На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна. Страница 25

Слеза скатилась по щеке Лизы.

— Ничего уже не обойдется. Понимаешь. Не обойдется.

Подруга крепко обняла ее. Поцеловала в плечо.

— Лизонька, ну, не надо, не надо.

Лиза всхлипнула. Она не сможет простить себе безрассудную неосторожность. Алексей всегда хотел, чтобы у них были дети. Теперь этого никогда не произойдет.

Глебов быстро шел по больнице, заглядывая в палаты. Малышев шагал следом. Низенькая хрупкая сестра милосердия попыталась их остановить:

— Господа! Господа, вам нельзя!

— У нас разрешение, — сохраняя полную невозмутимость, ответил Малышев.

— Чье разрешение?

Малышев сурово взглянул на настойчивую девицу и повторил:

— У нас разрешение.

Тон его голоса заставил ее отшатнуться.

— Может быть, все-таки спросишь меня, в какой она палате? — обратился он к Глебову. Алексей обернулся, с нескрываемой враждебностью посмотрел на него.

— Где?

— Палата в конце коридора. И ее выписывают сегодня.

Последние слова Малышева полетели Глебову вдогонку: Алексей быстро зашагал по коридору.

Заглянув в палату, Глебов увидел Лизу. Она стояла возле кровати одетая в теплое дорожное платье и пальто и в печальной задумчивости натягивала на руки перчатки.

— Лиз! — облегченно воскликнул Алексей, шагнув к ней, однако выражение ее лица остановило его. — Дорогая, с тобой все в порядке?

— Со мной все в порядке, — ответила она. Отвернулась и отошла к навесной ширме.

Алексей сжал зубы. Жена делала ему больно своей отстраненностью. Лежащие на соседних койках с любопытством смотрели на них.

— Я отвезу тебя домой, — произнес он, делая решительный шаг в ее сторону.

— Не стоит, — упреждающе ответила она и отступила. — Я уезжаю в Москву.

Это был ощутимый удар с ее стороны. Глебов резко задернул ширму, скрывая их от посторонних глаз. Приблизился к жене.

— Со Шмитами? — спросил он с сарказмом.

Лиза молчала.

— Это так?

— Я так решила. — Она напряженно выпрямила спину.

— Решила, значит? — Алексей начал закипать. Глубоко вдохнув, попытался взять себя в руки.

Огромным желанием было взвалить жену на плечо и насильно увезти с собой. Но куда?! Лопухин втянул его в свои грязные игры и ясно предостерег о последствиях, если Алексей не будет с ним сотрудничать. Он не допускал и мысли поставить Лизу под угрозу, а при сложившихся обстоятельствах остаться с ней он не мог. Однако отпустить ее было сверх его сил!

— Ты не забыла? Ты моя жена! — предостерегающим шепотом сказал он.

Она отвернулась. Помолчала. Вздохнула. Затем ответила:

— Я хочу пожить одна — без тебя. Понять, как быть дальше.

— Нонсенс! — Алексей резко развернулся, не находя себе места. Хлопнул ладонью по стене.

Лиза посмотрела на него грустными глазами.

— Ты хотел уехать. Уезжай. Я не держу тебя.

— Так в этом все дело? Ты не можешь простить мне. — Алексей горько рассмеялся. Затем стал серьезен. — Да, я был очень расстроен тем, что увидел. — он скрежетнул зубами. — Однако ты дала мне повод.

Лиза заткнула уши:

— Я не хочу это слышать!

Наступила тягостная тишина. Лишь за ширмой кто-то тихо кашлянул и притих.

— Прости. — Глебов обреченно вздохнул. — Сейчас не время и не место выяснять отношения.

Лиза опустилась на край койки. Алексей нервно взъерошил волосы, видя, насколько расстроена его жена. Он вздохнул, подошел к ней, опустился на колено, осторожно взял за руки.

— Все, что мне нужно — это твоя любовь, — сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— И тебе этого будет достаточно? — Лиза с малой долей надежды посмотрела на мужа.

— Да. — Он крепко сжал ее пальцы. Однако Лиза в нерешительности колебалась.

— Но, помимо любви, тебе нужен домашний уют, дети? Ведь так?

— Да, так. Лиз…

Она резко отвернулась:

— Тогда тебе нужна другая жена.

— Что?

Лиза судорожно вздохнула, встала и отошла в сторону:

— Я никогда не стану такой женой, какую хочешь ты.

Глебов поднялся, раздраженно вздернул подбородок:

— Раз я женился на тебе, значит, такая жена и была мне нужна! Еще есть какие-то сомнения?

— Перестань мучать меня!

— А ты меня!

Лиза замолчала. Замолчал и Алексей.

Глебов вновь заговорил первый:

— Послушай, Лиз, обещаю, у нас все наладится.

Лиза судорожно набрала воздух в легкие:

— Мы должны расстаться.

Ее слова сразили Алексея. Он побледнел.

— Это все из-за Шмита? — Он схватил ее за руку. — Шмит тебе нужен, да? Признайся — Шмит?

— Прекрати! — Лиза вырвалась из его рук, выскочила наружу. Алексей последовал следом, однако, запутавшись в навесной ширме, отстал. Лиза уже выбежала в коридор. Глебов кинулся вдогонку, задев плечом Малышева.

— Лиза!

Она оглянулась. В ее глазах читалась отчаянная решимость:

— Оставь меня!

Лиза подхватила подол платья и бросилась по коридору к идущей ей навстречу Кате Шмит. Лиз схватила ее за руку. Катя взглянула на Глебова, взяла подругу под руку и повела прочь. Неизвестный Алексею господин, сопровождавший Катю, последовал за ними.

Лиза ушла, а Алексей больше не стал останавливать ее. Он все еще смотрел туда, где она скрылась за поворотом, когда Малышев подошел к нему.

Глебов склонил голову. Он сейчас ненавидел их всех: Шмита, Лопухина, Малышева. Сдерживаемая ярость готова была вырваться наружу. Он сжал кулаки. Скажи Малышев хотя бы слово, Алексей бы выплеснул на него всю свою злость. Но сыщик молчал. Глебов кинул на него взгляд исподлобья, однако лицо Малышева было бесстрастным.

— Я готов ехать, — сквозь зубы процедил Алексей и зашагал по коридору. Малышев последовал за ним.

Лиза в сопровождении Кати вошла в квартиру, где проживала последние месяцы с мужем, и печально осмотрелась, словно была здесь в последний раз. Катя коснулась ее руки, Лиза грустно взглянула на нее и направилась собирать вещи. Подруга помогла ей. Наконец, упаковав вещи, они присели на дорожку.

В квартиру вошел знакомый Кати — адвокат Андриканис [42], сопровождавший ее в больнице, и взял чемоданы.

Перед входной дверью Лиза остановилась. Затем вернулась к столику в гостиной и схватила фотографию. Алексей переставил ее! А это значит, что ей грозит опасность!

— Что случилось? — спросила встревожено Катя.

Лиза посмотрела на нее:

— Я думаю, за мной следят!

— Почему ты так решила?

— Вот, взгляни. Алексей переставил нашу фотографию с камина на столик. Это наш условный знак опасности.

— Но почему в больнице он ничего тебе не сказал?

Лиза неуверенно пожала плечами.

— Я не знаю.

— И что же теперь делать?

Лиза осторожно выглянула в окно, но слежку не обнаружила. Затем повернулась к подруге.

— Я не могу подвергать вас опасности, — сказала она.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Прежде всего, мы уедем в Москву и там решим, что предпринять.

Лиза помолчала. Провела пальцами по изображению мужа. Вернула фотографию на прежнее место.

— Хорошо, — согласилась она и шагнула к порогу.

Спустя час, Алексей, столь же хмурый, как и выдавшийся морозный январский день, сидел в купе вагона. Малышев читал, или делал вид, что читает, газету «Русское слово» и словно не обращал на Глебова внимание.

На обороте газеты статья гласила:

«Под Мукденом. Чансямутунь. 10-го января. Здесь теперь оттепель. Сильный южный ветер носит облака пыли и песку. Участившиеся залпы осадных орудий раскатываются с необыкновенной силой. Итак, русско-японская война продолжается, а недовольство масс растет».

Попутчик перевернул страницу.

«Официальное сообщение. Петербург, 10-го января.

Фанатическая пропаганда, которую в забвении святости духовного сана вел священник Гапон, и преступная агитация злоумышленных лиц возбуждали рабочих настолько, что 9-го января огромная толпа стала направляться к центру города.