Люби меня полностью (СИ) - Невеличка Ася. Страница 16

Под крик дернувшейся Полины, удержал руки, прижав их к постели, и спросил:

— Теперь тебя мои навыки устраивают?

— Что это? Уберите!

— Тебе нестерпимо больно?

— Да… н-нет. Это неприятно.

— Терпимо?

— Да.

— Значит, зажим останется. Сейчас закреплю на втором соске, не дергайся и руки держи по сторонам.

Она все же вздрогнула, но уже без крика и без попытки стащить зажим с груди. Соски оказались на удивление чувственными, чтобы она там не говорила.

Теперь игра с пёрышком протекала с обязательным задеванием прищепок. Я случайно тормошил их, то дотрагиваясь указкой, то задевая рукой, и каждый раз Лина закусывала губу и напрягалась.

Я убрал указку и перевернул Лину на четвереньки, с упором на колени и локти. После некоторого сопротивления она подчинилась, сначала забывшись и прижавшись грудью к постели, но тут же застонала и выпрямилась.

Следующий в программе был лёд и ноги. Сначала я провел ладонью по бедру, чуть задирая юбку и наблюдая, как напрягается Лина. Потом сжал накаченные икры и вспомнил про пресс. Хотелось спросить, где и как она поддерживала форму после брошенных секций, но сейчас не время.

— Ай! Твою мать! Что это?!

— На что похоже?

— Жжет! И… течёт?

— Мм, значит, жжет? А если так?

Я прижал кубик льда к внутренней стороне бедра и повел вверх, плотно удерживая ладонью, заставляя течь от жара с двух сторон.

— Ооууу… Что это?

— Не спрашивай, просто чувствуй.

Следующий кубик я растер по икрам и немного намочил ступни, под отчетливые вздохи Лины. Очередной кубик я взял зубами, проводя по задней стороне бедер, под сильно задранной юбкой, одновременно скользя по коже холодом и губами.

— Ох, — вырвался первый стон, и я собрал мурашки кончиком языка.

Значит, «ох»? Неплохо.

Следующим заходом я стал смелее, чередовал губы со льдом. Холод с жаром. А температура во мне подросла. Сам не ожидал, что наивный разводняк Лины так развезёт меня.

Я приложил лед к щиколотке, подержал, и тут же слизал влагу языком, провел льдом выше по икре, и присосался сам сильнее. Мне хотелось, чтобы она осознала, где в следующий раз окажутся мои губы.

И она поняла, но не прекратила игру.

Я немного поиграл под коленом, прежде чем резко прогуляться кубиком льда до самого паха и там под визг Лины остановиться, вжимая лед в горячую плоть.

Девчонка выгнула спину, потом начала извиваться, но я быстро успокоил её, надавив на поясницу и заставив замереть.

Вот тут донесся протяжный стон и под ладонью я почувствовал вибрацию. Тело тут же отозвалось, пустив потоки разгоряченной крови в пах, в висках застучало, руки задрожали, и я успокаивающе зашипел.

Кого я хотел успокоить: её или себя?

Кусок льда быстро уменьшался в руках, по внутренней стороне бедра Лины катились капли талой воды, а мне до одури хотелось впиться губами там, где только что был лёд. Ноздри трепетали, улавливая женский особый запах желания.

Я не мог, просто не мог сейчас дотронуться до неё там, потому что потом не смогу остановиться. Где же твой хваленый контроль, Саня? Самое время ему включиться.

И вопреки желанию я провожу языком по бедру, собирая капли, жмурюсь от нежного аромата женской кожи, от близости другого, более притягательного запаха, который еще больше хочется вобрать в рот и исступленно сосать, собирая её влагу.

С тихими вздохами Лина поддается вперед, раскрывая ноги шире и давая мне возможность дальше залезть ей под юбку. И я терзаю её бедра губами, несдержанно всасываю кожу, оставляя провокационные засосы, трусь подбородком, щеками, свожу нежную кожу отросшей за день щетиной, и вою где-то глубоко внутри себя, вторя ее стонам.

Я прекрасно разбираюсь в этой музыке возбужденной женщины. Её протяжные вздохи и тихие стоны дергают меня за внутренние струны, натягивают их, подталкивая к более откровенным ласкам.

Игра всегда заканчивается сексом и этот инстинкт одним только принятым решением не перебить.

Я хочу её, потому что чувствую, как она хочет меня.

— Ещё, пожалуйста… Ещё…

Лина пыхтит, пытается развернуться, чтобы раскрыться мне полностью, и я перехожу к следующему этапу. Шлёпаю её по попе, млея от упругости, пружинистости ягодицы.

— Молчи. Запрещаю разговаривать.

— Боо-о-оже…

Стоном отвечает развратница на мой шлепок и сразу же получает второй. Я задираю юбку, ставлю Лину ровнее, сдвигая расползающиеся колени, и снова шлёпаю ладонью.

Знаю, что не больно, сейчас нет цели причинить ей боль, чтобы потом зализать и компенсировать. Сейчас это развлечение, громкие шлепки широкой ладонью, обжигающие ягодицы, когда кожа еще острее чувствует перепад температуры: холод ото льда и жар от моих губ, языка.

Я впиваюсь в ягодицы зубами, уговаривая себя, что к сексу это не имеет никакого отношения, только к раскрытию чувственности, только к её полному раскрепощению.

Сейчас Лине все равно, кто стоит над ней, кто бессовестно трогает её тело, кто впивается поцелуями в кожу и трется возбужденным членом о голые бёдра. Она тонет в собственных ощущениях, задыхается от эмоций и отдаётся мне полностью.

И тут я засекаю, как козявка тянет руку к лону и скользит пальчиками под трусики.

Я перехватываю её запястья и разворачиваю девчонку на спину, заводя руки за голову, удерживая и связывая. Лина извивается и сжимает бёдра, дергаясь каждый раз от увеличивающегося напряжения. Приходиться сесть между ног, мешая сводить их и получить преждевременную разрядку. Мы еще не закончили. Если это будет её первый оргазм, хочу чтобы её разметало на атомы от него.

Почему-то думал, до стадии связывания мы не дойдем, но сейчас, перехватывая широкими лентами тонкие запястья, почти урчу от удовольствия, а потом чертыхаюсь про себя — сессия без секса. Десерта не будет.

Сессия становится сложным испытанием для нас обоих. Я развожу ноги лентами, привязывая их к противоположным столбикам кровати. Глажу, скольжу ладонями по разгоряченной коже вверх. Лина поддает бёдра выше, к моим рукам, к губам, и я еле перевожу дыхание, глаза закатываются от непереносимого желания взять ее, подмять под себя и ворваться в распятое на кровати тело, вбиваться, пока не разорвёт к чертям от удовольствия.

Открываю глаза и пытаюсь сфокусироваться на всхлипывающей Лине. Её глаза закрыты повязкой, руки связаны над головой, ноги раскинуты, давая мне доступ к пульсирующей и текущей плоти. Она возбуждена до предела, я вижу это по резкому дыханию и часто вздымающейся и опускающейся груди все еще стиснутой зажимами. Вижу и чувствую её сокровенную влагу, намочившую ткань трусишек. Ощущаю волны мелкой дрожи руками, когда её мурашки впиваются в мои ладони маленькими злыми колючками.

— Ты не забыла стоп-слово?

— Н-е-е-т… — бессознательно мотает она головой из стороны в сторону.

— Не хочешь остановить меня?

— Не-е-е-ет! — уже кричит она и поддает бедрами вверх, откровенно демонстрируя, чего она от меня сейчас хочет.

А я коварно снимаю повязку с глаз.

Не знаю почему, но я хочу, чтобы она запомнила, кто подарил ей первый оргазм…

Пока она моргает и щурится, вытаскиваю футболку из-под юбки, оголяю живот и судорожно сглатываю от нетерпения поиграться пирсингом языком. И пока козявка не пришла в себя и не вспомнила чертово стоп-слово, я наклоняюсь и со вздохом облегчения погружаю язык в пупочную ямку, практически одним эти доводя себя до грани.

Штырит от всего: её дрожащего тела, её запаха, холодной бусинки, стучащейся о зубы, нежной коже на твердом прессе, которая легко прикусывается и тут же запускает внутреннее сокращение мышц.

Лина подо мной шипит и теснее жмется промежностью к моему телу. Трется, извивается, давит. Глаза то умоляюще вглядываются в меня, то от изнеможения закатываются. Рот приоткрыт и из него вырывается тяжелое свистящее дыхание.

Я приподнимаю голову, нависая над Линой, выдерживаю паузу, чтобы она снова распахнула глаза и нашла меня взглядом и только после этого делаю движение бедрами, жестко впечатываясь напряженным членом, тесно зажатым штанами, ей между ног.