Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София. Страница 70

— Патер Ливрик? — послышался в микрофоне встревоженный голос Эльстер. Уолтер только махнул рукой — идем.

Вокзал не зря сравнивали с сердцем Альбиона. Огромное, полукруглое здание из темного стекла и правда кому-то напоминало вырванное из груди брошенное на землю черное сердце, разбросавшее неестественно длинные вены и артерии. Но Уолтеру всегда казалось, что Вокзал похож на паука, притаившегося в рельсовой сети.

Туман был здесь особенно плотным. Поезда — несуразно огромные, закопченные змеи — спали, прижавшись к рельсам и выдыхая ядовитый дым. Все на расстоянии вытянутой руки скрывалось в сплошной серости, а призраки людей и нависающее над головой здание Вокзала только усиливали тревогу. Уолтер не сразу заметил, что напуганная Эльстер взяла его за левую руку. Хотел забрать, чтобы не привлекать лишнего внимания, но потом пригляделся и слегка сжал пальцы, жалея, что не чувствует ответного прикосновения. Она выглядела совсем юной, хрупкой и напуганной — Уолтеру просто не хватило духа ее оттолкнуть, и он решил, что жмущийся к наставнику министрант, пораженный величием Альбиона, не вызовет подозрений. Мысль о том, что говорила об отношениях клириков с помощниками сама Эльстер, он с раздражением отогнал.

— Все будет хорошо, — выбрал он безликие, но теплые слова, постаравшись вложить в них все остальные, которые не мог сказать.

— Да, патер Ливрик, — отозвалась Эльстер, и голос у нее был совершенно несчастный.

На самом деле в подобных предосторожностях толка было немного — вокруг стоял монотонный шум.

Грохотали по рельсам поезда, скрипели экипажи, переговаривались проходящие мимо люди, и Уолтер постоянно слышал в микрофоне обрывки разговоров. Он крепче сжал руку Эльстер — чем ближе они подходили к Вокзалу, тем сильнее становилась тревога. Вокзал прятался в туман и звуки, почти лишая зрения и слуха. Уолтер, успевший привыкнуть к золотистому, теплому покою Колыбели, смотрел на возвышающееся над ним здание, как на маяк.

Люди-тени возникали из тумана и тут же исчезали. Вокзал словно выдыхал их вместе с черным дымом и казалось, что стоит остановиться — и толпа попросту снесет тебя, утянув обратно на полутемные улицы, с которых только что удалось вырваться.

Краем глаза Уолтер заметил, что какой-то особо торопливый мужчина в буром пальто и с огромным чемоданом вот-вот в них врежется. Не задумываясь, он выпустил из рук саквояж, с глухим шлепком упавший в грязную лужу и правой рукой притянул Эльстер к себе.

Мужчина пробормотал что-то виноватое, скрываясь в тумане. Уолтер, тихо выругавшись, поднял саквояж и принялся отряхивать.

— Да чтоб тебя!.. — теперь в голосе Эльстер слышалась настоящая паника. Он обернулся и замер.

На темно-серой куртке министранта расползся длинный разрез, сквозь который виднелась белая рубашка и полоска обнаженной кожи.

— Не вздумай бежать, — предупредил он, по ее позе угадав намерения.

— Но я не…

— Возьми саквояж, — глухо ответил Уолтер, почти силой вложив его Эльстер в руку.

Он взял ее за плечи и поставил перед собой.

— Иди. Иди, ну! — рыкнул он, заметив, что она медлит.

Ему было страшно. Хотелось схватить Эльстер за руку и бежать к Вокзалу, но он хорошо понимал, что именно если они побегут — их будет проще всего узнать в толпе. Он сжал в кармане револьвер, отчетливо понимая, что он сейчас бесполезен — не палить же во всех подряд. Но прикосновение тяжелого металла немного остудило панику.

Женщина в сером пальто.

Мужчина в бордовом сюртуке. На маске зачем-то нарисованы две параллельные белые линии.

Еще одна женщина с двумя детьми.

Мужчина с огромным брыластым псом. Пес дернулся и чуть не получил пулю между глаз.

Бурого пальто нигде не было видно. Уолтер сжимал Эльстер за плечи и заставлял ее идти вперед, прикрывая собой со спины и руками по бокам. Она прижимала саквояж к груди и он слышал в микрофоне ее сбивчивое дыхание.

Сотни людей в безликой темной одежде, с лицами, спрятанными за масками, шли им навстречу и сотни направлялись к вокзалу. Убийцей мог оказаться каждый, и спрятаться было некуда.

Желание бежать или закрыть Эльстер собой прямо среди всех этих людей, и так стоять так, пока Вокзал не опустеет, становилось все сильнее.

— Больно… — раздался в микрофоне сиплый голос. Уолтер на мгновение успел испугаться, что кто-то все же добрался до Эльстер, но потом понял, что слишком сильно сжал пальцы.

— Прости.

Он очень надеялся, что не повторяется история с мячиком.

Наконец, они дошли до Вокзала, сменив уличный полумрак на стерильно-белый свет тысяч светящихся лент, обвивавших потолки, колонны и даже стелящихся по полу. Уолтер прижал Эльстер спиной к одной из колон и забрал у нее саквояж.

— Уолтер?.. — растерянно прошептала она, не сопротивляясь, когда он начал судорожно ощупывать ее куртку.

Разреза не было.

— Вот так и появляются байки о клириках и мальчиках… — хрипло выдохнул он.

— Что с тобой такое? — сочувственно спросила она, осторожно забирая у него подол.

— Скажи ей правду, — вдруг потребовал Джек, и его голос звучал не в микрофоне, а прямо над ухом.

— Мне показалось, что тот мужчина пытался полоснуть тебя ножом. То есть… мне показалось, что он это сделал, — торопливо исправился Уолтер, услышав испуганный вздох. — Я видел разрез на твоей куртке.

— Надо уезжать из этого проклятого города… Он тебя с ума сводит, — тихо сказала она, сжимая его рукав. — Пойдем, сядем в поезд и оставим эту дрянь позади.

Уолтер вдруг подумал, что рельсы, раскинутые Вокзалом, тянутся гораздо дальше, чем кажется. Кайзерстат, отделенный морем, не был связан с Альбионом железной паутиной, но туда ему путь заказан. Если Вокзал и правда сердце, то наполненные ядовитой кровью вены рельс далеко разносят эту заразу, и он не сможет скрыться…

— Да что с тобой! — голос Эльстер вывел его из оцепенения.

— Прости, да, да, пойдем, — пробормотал он, оглядываясь в поисках выхода. — Как плечо?

— В порядке, ты левую совсем не сжимал — видимо, боишься, даже когда сходишь с ума, — усмехнулась она.

Раздался хлопок, похожий на выстрел. Эльстер, вздрогнув, вцепилась в его руку.

— Это означает, что через десять минут отправляется поезд. Видишь? — успокаивающе сказал он, показывая на огромное табло под потолком. Медные пластинки с выгравированными цифрами вращались, сменяя значения каждую минуту, и издавали ровный монотонный стук. Когда подходило время отправки — напротив номера поезда таблички замирали и раздавался сигнальный хлопок.

Эльстер кивнула, но руку его не выпустила. Уолтер, отчаявшись призвать ее к сохранению конспирации, не стал возражать. В конце концов, ей неоткуда было знать о том, как ведут себя с помощниками клирики. А те частности, которые ей удалось узнать, явно не подходили для разыгрывания на людях.

К поезду пришлось пробираться по высоким узким мостам, усиливающим сходство с паутиной. Уолтер поймал себя на том, что идет не глядя на указатели и почувствовал полоснувшее раздражение. Все же он дышал с Альбионом в одном ритме, понимал его знаки, как явные, так и тайные. Принадлежал ему.

— Не льсти себе, принадлежал бы Альбиону — болтался бы в петле рядом со мной, — голос Джека был полон яда. Уолтер, вздрогнув, обернулся.

У парапета стоял высокий человек в темно-сером пальто и изумрудном шарфе. Он смотрел прямо на него и медленно поднимал руку. Там, между рукавом пальто и черной перчаткой, виднелась белоснежная полоска манжеты в частых красных каплях.

— Эй, ты чего? — Эльстер потянула его за рукав и морок растаял в густом тумане. Мужчина по-прежнему стоял у парапета, и шарф его был зеленым, а пальто — серым, но никакой это, конечно, был не Джек. Мужчина был ниже, шире в плечах, и Джек никогда бы не позволил себе появиться в людном месте в грязных ботинках.

— Показалось… на брата похож, — кивнул он в сторону незнакомца.

— Да ты что! А я думала он носил плащ-крылатку с красным подкладом и цилиндры.