Непридуманная сказка (СИ) - Перепечина Яна. Страница 33

Бывает, родители найдут своё счастье и боятся даже на минуту от ребёнка отойти. Зовём их хоть поесть, а они отказываются. Мы им сюда носим, понимаем, что они чувствуют…

- И что, вы всех детей помните? А, Валентина Павловна?

- Ой, да многих помню! Как их забыть-то? Все ведь через сердце прошли. У нас ведь борьба идёт за каждого ребёнка, чтобы они в семью попали. Я даже на хитрость иногда иду. Заставляю на руки взять, подержать, один на один с ребёночком остаться. И ведь помогает!

Сейчас девочка лежит от ВИЧ-инфицированной мамы, перинатальный контакт. Она не здесь, в инфекционном корпусе пока. Привезли такую крошечку, недоношенную, ей надо в тепле лежать. Мы уж её кутали, грели. Вот и её скоро берут.

А было так… Пришли батюшка с матушкой из соседнего города. Они посмотрели на эту девочку. Матушка светленькая, девочка на неё похожа. Я не знала, что он батюшка, и говорю: «Вы уж её покрестите сами, мы пока не успели». А матушка мне отвечает: «Да мой муж батюшка. Так что всё сделаем». Я предполагала это, конечно, похож он на батюшку, но решила издалека начать, неудобно же в лоб спрашивать.

Мы о малышке поговорили. И я, само собой, предупредила их сразу, что девочка от ВИЧ-инфицированной матери. Они ушли.

Потом матушка позвонила: «Валентина Павловна, я не приду. Слабая я. Не смогу я на ребёнка каждый день смотреть и понимать, что малышка умирает, а я ничем помочь не в силах». Я её ну уговаривать: «Да вы что? Девочка так на вас похожа! Она вас ждёт! Вы приходите, поговорите с ней! К ней же никто не приходил, вы – первые! Она только вас ждала, и вдруг вот так!» У матушки-то, бедненькой, было состояние смятения: всё-таки ВИЧ, у них нет детей, это первый ребёнок, она и испугалась. Я ей опять: «Скоро анализы будем делать, и вы увидите: не будет никаких последствий! Так ведь часто бывает, почти всегда!»

На следующий день меня на пост вызвали, смотрю – матушка стоит: «Я пришла». А сама и глаз поднять не могла, переживала так. Она девочку взяла на руки, стала её рассматривать, говорить с ней, подержала её, положила в кроватку, села рядом и сидит. Я ей: «Вы идите, идите!» Нет, не уходит. Я снова: «Идите, девочке отдохнуть нужно». Отвечает: «Я её покормлю». Я уж специально начинаю: «Уходите!» А она не уходит. Ага, думаю, стоп! Значит, дрогнуло уже что-то! – Валентина Павловна повернулась к Вадиму и озорно улыбнулась. – И решили они девочку взять. А на днях результат последних анализов пришёл: ВИЧ не обнаружен! Ещё одно чудо!.. Не веришь, небось?

- Я верю, - глухо пробормотал потрясённый Вадим, пытаясь не выдать своего состояния.

- То-то… - глаза Валентины Павловны сияли. – Или вот журналист один к нам ездил. Известный, телевизионщик. Но я тебе не скажу, кто именно. Ни к чему это. Они с женой за мальчиком пришли, он уж больно мальчика хотел. А в палате девочка с гепатитом лежала. Они уже пошли документы подавать, чтобы сына забрать. Да только журналист тот на пороге обернулся и увидел глазки девочки через прутья кроватки… Теперь у них сын и дочка. Никакой гепатит, никакая болезнь не остановит родителей, тех, кто по-настоящему хочет детей.

Ещё девочка была, которую я потом под опеку взяла… Ой, я, наверное, полжизни потеряла с этим ребёнком! Малышке сейчас два с половиной года. Девочка сама азербайджанка, наверное, или другой южной национальности, не знаю точно. Её из роддома привезли, в бумагах написано: «Елена Бабаджановна Кулаева». Как она плакала, как кричала! Как ей, наверное, было тоскливо. Я с ней всё разговаривала: «Миленькая моя, Елена Бабаджановна, давай привыкай к русскому языку. Баба Валентина меня зовут». Поговорю с ней, отойду – дела-то не ждут. Она в слёзы. Подойду – сразу замолкает. Мгновенно. Дети все чувствуют.

А у нас тогда одна женщина лежала с ребёнком. Она на девочку посмотрела и позвонила родственникам, туда, в свою страну. И родственнице говорит: «Ты знаешь, есть девочка очень хорошенькая, приезжай!»

Та и приехала. Ей около сорока лет, сама врач, эпидемиолог. А муж на рынке здесь работает. Пришла эта родственница к нам, как увидела девочку, схватила её и говорит: «Всё, это мой ребёнок! Этого ребёнка я родила». А проблем очень много: ни гражданства, ни прописки нет. Ей и сказали, что ничего не получится. Они с мужем ко мне, попросили оформить временную опеку, чтобы ребёнка, пока они будут с документами разбираться, никому не отдали. А как я могла на себя такую ответственность взять?! Я в кабинете закрылась и молюсь: «Боже Милостивый, помоги!»

Что тут было! Она на колени перед дверью встала и рыдает: «Мне без этой девочки жизни нет!» Так и плачем: она за дверью, а я в кабинете. Отец кричит: «Валентина Павловна, спасите! Я ведь жену потеряю. У меня ребёнка нет, а теперь и жену потеряю!» В коридоре всё отделение собралось. Врачи, сёстры, санитарки, мамочки с детьми. Что тут делать? Я вышла и говорю: «Я не знаю, как вам помочь». А помочь хочется, я же мать, я же понимаю, каково это…

Ну, и прописала я их к себе и опеку оформила. Вот мы по инстанциям набегались! Я взяла отпуск за два года и занималась документами.

Они мне теперь звонят в любое время, знают, что не чужие. Если Леночка болеет, я ночей не сплю – переживаю. Пока они ещё у меня так и прописаны все втроём, я даже квартиру поменять не могу, хотя недавно сын хороший вариант нашёл… Но я им верю… Как не верить?!

Сейчас Леночка такая красавица стала! Хорошо говорит по-русски. Видит меня, бежит, ручки раскинет и кричит: «Баба Валентина! Самая лучшая моя баба Валентина!»

- Как же вы со всем справляетесь?! Хоть кто-нибудь помогает?

- Конечно! Что ты! Людей хороших знаешь как много? Я столько лет прожила, а только в одном убедилась: людей хороших очень много. Больше, чем мы думаем.

Вот волонтёры очень помогают. Звонят, спрашивают, нужно ли нам что-нибудь. Кроме Любаши, ещё Милочка у меня есть, волонтёр, помощница моя. Один раз звоню: «Милуша, манеж нужен срочно! У нас ребёнок такой, что мы не углядим за ним!» Скоро манеж уже у нас был. Из Королёва мужчина привёз. Ведь не ближний свет. А он все дела бросил и привёз.

Сколько небезразличных людей! Усыновители часто приезжают, привозят для других деток вещи. Мамочки у нас со своими детьми полежат, насмотрятся на отказничков, а потом выписываются и помогают. Взять-то ведь не каждый может, а вот пелёнки нам купить – почти все… Мало равнодушных, все откликаются.

Как их не любить, малышей?! Даже чужих? Я с ними работаю и мне так хорошо с детьми! Если их любить, они всегда отвечают.

У нас сейчас девочка одна из интерната лежит. Говорили, что буйная, что регулярно в психиатрической больнице проходит лечение. А у нас она спокойная, не беснуется, ласковая: «Валентиночка Павловна, Валентиночка Павловна», - так ко мне всё время ласкается. Просто надо их любить…

 Москва и область, октябрь 2002 года. Ангелина Валдайцева

В это время дверь тихонько приоткрылась, и в палату на цыпочках вошла Ангелина. Лицо её сияло.

- А вот и Поленькина мама! – заулыбалась Валентина Павловна. – Папу пришла менять.

- Как тут наша девочка? – Ангелина не дыша склонилась над мужем и дочкой.

- Полиночка улыбаться со вчерашнего дня начала, - радостно отчиталась медсестра, - будто почувствовала, что вы документы подали.

Вадим поцеловал жену, дочку, тепло простился с Валентиной Павловной и убежал: ему нужно было в институт. Медсестра ушла ненадолго и вернулась с тарелкой супа. Она поставила её на стол перед Ангелиной и сунула ей ложку в левую руку, правой та держала спящую Поленьку.

- Поешь-ка.

- Что вы, Валентина Павловна! – смутилась Ангелина. – Спасибо, не надо…

- Ешь, я тебе говорю. Вадима мы тоже покормили, не волнуйся. Разве я его на учёбу голодным отпущу? Сейчас ещё второе принесу, - и она проворно скрылась за дверью.

Благодарно кивнув ей вслед, Ангелина послушно принялась есть, левой рукой прижимая к себе Поленьку. В тамбуре раздалось копошение, и она, думая, что это вернулась медсестра, весело поблагодарила: