Перекресток миров. Первые шаги Синигами (СИ) - Крыс Виктор. Страница 45

Меня заинтересовали бандиты, что начали громко переговариваться в переулке, и, приблизившись к ним по крыше, я с трудом разобрал то, что они говорили.

— Она с шермом на шее! Бежим! — Шептал своим двоим подельникам долговязый в дорогой одежде, который выглядывал на главную улицу, ища жертву.

— Ну, значит, не тронем, ведь шерм. Но зачем бежать? — Спросил туповатый на вид огромный мужик с дубиной в руках

— Она на охоте, эта клыкастая! А мы если не докажем, что простые горожане, будем её пищей! — Шепотом проговаривал один из бандитов, и я начинал завидовать их стремительной и бесшумной походке.

Троица вооруженных мужчин, словно тени, не издавая ни единого звука, стремглав понеслись по улочке, как раз в тот момент, когда на узкой улочке внезапно появилась девушка в черном платье, на шее которой на веревочке висела золотая табличка, испещренная множеством незнакомых мне символов.

— Сбежали. — Надув щечки проговорила девушка, изгибая свое тело, которое ласкало взгляд довольно приятными формами, и тоскливо посмотрев на бегущих бандитов, эта красавица в черном наряде, немного недовольно добавила. — Ну, значит, найдем других.

Шерм — эта была золотая табличка, которая висела на её шее. Я подозревал, что она предупреждала об опасности этого разумного, который её носил. Мне была интересна эта девушка, я начал за ней следить, передвигаясь бесшумно по невысоким крышам домов, скрываясь во тьме. Первый мой душевный порыв был помочь девушке, непонятно зачем шедшей в лапы бандитов, а оказалось, что сами бандиты нуждались в помощи.

Бледная кожа говорила о том, что эта симпатичная брюнетка редко выходила на улицу днем. А вот большой клык, которым она иногда закусывала свои томные красные губы, говорил о том, что она не человек. Золотая цепочка к которой была прикованная золотая пластинка, постоянно перемещалась по приятному взгляду грудям. Которые из-за глубокого выреза, по крайне мере с крыши, были хорошо видны, особенно когда они волнительно вздымались. Было забавно наблюдать, когда девушка вдруг резко ускорялась, и за мгновение пересекала расстояние шагов в триста и заглядывала в какой-нибудь проулок.

— Опять никого! — Обидчиво проговаривала она на разных наречиях раз за разом, обиженно надувая губки. — Я не хочу оставаться голодной.

Небольшая башня на крыше роскошного особняка, на котором не было защиты, стала для меня прекрасным наблюдательным пунктом, когда я устал следовать за странной разумной. Я решил немного передохнуть, с улыбкой наблюдая, как носятся по узким и кривым улочкам запуганные до смерти бандиты, воры и убийцы.

Ночной город в прозрении не казался таким уж и безжизненным, повсюду носились люди, которые оповещали о клыкастой, и многочисленные ночные дельцы растворялись в ночи. За короткий миг этот район города опустел, а по району носилась странная девушка в черном платье, которой стражники при встрече напомнили, что ей нельзя выходить из этого района. Произошло это, когда она попыталась пройти арку, через которую можно было выйти в более бедный район. Вот так надутые губки теперь не могли найти никого из ночных дельцов, которые могли уйти в другой район, позолотив руку стражей монеткой, либо они теперь сидели по своим подвалам, либо в харчевнях, и на улицу и не думали выходить.

А я в это время задумался о недоеденной курочке, и о том, что мне пора возвращаться к бурдюку с водой, который я оставил на крыши местной тюрьмы. Защитные контуры там были сложными, но прошлой ночью я не придумал более удобного места, где меня точно не будут искать. Сам город был многоэтажен, что было неудивительно, так как в городе под защитой стен хотели жить многие, только вот стены не были резиновыми.

А как я понял по количеству войск, что стояли здесь у крайних оазисов, жизнь у города не спокойная.

— Хье карадуто сьято! — Раздался в ночи голос одного из Кхаргов, и я сразу же отложил мешок и, оставил намерения доесть курочку, так как сразу услышал боевой клич Кхаргов. — Ш-а-а-а!

Раздался в ночи боевой клич народов Кхаргов, я его знал по той охоте на меня, вместе с этим криком сорвался с места и я. В этом районе города осталось только одна опасность — это та странная девушка в черном, но она не нападала на простых прохожих. Но все же я не мог остаться безучастным, Кхарги сделали мне добро, а я видел всю жесткость, на которую способны местные, и чувствовал себя обязанным этому народу. Но хоть, возможно, я встретился с самым благородным кланом, но я не буду им помогать, если с первого взгляда не пойму, что происходит.

— Ночь, прими меня без остатка. — Прошептал я, учуяв на самом подходе к тому месту, где послышался боевой клич, кровь, а снизу доносились звуки боя.

Внизу, в узкой улочке, девушка в черном платье нападала на Кхарга, который защищался двумя кинжалами, сзади за его спиной лежал небольшой ящер, истекающий кровью. В его пасти торчал клочок черного платья той, что носила золотой Шерм и сейчас она преобразилась, отбивая голыми руками выпады опытного воина, несмотря на то, что он был молод. Кинжалы высекали целые снопы искр, но так и не могли пробить кожу странной девушки, прорезая лишь ткань платья. Я узнал этого ручного ящера, а не Кхарга, это был ученик того старца, что подарил мне жизнь.

— Такофэй! Инктарас! — Взревел нежный голосок в конце проулка, и я впервые увидел девушку народа Кхарги, замотанная в белую ткань — она метнула заклинание в ту, что уже практически справилась со своим противником.

Три иглы из спрессованного песка летели точно в цель, и я уже был готов увидеть пронзенное тело носительницы Шерма на груди. Но та не захотела умирать, и я увидел, на что способна эта представительница незнакомой мне расы.

Время словно замерло, я чувствовал, как медленно бьется мое сердце, а внизу разыгрывалась драма, где хищница перестала играться со своей пищей. Кхарг с кинжалами был обречен, девушка с клыками одним молниеносным ударом выбили оба кинжала из его рук. А второй удар в голову впечатал Кхарга в стену, еще не упавшие кинжалы оказались в руках клыкастой, и именно ими она отразила три иглы, что летели в неё.

— Синьёко факутордо сэн… — Запел заклинание нежный голос девушки народа Кхарги, готовившейся к своей последней схватке, сорвав ткань со своего лица.

Вокруг стоявшей в белом девушки собирались облака пыли и песка, которые начали уплотняться вокруг лысой с приплюснутым носом девушки, в специфической внешности которой проглядывалась своя особая красота.

Клыкастая бесшумно неслась на девушку в белом, уклоняясь от игл, что постоянно летели в неё, а сзади, оставив кровавый след на стене, падал поверженный воин. Сейчас все и решится, кто умрет — та, что в черном или та, что в белом. И я понимал, что клыкастая страшна в ближнем бою, несмотря на то, что ей противостоит маг в узкой улочке, она сильнее и опаснее. Я сорвался в стремительный бег, по крыше двухэтажного дома, стремясь хотя бы сравняться с клыкастой, что бежала внизу. В моих руках блеснули мои кинжалы, которые я убрал в ножны своего пояса и, бежав, подхватил камень, что прижимал обветшалую черепицу.

А там внизу уже шла схватка не на жизнь, а на смерть. Я не видел в прозрение уровней девушек, но понимал, что сейчас в черном сильнее. Но не на столько, чтобы убить за секунду песчаного мага, которая сейчас сформировала тонкие щупальца из песка и пыталась атаковать клыкастую девушку, но та играючи разрезала их своими кинжалами и когда последняя защита была уничтожена, она выронила один из кинжалов. Свободная рука от кинжала уже сжимала горло побежденной девушки из народа Кхарга, еще одно мгновение и она умрет.

— Не можешь пробить броню. — Пронесся в моей голове голос отца. — Возьми в руки молот, вот ему броня не помеха, только бей изо всех сил.

Я сорвался с крыши вниз, держа в руках камень весом в пару килограмм. Все происходило в наставшей тишине — я видел в своём полете, как девушка в черном открывает свой рот, обнажая свои клыки, намереваясь впиться в белоснежную шею Кхарги.