Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София. Страница 56

Сердце замирает и не бьется.

Уолтер слышит свой смех раньше, чем понимает, что смеется.

…

Он открыл глаза и несколько мгновений не мог понять, где находится. Желтый свет, заливающий келью, вызывал приступ жестокой тошноты.

Эльстер спала, положив голову ему на плечо. Уолтер закрыл глаза и прислушался к ее дыханию — ровному и спокойному. Ее отросшие волосы щекотали подбородок, а в правой руке она зажала его рубашку, словно пытаясь удержать.

Третий раз он видел этот кошмар. Ненавидя себя за это, Уолтер открыл глаза и пристально всмотрелся в лицо Эльстер, пытаясь понять, где затаилась ненависть, которая прорывалась наружу.

«Из-за нее за мной охотится Унфлелих. Из-за нее я просидел в тюрьме и теперь могу лишиться руки», — попытался убедить себя Уолтер, прислушиваясь к чувствам, которые вызывали эти мысли.

Мысли вызывали отвращение. Оказавшись снова в комнате в Лигеплаце перед девушкой, умоляющей его о помощи — поступил бы так же.

В этот момент он услышал, как кто-то дергает за ручку двери.

— Откройте, это я, — раздался голос патера Морна.

Эльстер проснулась, мрачно посмотрела на Уолтера и отошла к стене. Он медленно повернул ключ.

Патер Морн был один. Он торопливо зашел в келью и закрыл за собой дверь. Для трех человек крохотная комнатка была слишком тесной и у Эльстер не выходило сторониться патера Морна, поэтому она просто спряталась за Уолтера.

— Уолтер, мальчик мой… я так надеялся, что вам хватит благоразумия мне не писать, а прийти…

— Патер Морн, клянусь вам, не знаю, что говорил Джек, но я не убивал…

— Я знаю, Уолтер. О чем вы говорите, как я мог всерьез подумать… юная мисс — ваша невеста?

— Подруга, — уклончиво ответил он. — Эльстер, мы познакомились в Кайзерстате.

Эльстер за его спиной изобразила издевательский реверанс.

— Ничто не делает Сон Спящего крепче, чем любовь, — печально ответил патер Морн. — Пока молодые любят друг друга — мир будет существовать, а длится эта любовь мгновение или всю жизнь — так ли это важно… Я рад за вас, Уолтер. А теперь позвольте вашу руку?

Уолтер, поколебавшись мгновение, протянул руку. Не отводил взгляда, когда патер Морн осторожными пальцами снимал бинты.

Рана выглядела отвратительно. Кисть безвольно повисла, рука отекла и побелела, а сама рана покрылась светлым налетом.

— Уолтер, вы же понимаете, что это значит?

— Понимаю, поэтому и пришел. Мне нужен врач, но все врачи…

— Мистер… мистер Унфелих подробно уведомил меня о вашем положении. И о вашем тоже, мисс, простите.

— Вот как?! — прошипела Эльстер. — Ну так что? Отдадите меня? Не волнуйтесь, Спящий не проснется — я Ему не снюсь. Куда идти? Мне все равно, только спасите…

— Мисс, — мягко перебил ее патер Морн. — Вы стоите вот здесь, кричите на меня и у вас выступают слезы. Значит, вы снитесь Спящему.

Эльстер замолчала. Уолтер стоял, опершись о стену и пытался понять, что ему делать дальше.

— Вот что мы сделаем. Здесь есть комнаты под самой крышей. Туда нельзя подниматься никому, кроме клириков. У каждого клирика моего ранга есть комната Единения, думаю вы вдвоем вполне туда поместитесь. Я вызову вам врача…

— Патер Морн, каждый врач Альбиона знает меня в лицо, — тихо сказал Уолтер.

— Вы всегда были далеким от веры молодым человеком. Далеким от смирения и от Служения, иначе знали бы, что Служение бывает разным. Сотни клириков ежегодно отказываются от человеческих лиц, заменяя их Безличьем, белой маской. И от человеческого голоса… Вы уверены, что готовы стоять здесь и сомневаться во мне? По-моему вы сейчас упадете.

— Идемте, — с трудом кивнул он, потянувшись к плащу. Патер Морн мягко остановил его. — Выходите в коридор.

Уолтер почувствовал, как Эльстер сжала его руку.

В коридоре стояло инвалидное кресло, на котором лежали два черных рулона. Патер Морн протянул один Эльстер и начал надевать второй на Уолтера. Когда мягкая ткань закрыла его лицо, он услышал горестный шепот Эльстер:

— Предатель! Подлец, да как вы…

Теплые руки, сжимавшие его плечи исчезли, и конец фразы оказался заглушенным, будто рот зажали ладонью. Из последних сил Уолтер рванул ворот балахона вниз, пытаясь встать. И замер.

Унфелих стоял прямо перед ним и смотрел в упор. Уолтер отчетливо видел его безэмоциональное, тонкогубое лицо и пустой водянисто-голубой взгляд под круглыми очками в проволочной оправе.

Сзади к нему подошла Утешительница, высокая, темно-рыжая женщина с суровым лицом. Положила руку ему на плечо.

— Сэр, вам пора идти, — сказала она, и ее голос донесся словно из-под воды.

Унфелих обернулся и вежливо улыбнулся ей.

— Конечно, фрау. Проводите меня?

Эльстер тихо всхлипнула, но ее заглушил ответ Утешительницы:

— Пойдемте, сэр.

Уолтер проводил Унфелиха взглядом.

— Простите, я забыл вас предупредить о том, что у нас есть потайные стены, — горестно отозвался патер Морн, помогая Уолтеру надеть балахон и накидывая на его лицо капюшон.

Эльстер, ворча ругательства на кайзерстатском, надевала свой.

Лифт в Колыбели работал бесшумно и его стены были абсолютно прозрачны. Уолтер, не раз поднимавшийся на нем, правда не на самую крышу, невольно залюбовался зрелищем. Голубые стены, расписанные белоснежными узорами при подъеме становились похожи на облака. С каждым этажом облицовка становилась чуть темнее. Казалось, они поднимаются в небо, начав рано утром и закончив в звездной ночи. Стены последнего этажа были черными, а узоры в виде звезд на стенах слегка фосфоресцировали.

Эльстер стояла рядом и на ее лице не было ни одной эмоции. Когда патер Морн попытался взяться за ручки кресла, она решительно отодвинула его в сторону.

— Мисс, я вам не враг, — мягко сказал он, глядя, как она выкатывает кресло из лифта.

— Мне все равно, — сухо ответила она.

Комната Единения оказалась полукруглым помещением со стеклянной крышей и стенами. Все убранство составляла узкая кровать, кресло и тумбочка.

Патер Морн куда-то вышел. Спустя пару минут из коридора раздался грохот и шорох, как будто кто-то волочит за тобой тяжелый предмет. Эльстер молча вышла и почти сразу вернулась, таща вместе с патером Морном вторую кровать.

— Спасибо, мисс. Уолтер, я приглашу нашего врача через пару часов, а к вечеру, думаю, найду вам протезиста…

— Вы уверены? — тихо спросил он, до крови закусив губу.

— Да, Уолтер, простите. Я был на войне Журавлей и много лет был духовником вашего брата. Уверен, что врач подтвердит… поймите, Уолтер, реабилитация после установки протеза занимает немного времени, у вас стандартная комплекция, так что не нужно будет индивидуально… но даже если руку можно спасти — мистер Унфелих…

— Не надо, патер Морн. Я понял. Спасибо вам за все, — искренне поблагодарил Уолтер, пытаясь справиться с шершавым ощущением в горле, мешавшим говорить.

Он еще немного постоял на пороге, будто сомневаясь в чем-то, а потом, тяжело вдохнув, сказал:

— Я принесу обед, думаю, вам и правда нужно вино…

С этими словами он вышел за дверь.

— Я ему не верю! — заявила Эльстер, не дождавшись, пока дверь закроется окончательно.

— Эльстер, он прав. Может быть, руку и можно спасти, но у нас нет столько времени на реабилитацию. Это будет долгое и упорное лечение, а потом ее нужно будет разрабатывать… Я много общался с людьми, носившими протезы. Рука будет функционировать уже очень скоро.

— Уолтер, ты что, хочешь отрезать себе руку, хотя ее можно спасти?!

— А что еще делать? Скажешь мне?! Может быть, когда Унфелих не через стенку будет перед тобой стоять, мне махать тростью и говорить «Кыш»?! — не выдержал Уолтер. — Мне с каждым часом хуже, не знаю, что такое «Грай», но может это какие-то антибиотики, которые не давали мне в тюрьме сдохнуть, а теперь их действие заканчивается? Все будет хорошо.

Эльстер посмотрела на него, и Уолтеру вдруг показалось, что она сейчас проклянет его. Но она молча отвернулась и придвинула кровати друг к другу.