Теория большого взрыва (СИ) - Перепечина Яна. Страница 13

- Пока нет. Даже ремонт ещё не начинали. Здесь многие жильё покупают просто в качестве вложения средств. Район хороший, дома прекрасные. При этом мало ещё кто понимает прелесть такого жилья. Лофт — это будущее. А у нас каждый второй всё ещё в прошлом. Максимум, на что хватает фантазии, так это коммуналку расселить. Вот и живут по привычке в своих расселённых коммуналках, ну, или в собственных домах. А здесь квартиры для детей покупают, на будущее. Это те, кто уже вписался, в чём прелесть лофтов. Так что у нас пока пустовато. Тем более, что на каждом этаже всего по две квартиры. Что меня очень устраивает. Не люблю, знаешь ли, попами в лифте толкаться.

В гараже было по-прежнему пустынно, кроме Ангелининой, стояли всего несколько машин. Когда они шли, звук их шагов гулко отскакивал от пола и укатывался шарами куда-то в слабо освещённые углы. Ангелина поёжилась:

- Бр-р, как в склепе каком-то.

- Ничего себе склеп! - не согласилась Рина. - Размером с футбольное поле.

Гараж, действительно, был немаленький и тянулся подо всем домом, послушно поворачивая вслед за его изгибами.

- Тем более. Тебе здесь не страшно?

- Абсолютно, - пожала плечами Рина, - дом охраняется, территория тоже. Чего бояться-то?

- А ты вообще здесь с кем-нибудь знакома?

- Не-а, я здесь ещё и не жила толком, только въехала.

- А как же тебя охранники пропускают?

- У меня пропуск есть, вот, смотри, - Рина села в машину, достала из кармашка сумочки пропуск и показала Ангелине. Та, устроившись на заднем сиденье, повертела в руках красивый пластиковый прямоугольничек.

- Просто закрытое предприятие, почтовый ящик. Муха не пролетит, таракан не пробежит.

- Ага, - согласилась Рина, - новый уровень жизни. Никаких загаженных подъездов и вывернутых лампочек. Я так пожила достаточно, больше не хочу. Поэтому и перебралась сюда.

- Ты молодец, - похвалила её Ангелина, подавая ей изученный пропуск.

- Я тебе второй оставлю, чтобы ты тоже спокойно могла входить-выхо… Ой, уронила… - Рина неловко, двумя пальцами, указательным и средним, попыталась взять пропуск, и тот выскользнул вниз и отскочил от туфли Ангелины.

- Не волнуйся, я достану, - та нырнула вниз и на этот раз быстро выудила пропуск.

- Слушай, раз уж ты там, посмотри, не валяется ничего больше? А то я машину в сервис хочу на всё время поездки поставить. Пусть проверят, починят, помоют, химчистку сделают. Не хочется, чтобы они какую-нибудь потерянную пачку прокладок обнаружили или любовное послание.

- Сейчас гляну, - Ангелина порылась под сиденьями, даже отогнула коврики, но ничего больше не нашла.

- Чисто, - отрапортовала она.

- Ну, и отлично, - порадовалась Рина. - Тогда со спокойной душой отдаю машину. А домой прогуляемся своим ходом. Или ты предпочитаешь на такси?

- Нет, давай пешком. Погода прекрасная.

- Согласна, тогда так и сделаем.

Глава десятая. Память

Закончив занятия со своей группой, Вадим ещё поработал с документами и собрался домой. Гранитные ступени объекта были залиты тёплым вечерним солнцем и так ощутимо нагрелись за день, что Вадиму казалось: он даже через обувь чувствует тепло. Работающий на улице сотрудник отдал подполковнику воинское приветствие. Три весёлые девушки, которые неспешно шли мимо, с интересом посмотрели на них. Но Вадим этого даже не заметил, пожал руку коллеге, пожелал лёгкого дежурства, быстро сбежал по ступеням к стоявшей у объекта машине, но замедлил шаги и задумался. Потом принял какое-то решение, кивнул самому себе, сел в машину и направился к ближайшему цветочному магазину.

На Николо-Архангельском кладбище было тихо. К вечеру поток посетителей иссяк. Пока Вадим шёл в дальнюю аллею, ему навстречу попалось лишь несколько печальных старушек и молодой парень бандитского вида, нёсший в здоровенной ручище трогательную складную лопатку.

Вадим не к месту вспомнил Коляна, своего знакомого спортсмена, который в начале девяностых членствовал в одной из подмосковных банд. Заработав первый «гонорар», Колян купил маленького толстолапого щенка модной тогда породы бультерьер. Не долго думая, он назвал малыша Вованом и полюбил всей своей профессионально не сентиментальной душой. Колян с подрастающим Вованом жили не тужили и были нежно привязаны друг к другу. Банда, в которую входил парень, скоро сама собой распалась, к другой он не прибился, что, пожалуй, и спасло его от безвременной кончины в очередной перестрелке. Вместо этого Колян устроился охранником в какую-то фирму и стал отзываться только на Колю. Вован был переименован в Вову.

Вскоре Колю направили охранять какое-то модельное агенство, где его тут же окрестили Коленькой, а помогающего хозяину бультерера — Вовочкой. Ни тот, ни другой не возражали.

Шло время, охранник хорошо зарекомендовал себя и выбился пусть и в невеликие, но всё же начальники. Подчинённые называли его Николаем Николаевичем, а сам бывший Колян к любимому псу обращался тоже не иначе как по имени-отчеству. Владимир Николаевич не возражал и охотно шёл и на этот заковыристый зов, но искренне радовался, если хозяин забывался и по старой привычке называл его просто Вованом.

К чему вспомнилась эта незамысловатая история, Вадим и сам не знал, но всё же невесело усмехнулся и свернул в очередную аллею. Могила Александра Ивановича и его мамы выглядела ухоженной. У них в Москве и Подмосковье родных не было, но Вадим частенько приезжал сюда и мыл скромный крест, красил при необходимости скромную оградку и убирал мусор, накиданный ветром и любящими поесть в тишине и притаскивающими сюда свои трофеи воронами.

С Александром Ивановичем Вадим познакомился, когда учился в институте. Поначалу они друг другу взаимно не понравились. Молодой доцент был слегка чудаковат, немного неуклюж и не слишком общителен. А обаятельного спортивного и при этом умного и весёлого Вадима обожали девушки и уважали парни. Александр Иванович поверил первому впечатлению и причислил студента Валдайцева к малоприятной категории самовлюблённых недалёких индюков. А Вадим решил, что молодой преподаватель зануда, ханжа и мизантроп. Взаимная неприязнь длилась и крепла довольно долго.

Но в один зимний день старейшая преподавательница их вуза, добрейшая Вероника Леопольдовна поскользнулась на высоких ступенях крыльца, упала и сильно ударилась. В ту же секунду к ней с разных сторон кинулись двое: преподаватель Александр Иванович и студент-пятикурсник Вадим Валдайцев. Потом подбежали и другие, но это было уже чуть позже. А первыми были именно эти двое. Доцент мгновенное доброе движение души своего студента заметил, оценил и присмотрелся к нему повнимательнее. Не догадывающийся об этом Вадим тоже зауважал неравнодушного «препода». Как-то незаметно они начали общаться и вскоре по-настоящему подружились.

Вадима всегда интересовал момент зарождения дружбы. Поэтому онн с интересом прислушивался и присматривался к себе. Но так и не понял, как и почему они с Александром Николаевичем вдруг прониклись друг к другу симпатией. Факт оставался фактом: будучи знакомы больше полугода, они по-настоящему разглядели друг друга занимающимся зимним утром на скользком крыльце. И малоприятный «препод» вдруг оказался добродушным обаятельным парнем с близорукими весёлыми глазами, человеком, с которым Вадиму было очень интересно.

Впервые Вадим побывал в гостях у Александра Ивановича, когда вызвался помочь ему довезти до дома увесистые сумки со студенческими работами. Доцент поначалу отнекивался, но потом всё же согласился.

Они долго ехали в холодной электричке с разбитыми окнами, а потом шли от станции к неблизкому дому. Жил Александр Иванович вместе с мамой в маленькой квартирке в Балашихе. Отец его давно умер, а больше у них никого не было. Немолодая мама преподавателя с диковинным именем Олимпиада Вивиановна (Вадим его несколько раз повторил про себя, чтобы не забыть и научиться выговаривать правильно) студента своего сына приняла очень тепло, чуть ли не насильно усадила есть и долго расспрашивала о жизни, родителях и учёбе. Когда Александр Иванович отправился зачем-то на кухню, она неожиданно взяла в свои мягкие тёплые ладони худую руку Вадима и негромко сказала: