Непридуманная сказка (СИ) - Перепечина Яна. Страница 29

- Спасибо, - отозвалась Ангелина и посмотрела на небо, смаргивая выступившие слёзы. В последние дни ей постоянно хотелось плакать. От накатывающего упругими тёплыми волнами счастья, от осознания того, как ей повезло с мужем и родными, от огромной любви к миру и жизни. И от благодарности.

Первый вопрос решился самым что ни на есть замечательным образом, но оставались другие. До больницы оставалось не больше двухсот метров, поэтому Ангелина поставила сумки на скамейку у какого-то дома и снова набрала мужу:

- Милый, с Полиночкой решено. Аделинка даже удивилась моему вопросу. Она тоже считает, что прекрасное имя. Теперь давай думать дальше!

- Ты о дате и месте рождения?

- Ага. И о прописке.

Ангелина страшно переживала от того, что приходилось менять почти всё. Ей казалось, что этим самым они отнимают у дочки прошлое, пусть совсем короткое, но всё же её собственное. Но Вадим был непреклонен: о том, что девочку они удочерили должны знать только самые близкие. А значит, изменения необходимы.

- Давай посмотрим по святцам, когда ближайшие именины у Полин-Прасковий. И запишем этот день как дату рождения? Я батюшке позвоню, уточню.

- Димка, милый, мне так жалко, что мы ничегошеньки Поленьке от её реальной биографии не оставим! Может быть, не будем менять дату?

Вадим тяжело вздохнул в трубке:

- Линуш, тогда мы точно не сможем сделать вид, что это мы его родили. И придётся всем всё объяснять.

- Дим, мы и так не сможем. Мы же уже всё сто раз обсуждали. Как скрыть, когда мы не имитировали беременность? - выпалив это, Ангелина испуганно заозиралась, но двор, в котором она стояла, был абсолютно пустым.

- Это тебе так кажется, Линуш. Ты вспомни, как ты всегда одевалась. Каблуки двенадцатисантиметровые, узкие юбки до колена и блузки в облипку. А в последнее время? Свитера мешком, туфли на плоском ходу да всякие хламидки в десять слоёв. Ты что, правда сама не замечала?

Ангелина помолчала, ошарашенная словами мужа.

- Я так изменилась?

- Представь себе. Ты ж ребёнка ждала. Вот организм сам за тебя и думал. Так что девяносто пять процентов наших знакомых поверят. А остальные – близкие друзья, которые и так всё знают. Ну, посуди сама, зачем нашим соседям по подъезду знать, что Поленька нам… - он замялся, подыскивая слово, - ну, что мы её не сами родили?

- Что же делать? – растерянно пробормотала Ангелина.

- Менять дату рождения.

- Жалко!

- А ребёнка тебе не жалко?

- Но сейчас везде пишут, что детям нужно об этом знать…

- Мы ещё обсудим это, с отцом Петром посоветуемся, с Валентиной Павловной. А пока давай дадим Поле шанс быть такой, как все.

- Хорошо, - сдалась Ангелина. - Звони батюшке, решайте с датой рождения. Но хоть место рождения давай оставим реальное.

- Давай. Мало ли где мы её рожали.

- Вот и славно! – обрадовалась Ангелина. – А что с пропиской? Я твоей маме звонила, она просит прописать её к ним, представляешь? Я так тронута была.

- Давай всё же к нам. А то неудобно будет: живём в одном месте, а ребёнок прописан в другом.

- А мама?

- Я с ней поговорю. Она не обидится. Ты где сейчас?

- Стою через дорогу от больницы.

- Уже бежать к Поле готова?

- Как ты понял?

- А то я тебя не знаю.

Ангелина почувствовала, что он улыбается там, в центре Москвы, в своём кабинете, и нежность, совершенно не свойственная ей раньше, до встречи с Вадимом, накрыла её. Она тоже глупо заулыбалась и заговорщицки шепнула:

- Я тебя люблю, милый!

- Представь себе, я тебя тоже!

- Эк нас угораздило-то! Любовь – страшная штука! – засмеялась Ангелина и, нажав на кнопку с красной трубкой, сунула телефон в сумочку.

Москва и область, октябрь 2002 года. Ангелина Валдайцева (5)

В больнице было тихо. Когда она с пакетами, в которых лежали подгузники для Поленьки и прочие детские принадлежности, которые попросили купить врачи, поднималась по лестнице, навстречу ей спускались две медсестры. Одна из них преградила ей дорогу и сурово спросила:

- Девушка, а вы куда это в неприёмное время? У нас сейчас вообще «тихий час».

И вновь смелая раньше Ангелина неожиданно для себя растерялась, но тут вторая медсестра, из того отделения, где лежала Поленька, дёрнула коллегу за руку:

- Лен, не шуми. Это мама к нашей отказной девочке.

- Да, я мама, - дрожащими губами произнесла Ангелина и сама не поверила: мама, она мама!

Женщины посторонились, и она пошла дальше. За её спиной незнакомая медсестра громким шёпотом спросила:

- Что, и вправду берут? Эту вашу, которую никто брать не хотел?

- Берут, - гордо подтвердила знакомая. – Уже в опеке были. Сегодня должны документы в суд подавать.

- Дела… Вот повезло малышке. Нашлись и ей родители…

Ангелина пошла дальше. Ей почему-то хотелось петь и смеяться.

У Поленьки была Валентина Павловна. Она поменяла девочке подгузник и собиралась подмывать.

- Ангелина, как хорошо, что ты пришла! Ника сейчас есть будет, хочешь покормить?

- А можно?

- Конечно, ты ж не чужой человек, а мама.

- Валентина Павловна, мы её хотим Поленькой назвать.

Медсестра чуть отстранилась от девочки, окинула её всю целиком, от почти лысенькой макушки до крошечных ножек, тёплым взглядом и сказала:

- А что? Ей очень идёт. Прекрасное имя! Полюшка, давай-ка мы тебе и на листочке имя поменяем. Чтобы уж всё правильно было…

Она вынула ручку и на картонке, прикреплённой к спинке кроватки, крупно написала: Полина Вадимовна…

- Валдайцева, - подсказала Ангелина.

- Валдайцева, - повторила медсестра и размашисто вывела под именем и отчеством фамилию. – Ну, так-то лучше! Ты же у нас не бесхозная, а папина и мамина.

И опять у Ангелины в груди что-то дрогнуло, сжалось, стало горячо и радостно. Она села у кроватки, просунув руку между прутьями, чтобы гладить дочку и, поколебавшись, спросила:

- Валентина Павловна, мы с Вадимом хотели с вами посоветоваться. Как вы считаете, всё-таки вы уже стольких деток пристроили, стоит ли всем рассказывать, что Полю не мы роди...

- Нет, - категорично мотнула головой медсестра, даже не дослушав вопрос до конца, будто ждала его и заранее всё обдумала.

- Но сейчас все рекомендуют не скрывать...

- Послушай, Ангелин, старую, хорошо пожившую тётку. У нас не Америка. Это там, может, такой вариант проходит. А теперь подумай, как дела обстоят у нас. Пока всё будет хорошо, все вполне могут по-доброму относиться к ребёнку. Ну, во всяком случае, внешне. А теперь представь, что Поля с кем-нибудь подерётся, велосипедом машину соседа поцарапает, чью-нибудь дорогущую куклу не захочет хозяйке отдать. Что будет, как ты думаешь?

Ангелина неопределённо пожала плечами.

- А всё очень даже очевидно. Сразу вспомнят, что она удочерённая, и начнётся: ну, конечно, она же приёмыш, что с такой взять?! Они все там дети алкоголиков и наркоманов! Нормальные люди детей не бросают. Вот гены своё берут! Ничего хорошего из такого ребёнка не выйдет! Изолировать её от здоровых детей из приличных семей!.. Ну, и всё в том же духе. Или просто будут к ней присматриваться, как к какой неведомой зверушке. Интересно же. Все её поступки и действия будут под лупой изучать. И как ребёнку жить? Как макаке в зоопарке? Ты хочешь Поленьке такой судьбы?

- Нет, но ведь не все люди злые. Даже наоборот. Очень много добрых...

- А никто и не говорит, что эти пересуды будут со зла! Может, даже с искренним желанием поддержать и помочь. Но ребёнку-то с этим жить. Так что мой тебе совет: молчите. Или, по крайней мере, говорите не всем и каждому. А только тем, в ком уверены на все сто.

- Спасибо… - Ангелина пригорюнилась. – Тяжело очень врать.

- Недолго потерпеть придётся. Как только все узнают о том, что у вас дочка родилась, косточки, конечно, вам перемоют. Но привыкнут быстро. Найдутся новые темы для разговоров. Ты сразу и успокоишься. Дальше-то всё будет как у всех: те же хлопоты, те же радости. Чем меньше ты будешь думать, что она не кровная, тем быстрее сама об этом забудешь. Поверь мне.