Обещанная колдуну (СИ) - Платунова Анна. Страница 77

— Очнись! Пожалуйста, очнись!

Тёрн смотрел перед собой безучастным взглядом. Было невыносимо видеть моего мужа, моего сильного, благородного, умного мага, на коленях перед этим сбродом.

— Наручники, — скомандовал лорд Винтерс, на глазах возвращая себе уверенность.

Он самолично застегнул браслеты из литаниума на запястьях Тёрна, а потом отвесил ему пощечину. Я ахнула, словно удар пришелся по моему лицу. Никто не обратил на меня внимания, и я медленно и осторожно стала продвигаться ближе к Тёрну и окружившим его людям.

Они вели себя как злые дети, оказавшиеся в вольере льва, опутанного сетью: мощный хищник может лишь нервно бить хвостом, пока зрители, забавляясь, таскают его за гриву и разглядывают клыки.

Вот кто-то схватил Тёрна за волосы, заставляя задрать голову. Кто-то плюнул в лицо. Кто-то с размаху пнул ногой в живот. Я каждый раз вздрагивала и стонала, словно тычки и плевки доставались мне.

Тёрн не издал ни звука. Взгляд его сделался совсем неживым. Я могла только надеяться, что он ничего не чувствует и не осознает, превратившись в марионетку.

Даниель повернул ко мне разгоряченное от азарта лицо, и проклятая память — о, как бы я хотела стереть свои детские годы — подсказала: «Такое же лицо у него было, когда он отрезал голову лягушке. Знал, что делает что-то жуткое, но остановиться уже не мог. Он потом гордился собой: да ладно тебе реветь, Аги, из-за жабы-то!»

— Иди-ка сюда! — весело крикнул он, как будто приглашал на игру, а не на казнь.

Вздернул на ноги. Толпа расступилась, освобождая место. Я упиралась, но разве я одолею Даниеля — он сжал мой локоть до боли и заставил идти.

— Полюбуйся на своего колдуна!

И чтобы у меня не было искушения отвернуться, ухватил за подбородок.

Кто-то располосовал лицо Тёрна, оставив длинные царапины. Нос тоже разбили, так что весь подбородок был залит кровью. Но самое страшное — я поймала его взгляд. Муж находился в сознании, все понимал и ничего не мог сделать.

— Мой любимый, мой родной…

Я залилась слезами, хотя до этого момента как-то держалась. А Тёрн смотрел на меня, будто пытался сказать: «Ничего, ничего, Аги…»

Он потому лишь еще был жив, что люди, собравшиеся уничтожить его, прежде не убивали. Последнюю черту трудно перейти даже отъявленным мерзавцам, но они распалялись, входили в азарт, подбадривали друг друга.

— Может, убьем гуманно? — предложил господин Чамс, вынимая из кармана флакон темного стекла; внутри переливалась вязкая жидкость.

— Решим! — бросил генерал Винтерс. — Ну, Даниель, ты что-то хотел проверить?

— Да, — кивнул тот. — Думаю, есть иной способ избавиться от него.

У меня заколотилось сердце.

— Нет! — ухватила я Даниеля за руку. — Ради всего, что связывало нас прежде!

Я опустилась на колени рядом с ним, не отпуская руки. Я готова была целовать эту ненавистную руку… Даниель наблюдал за мной с видимым удовольствием.

— Тобой, Аги, я займусь позже.

Вырвал ладонь. Несколько секунд разглядывал Тёрна, стоящего на коленях, а потом снял с его шеи амулет.

Я закричала.

Я кричала, когда он швырнул амулет на землю. Кричала, когда он топтал его. Кричала, глядя, как камень разлетается синими искрами и те гаснут, теряя магию.

Даниель думал, что это убьет Тёрна. И остановился, удивленный, увидев, что колдун все так же стоит неподвижно, но жив и невредим.

Он не знал, что на самом деле убил его, вот только смерть эта — страшная, мучительная — придет за своей данью позже…

*** 76 ***

В зале ненадолго установилась тишина: никто не понимал, что происходит.

— Дани, да что с ним возиться — удавку на шею, и дело с концом, — высказался вслух Арвил Мейс, приняв случившееся за вспышку гнева. — Пора заканчивать.

Я уже давно не могла ни кричать, ни плакать. Все выгорело внутри. Сначала удавку на шею Тёрну, потом мне… Скорей бы уж…

— А кто готов? — из-за спин робко спросил аптекарь. — Чтобы сам-то… удавку?

— Не волнуйтесь, милейший Редж, вас не заставят, — раздраженно отрезал Орест Винтерс. — Я управлюсь.

Возникло замешательство — ни у кого не оказалось под рукой подходящей веревки. Кто-то посоветовал перерезать горло, но отец Даниеля отмел это предложение: «Только не в моей гостиной, слишком много грязи». Господин Бернет, в чьем небольшом поместье мы совсем недавно побывали на наречении имени младшему сыну, снял с портьеры шелковую завязку и подал генералу.

— Порвется, — бросил тот.

Чья-то услужливая рука протянула тонкий кожаный ремень.

— Пойдет.

Я наблюдала за происходящим будто со стороны. Все казалось нереальным. Вопрос о способе убийства обговаривали спокойно и деловито. Для этих людей наша смерть стала решенным делом, им только хотелось покончить со всем побыстрее.

— Подожди, отец.

Я вскинула голову, пронзенная дикой, невозможной надеждой. Может быть, в Даниеле осталось что-то человеческое? Иначе зачем он остановил генерала, едва ремень обвил горло моего мужа?

Но Даниель грубо вздернул меня на ноги, и я поняла, что тщетно рассчитывала на сострадание.

— Смотри, колдун, — едко проговорил он.

«Смотри» в устах Даниеля было приказом, Тёрн поднял глаза. Даниель жестом хозяина положил руку на мой живот, другой убрал с моей шеи растрепанные пряди. Усмехнулся и прижал губы к обнаженной коже. Я вздрогнула, как от ожога.

Как подло, как низко… Даниель решил поглумиться напоследок над поверженным врагом, заставляя в последние секунды жизни смотреть на то, что я нахожусь в его полной власти.

— Трепещешь, птичка? — дыхание Даниеля было горячим, опасным — дыхание хищника, заполучившего добычу и готовившегося вонзить в нее клыки.

Он кивнул отцу, и тот, намотав на кулаки концы ремня, потянул на себя. На шее Тёрна вздулись мускулы, а его глаза неотрывно смотрели на мое лицо.

— Обещаю, ей будет больно, — усмехнулся Даниель, тоже заметив отчаянный, пронзительный взгляд.

— Тёрн… — беззвучно произнесла я одними губами, так, чтобы увидел только он. — Я люблю тебя.

Он моргнул, порывисто вздохнул. Его тело пронзила дрожь.

«Он умирает, — подумала я. — Все…»

И потому, почти смирившись, попрощавшись и с любимым мужем, и с собственной жизнью, я не поверила глазам, когда Тёрн одним рывком распрямился, сбрасывая с себя генерала. Раздался хруст, лорд Винтерс завопил, сжимая сломанное запястье. Но Тёрн даже не взглянул на него. Не тратя сил на слова, он шагнул вперед и схватил Даниеля за горло.

«Любой, в чьи руки попадет грамота, получит надо мной полную власть. Правда, всего на несколько минут, едва ли больше: я переборю любое колдовство», — когда-то сказал мне Тёрн.

И даже теперь, когда на его запястьях застегнули браслеты из литаниума, Тёрн сумел преодолеть заклятие. Сейчас у него не осталось магии, одна только физическая сила, но он оставался мужчиной, который будет бороться до конца за жизнь тех, кто ему дорог.

Даниель хрипел, втиснутый в стену, Тёрн намертво сжал его горло, и тот слепо скреб ногтями, задыхаясь.

— Оттащите его от моего сына! — надрывался генерал. — Убейте! Убейте эту тварь!

Несколько пар рук пытались оторвать Тёрна от Даниеля, но Тёрн не ослабил хватки даже под градом обрушившихся на него ударов. Нам все равно не выжить… Их слишком много, и я не сбегу, бросив Ирму. Но Тёрн напоследок сделал все, чтобы избавить меня от еще больших мучений.

Даниель обмяк в руках Тёрна, только после этого муж отпустил его тело. Огляделся, сузив глаза. Один, среди всех этих людей.

— Кто следующий? — хрипло спросил Тёрн, потер горло, где краснел след от удавки.

Накинувшись скопом, они бы забили его, растоптали, но каждый, натолкнувшись на прямой, острый взгляд, отступил.

Я понимала, что это временная отсрочка: живыми нас отсюда не выпустят. Вот уже и генерал Винтерс справился с замешательством, поднялся, баюкая сломанную руку. Скользнул взглядом по телу сына. Ему теперь тоже нечего было терять.