно. Пусть рукава пришлось подкатать, да и папа был крупнее.

Но в целом… истинный лорд, не меньше.

Мы ужинали как нормальные люди, и такое обыкновенное действие казалось мне удивительным. Все вместе, за одним столом. Нет невольников и господ. Нет глупых ограничений. Родители могли бы отправить Стьена к слугам, но они преломили с ним хлеб. И за это я была особенно благодарна.

— Мамочка, ты слышала?! — вновь воскликнула Ольга. — А почему ты тогда кушаешь с нами, а не с рабами?!

— Олли! — Мама схватилась за голову. — Либо ты замолкаешь, либо идешь к себе в комнату.

Сестра мигом притихла, но посматривала нас с такой хитринкой во взгляде, что было понятно: ночью от меня не отвяжутся.

Если, конечно, эта ночь выдастся спокойной.

Я каждый раз вздрагивала, когда за окнами доносились голоса, а вот отец был невероятно расслаблен. Он спрашивал о Свободных землях, смеялся, когда я вспоминала про оживших мертвяков. Хмыкал в усы, слушая о магическом «звереныше» и беглом рабе по имени Вальгар, что вспоминал моего папу добрым словом.

Служанки разносили десерт — торт с малиной, густо покрытый белковым кремом, — когда в дверь постучали. Тук-тук-тук. В унисон с биением сердца. Гулко. Дробно. Оглушительно.

В столовой воцарилась гробовая тишина, и отец, обмакнув салфеткой губы, сказал:

— Думается, это ко мне. Дети, идите в кабинет, — он кивнул нам со Стьеном. — Я скоро подойду. Ирма, впусти нашего гостя.

— Ты в порядке? — спросила я Стьена, когда мы рухнули обратно за круглый стол.

Весь ужин он был каким-то скованным, будто мечтал оказаться в другом месте. Если и улыбался искренне, то только Ольге. Сидел, неестественно выпрямившись. Ложкой и вилкой управлялся с опаской. Хотя умел же!

Стьен взъерошил волосы.

— Всё нормально. Не привык просто, что ко мне обращаются… так.

За весь вечер мы едва ли обмолвились десятком слов, и сейчас я была бесконечно благодарна за минуты, проведенные наедине. Неизвестно, что будет дальше. Пока же можно дотронуться до его ладони, сплести пальцы и просто разговаривать.

Видеть этого мужчину рядом с собой. Слышать его голос.

Дышать одним воздухом.

— Так — это как? Плохо?

— Как с нормальным человеком. Мне разрешили помыться в хозяйской ванной, твой отец одолжил свои вещи. — Он коснулся рукава рубахи. — Твоя семья удивительна. Я привык, что ты другая. Но остальные…

— Прекрати. В этом доме ты — свободный человек, — отрезала я. — К тому же родители ещё не знают, что мы…

Я не успела договорить. В эту секунду порог переступил отец, следом за которым шел мрачный донельзя Генри Оуэ. Его лоб рассекала глубокая царапина, запекшаяся темной коркой.

«Неплохо приложился», — с мстительным удовлетворением отметила я, тронув себя за переносицу, которая ощутимо ныла.

Стьен разом напрягся, завидев верховного колдуна, но ладони моей не выпустил. Напротив, сжал её чуть сильнее, словно напоминая: пока мы вместе, всё будет хорошо.

— Присаживайся, Генри. Налить выпить? У меня завалялось отменное вино из винограда южных сортов, — отец пребывал в благодушном настроении.

— Инварр, ты сам знаешь, зачем я здесь. — Мистер Оуэ сел напротив меня, но не удостоил нас даже взглядом. Смотрел куда-то сквозь, будто мы не представляли для него никакой ценности.

— Знаю, поэтому и предлагаю пригубить вина перед тем, как мы начнем обсуждать похищение моей дочери, — он загнул большой палец, перечисляя. — Обман, шантаж, незаконный допрос, удушение. Мне продолжить?

— Ты не понимаешь! — Мистер Оуэ закачал головой из стороны в сторону. — Её связь с рабом особенная! Это меняет всё! Мы можем создавать подобные связки ежегодно! Я должен был убедиться…

— Убедился? Думаю, да. — Отец вытянул пробку из пузатой бутылки, разлил по четырем бокалам и поставил перед каждым из нас.

Винный запах щекотал ноздри. Сладкий, чуть приторный. Я никогда не любила алкоголь и сейчас смотрела безо всякого интереса на алую жидкость, переливающуюся от света магических огней, что мерцали под потолком. Стьен тоже не притронулся к выпивке, а вот отец пригубил вино. С наслаждением цокнул и продолжил:

— Так о чем ты хотел поговорить, Генри? Вероятно, ты пришел извиняться перед Алисой и её хранителем? — Мистер Оуэ промолчал, лишь стиснул кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Возможно, хочешь посулить мне любые деньги, только бы никто не узнал о произошедшем? — Вновь молчание, ещё тяжелее предыдущего. — Я догадываюсь, что твоё решение не было согласовано с гильдией. Ты думал, что принесешь им на блюдечке лакомую связку хранителя с магом, и тебе простят любое своеволие?

— Человеку моего чина не требуется чье-то одобрение, — гаркнул мистер Оуэ, но каким-то жалким тоном, будто сам не верил своим словам. — Инварр, подумай о том, на пороге какого открытия мы стоим. Твоя дочь может стать путеводной звездой!

Отец отсалютовал магу бокалом и допил вино.

— Моя дочь и так путеводная звезда, Генри. И за то, что ты едва не угробил её, я готов вызвать тебя на дуэль. Выбирай: оружие или магия?

— Папа!!! — вскинулась я.

— Не будет никакой дуэли, мы ведь взрослые люди, — проскрежетал мистер Оуэ. — Не глупи, Инварр. Давай поговорим.

— Поговорим? — отец почесал усы. — Что ж, давай попробуем. Дочь, — он подмигнул мне. — Тебе наверняка хочется о многом расспросить нашего друга. Не стесняйся.

Ох. Я не нашлась, что ответить. Вопросов скопилось так много, что они зудели внутри черепной коробки, бились все и сразу. Голова раскалывалась. Было невозможно выудить какой-то один и начать с него.

— Как вы нас выследили? — внезапно спросил Стьен, и мистер Оуэ аж передернулся.

Ещё бы. К нему обратился раб. Раб, что сидит наравне с господами, что смотрит со злым прищуром, что говорит безо всякого страха.

Раб, у которого гораздо больше чести, чем у верховного мага.

— Отвечай, — усмехнулся отец, откинувшись на стуле.

Перед тем, как заговорить, Генри Оуэ всё же схватился за свой бокал и осушил его залпом. В лице его ничего не сменилось, когда он проскрежетал:

— В амулеты Алисы встроены следящие чары.

Всё та же холодная маска отрешенности, словно выточенная в мраморе. Мистер Оуэ даже не повернулся в мою сторону. Говорил, упершись взглядом в пустой бокал.

Что?!

Я вытянула запястье, пытаясь высмотреть в браслетах нечто этакое. Практической пользы от них не было. Правильно сказал Вальгар: моя собственная энергия глушила сторонние заряды. Но мне нравилось носить их как отголоски прошлой жизни. Все эти цветные камушки, переплетенные кожаные нити, которые теребишь в моменты задумчивости.