На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна. Страница 39

— Алеша, — прошептала она, и капелька слезы скатилась по ее щеке.

Катя Шмит сидела в кресле, прямая как струнка, и вышивала. Иголка с ниткой в ее руке взметалась вверх, затем вновь погружалась в ткань, закрепленную в пяльцах, и все повторялось снова.

Лиза, сидевшая напротив, задумчиво перевела взгляд от подруги на слегка покрытое морозным узором окно их нового дома. Еще неделю назад Катя предупредила ее о том, что они переезжают из особняка Шмитов. Было решено перебраться во флигель дома Плевако на Новинском бульваре, так как Николая тяготила богатая обстановка особняка, мешавшая простоте общения с рабочими, когда те к ним приходили. Новое жилье в сравнении с особняком было скромным, но уютным. И до фабрики было недалеко — нужно было пройти лишь Девятинский переулок.

Лиза тягостно вздохнула. Если бы Алексей ее искал, он давно бы нашел, независимо от того, куда она уехала и где проживает. Она ничего не знала о нем — где он, что с ним. Отсутствие известий угнетало и тревожило ее.

Катя в очередной раз взглянула на подругу:

— Что случилось? На тебе лица нет.

Лиза обернулась к ней:

— Не знаю… Что-то меня тревожит.

— Хочешь поговорить?

Лиза вздохнула.

— У меня снова был кошмар, — призналась она. — Но в этом сне погибает мой муж. Я боюсь, Катя, вдруг с ним что-нибудь случилось?

— Да с чего ты взяла! Успокойся. — Катя отложила шитье. — Это был всего лишь сон.

Лиза вновь вздохнула, нервно заламывая пальцы.

— Не знаю. Он ведь не дает о себе знать.

— Вот и прекрасно. Твой Алексей Петрович совершенно тебя не заслуживает.

— Катя пересела к ней на диван и взяла подругу за руки. — А твой сон можно очень просто объяснить.

— Как?

— Ты переживаешь разрыв. А сон говорит, что муж для тебя умер и пора его «похоронить и забыть». Господи, прости, — Катя перекрестилась.

— Да что ты такое говоришь! — Лиза высвободила руку из руки подруги. — Такие слова вообще не надо говорить!

Катя фыркнула:

— Когда разговор заходит о твоем супруге, ты становишься на его защиту. Скажи, ты действительно хочешь расстаться с ним?

Лиза отвернулась к окну и кивнула.

— Да. Хочу.

— Мой брат тебя очень любит.

Лиза покраснела.

— Катя, прекрати! Я замужем.

— Ну вот, опять! Ты что забыла? Сама только что говорила о том, что хочешь расстаться с мужем.

Лиза поникла, затем тихо напомнила:

— Ты ведь знаешь, почему я должна от него уйти.

— О, Лиза! — Катя сочувственно сжала ее руку. — Я знаю. Но на все воля Божья. И то, что случилось с тобой, не должно быть причиной, по которой ты должна уйти от мужа! Понимаешь?

Лиза смахнула навернувшуюся слезу тыльной стороной ладони.

Они не успели договорить — в дверь постучали, вошла прислуга, нанятая совсем недавно, и внесла поднос с давно ожидаемым чаем и ватрушками. На подносе стояла три чайные чашки.

— Барышня, барин пришел, — сообщила она. — Сказал, чтобы вы погодили, он в опочивальню прошел, скоро спустится.

— Аглая, я же вам говорила не называть нас «баринами». Николаю Павловичу это не понравится, — нахмурившись, сделала замечание Катя.

— Да как же вас называть-то? Ведь принято «барин», «барыня».

— Барин тот, кто ничего не делает, Аглая, — послышался за дверью голос Николая. Он вошел — умытый, причесанный, в свежей рубашке. Сразу же устремил свой взгляд на Лизу. Катя подмигнула ей, и она отвела взгляд в сторону, а Николай посмотрел на прислугу и продолжил: — А я, Аглая, работаю. Называйте нас по имени и отчеству.

Пока пили горячий чай, Николай рассказывал о том, что произошло за день на фабрике. Говорил о знакомом Лизе Карпе — рабочем Карасеве [76], с виду тихом, но на деле настойчивом и упрямом. Карп сколачивал революционную боевую дружину, в том числе и из рабочих фабрики Шмитов. Рабочие фабрики готовились принять активное участие в нарастающей в стране революции. Нужно было оружие.

Вскоре пришли Лиза и Алексей Шмит, и все дружно перебрались в столовую ужинать. При семнадцатилетней Лизе и пятнадцатилетнем Алексее старались не говорить о серьезных партийных делах, но вопросы о преобразованиях на фабрике обсуждали вместе: в шутку и всерьез каждый вносил свои радикальные идеи.

— Нужно вместо одиннадцати с половиной часового рабочего дня ввести девятичасовой…

— А может шести?…

— Да ты, брат, хочешь фабрику разорить на радость конкурентам?! Хорошо, что Коля, а не ты ею управляешь.

— Заработную плату рабочим также выплачивать и во время болезни.

— Ага, и во время забастовок! А что?!

— Нужно стариков, проработавших по двадцать-тридцать лет, освободить от работы, а жалованье продолжать им выплачивать.

— А хорошая идея!

— При фабрике нужно открыть амбулаторию, чтобы лечить рабочих и их родных.

— Отлично! Может быть, ты этим займешься, ты же работала в больнице?

— Я всего лишь была сестрой милосердия. Нужен настоящий доктор. А вот открыть амбулаторию я, конечно, помогу.

— Еще нужно требовать с администрации, чтобы они вежливо, на «вы» обращались к рабочим.

Их посиделки прервала Аглая.

— К вам, Катерина Павловна, пришел барин.

Бровь Кати поползла вверх: Аглая была неисправима!

— Николай Адамович.

— Так зови!

— Он поначалу хочет побеседовать с вами.

Катя переглянулась с присутствующими и поторопилась к гостю.

Не усидели на своих местах Лизонька и Леша: последовали за Катей, чтобы подглядеть и подслушать ее разговор с адвокатом Андриканисом. Коля даже не остановил их, предпочтя остаться с Лизой наедине.

Некоторое время они помолчали.

— Лиза, я бы тоже хотел поговорить с вами.

— О чем?

— Уж простите Катю, но между нами никогда не было секретов. Это правда, что вы хотите развестись с мужем?

— Вы задаете личные вопросы!

— Я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому что вы мне не безразличны, и вы об этом знаете. Как порядочный человек я не буду посягать на ваше внимание, но когда вы разорвете брачные узы, которые вас связывают, я хотел бы надеяться, что смогу сделать вам предложение руки и сердца.

Лиза напряженно уставилась в сторону.

— А Катя случайно не говорила вам, почему я хочу с ним разойтись?

— Говорила.

Лиза, резко развернувшись, посмотрела на Николая.

— И вы все равно хотите сделать мне предложение?

— Да, хочу.

— Но я уже никогда — никому — не смогу родить наследника. — Слова давались ей нелегко.

— Я понимаю.

— И вы все равно хотите жениться на мне?

— Да, хочу. Я люблю вас. Я сделаю все, чтобы вы были счастливы.

Лиза ничего не ответила: раздались шаги, смех убегающих Лизоньки и Леши, и вскоре в столовую вошла сияющая от счастья Катя.

— Николай Адамович сделал мне предложение, — сообщила она. — Коля, он хочет просить у тебя моей руки.

Шмит чмокнул сестру в макушку, прошептал «поздравляю» и отправился к ожидающему его Андриканису.

— А ты не хочешь поздравить меня? — Катя приблизилась к подруге, и Лизе пришлось перебороть свое негодование по поводу болтливости подруги.

— Конечно. — Лиза обняла подругу. — Поздравляю!

— Спасибо. Я так счастлива!

— Когда свадьба?

— Мы еще не решили. Пойдем, мне не терпится услышать.

Андриканис ушел довольно поздно и после его ухода все разбрелись по своим комнатам. Приготовившись ко сну, Лиза затушила свечу и подошла к окну. Ночь была темной и холодной. Год назад была точно такая же ночь, когда Алексей, которого держали в тюрьме, пришел к ней после освобождения. Он забрался в окно, она кинулась к нему в объятия, и ночной мрак перестал быть беспросветным и холодным. В тот момент Алексей сделал ей предложение.

Неожиданно Лиза вздрогнула, заметив силуэт мужчины, стоящего на улице и смотрящего на ее окно. Худой и длинный как жердь с копной белых волос. Лиза отшатнулась от окна. Она вспомнила о предупреждении, оставленном Алексеем. За ней действительно следили!