Убить Первого. Том 2 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim". Страница 26

— Морить себя голодом или нет — только твой выбор, — уже более жёстко ответил Эдван, невольно отступая назад.

— Вот именно, а я голодать не желаю. И поэтому ты будешь носить камни мне. А я уж, так и быть, замолвлю за тебя перед Яго словечко, — сказал Кайн, подмигнув Эдвану.

— Значит, ты хочешь морить голодом меня? — переспросил Эдван, не скрывая усмешки, но мужчина словно вновь не понял смысла сказанного.

— Морить себя или нет — выбор твой, — с усмешкой заявил Кайн, вернув парню его же слова, — Хатир вон, по собственной доброй воле целый месяц жил на одной атре, все камни мне отдавал. Он был мне как брат…

— Пока насмерть заблудился, — проговорил Эдван, чувствуя невероятное отвращение к человеку, стоящему перед ним. Теперь он понял, почему его предшественника понесло в правый тоннель. В конце концов, каким бы ты не был искусным в поглощении атры, рано или поздно голод даст о себе знать… и тогда, ради еды пойдёшь и не на такое…

— Да. Бедный Хатир, такое несчастье… короче, младший, к вечеру чтобы принёс четырнадцать камней, понял? Пять за вчера и сегодня, и ещё четыре за твоё неуважение к старшим. Кстати, давай сюда всё, что уже собрал, — мужчина в два шага преодолел разделяющее их расстояние и попытался приобнять Эдвана за плечо, но тот ловко увернулся.

— Я же сказал, что сегодня не нашёл камней.

— Так зачем ты тогда идёшь в Башню? Возвращайся в пещеру и ищи дальше! — с кривой усмешкой приказал Кайн, и, повернувшись к подошедшему Марису, заговорил, — Отброс! Ты-то мне и нужен. За проход к башне требуется небольшая оплата. Давай сюда все камни, которые собрал…

Как только тот обратил внимание на Мариса, Эдван тут же сделал несколько шагов в сторону и, разогнав атру по телу, приготовился рвать когти, однако, в самый последний момент передумал, и остался на месте. Позади него мужчина поливал благородного самыми грязными оскорблениями и парень чувствовал, что ещё немного, и дойдёт до рукоприкладства.

— Ах ты хитрый ублюдок! Обмануть меня вздумал! — заорал вдруг мужчина. Обернувшись, Эдван увидел, как Кайн одним мощным ударом отправляет Мариса в полёт на десяток шагов.

Мужчина не позволил ему подняться. Переместившись к бывшему благородному, он принялся пинать его ногами с невероятной яростью, а тот лишь сжимался в комок и не сопротивлялся, словно был каким-то мешком с песком и растерял всю волю к сражению. Избиение продолжалось несколько минут, пока Кайн, наконец, не остановился. Однако, по безумной ухмылке на его лице, Эдван понял, что остановка эта была лишь временной, и сейчас избиение продолжится. Странно только, что на его громкие вопли из Башни ещё никто не выглянул…

— Мало того, что обманул старшего, так ещё и защититься пытаешься? Как ты вообще посмел закрываться от заслуженного наказания, отброс?! — орал он, брызгая слюной, — Ты такой дерзкий из-за зелёного сосуда? Да? Я не слышу, урод! Из-за своего ублюдского сосуда такой дерзкий? Ничего, сейчас я это исправлю!

Эдван закрыл глаза. Тяжело вздохнул, собираясь с силами. На мгновение он почувствовал себя стоящим на краю огромной пропасти за мгновение до прыжка. В каком-то смысле, так оно и было. «Я об этом пожалею…» — подумал он, размыкая веки и, направив атру в стопы, сорвался с места.

Между тем, пока Лаут колебался, Кайн пинком перевернул обессиленного Мариса на спину, уселся на него сверху, зажал руки коленями и замахнулся для последнего удара, призванного поставить точку в этом избиении. Его кулак сорвалась в полёт, но места чуть ниже сердца так и не достиг. Вместо ужасной атаки, которая должна была расколоть сосуд души мерзкого благородного, получился жалкий слабенький тычок в пузо, не нанёсший практически никакого урона. А всё потому, что именно в эту секунду, когда мужчина решил покалечить свою жертву, его голова тесно познакомилась с сокрушительным ударом сапога Эдвана.

Чудовищный по своей мощи пинок отправил Кайна в полёт, хлопок ударной волны эхом прокатился по всей округе. Тело, пролетев около тридцати метров, словно какой-то тяжелый мешок рухнуло на землю, и проехало ещё шагов десять прежде, чем остановиться. Повисла тишина, несколько долгих мгновений Лаут внимательно следил за лежащим без движения мужчиной, ожидая, что тот вот-вот вскочит на ноги, но тот так и продолжал лежать на траве сломанной куклой.

— Хм… я думал, он будет сильнее, — пробормотал себе под нос юноша и, не обращая больше внимания на незадачливого «старшего», наклонился над Марисом, атрой нанося тому на руку слово жизни.

Без какого-либо зазрения совести, Эдван вытащил у заклятого друга из-за пазухи кристалл, после чего аккуратно похлопал того по щекам, приводя в чувство. Как только парень очнулся и сумел подняться на ноги, Лаут резко развернулся и продолжил путь к вершине холма, подчеркнуто не обращая внимания на благородного. Тот, поднявшись на ноги, затравленно глянул на башню, на Кайна, который, кряхтя, пытался перевернуться и, прошипев какое-то ругательство себе под нос, помчался обратно в пещеру.

«Первый побери! Зачем я вообще вылез оттуда?!», — думал Марис, в бессильной злобе сжимая кулаки. Он чувствовал себя настолько жалким, что был сам себе противен. А ещё ему было страшно. По-настоящему страшно за свою шкуру и, как ни странно, за проклятого простолюдина. Ведь мужик, которого тот вырубил, был не абы кем, а братом одного из парней Яго. Гиганта, способного убить их обоих не моргнув и глазом. Что с ними теперь будет?! Их убьют? Повредят сосуды и заставят собирать камни до конца дней? Или…? Марис не знал, но варианты, что рождались в его голове, были один другого страшнее. В конце концов, он, как никто другой знал, что обычно ждало тех, кто рисковал обидеть родственника кого-то влиятельного…

В это самое время Эдван уже добрался до входа в обитель отверженных и поднимался по лестнице на второй этаж. Сердце его колотилось всё сильнее и сильнее с каждым следующим шагом. Башня давила, порождая глубоко в душе невероятно сильное чувство тревоги. В голове то и дело возникали панические мысли, желание умчаться прочь, словно вот-вот должно было произойти нечто ужасное. Он даже остановился, несколько долгих мгновений колебаясь под этим давлением, но всё же пересилил себя и продолжил восхождение наверх. Ведь позади него оставался лишь разозлённый Кайн. Следовало поскорее объясниться с Пином, чтобы не настроить против себя всех остальных ненароком, а также получить еду за добытые камни…

Однако, стоило только Эдвану подняться на второй этаж башни, как все грандиозные планы, которые он строил в своей голове, рассыпались словно шалаш из тонких прутьев. В комнате, где жили обычные изгнанники, у квадратного окошка, в компании хорошо знакомого ему бородатого мужичка, сидел Яго.

— Отличный пинок, Лаут! — пробасил гигант и громко расхохотался, хлопнув при этом соседа по спине так, что бедный Пин едва не впечатался головой в пол.

— Д-доброе утро, уважаемые, — пробормотал Эдван, на деревянных ногах заходя в комнату.

— Ты проходи, не бойся, — главарь указал рукой на место рядом с собой. Он широко улыбался, и от этой улыбки у парня кровь стыла в жилах. Лаут чувствовал себя так, словно напротив него сидел не человек, а свирепый зверь, готовый наброситься на него в любое мгновение. Воспоминания о разговоре Яго с Марисом и молниеносных движениях хозяина башни были ещё свежи, однако, несмотря на свой страх, парень подошёл и уселся у стены там, где просили.

— Ты же говорил, что не заодно с этим отбросом, — как бы невзначай обронил Пин.

— Так и есть, — ответил Эдван.

— И зачем же тогда ты ему помог? — спросил главарь, и его широкая улыбка медленно померкла, а лицо приобрело очень суровое выражение. Сглотнув, Эдван вместо ответа вытащил из-за пазухи пять камней атры и положил их на пол перед собой.

— Мне просто нужно было… собрать свою норму, — сказал он, издав нервный смешок, — к тому же, если бы старший убил этого отброса, мне пришлось бы собирать все камни в одиночку…

Яго придвинулся поближе и внимательно посмотрел ему в глаза. Он молчал, глядел пристально, не моргая, и под этим тяжелым взглядом юноша чувствовал себя так, словно добровольно положил голову в пасть хассиры. Но вот, гигант широко улыбнулся и добродушно расхохотался, хлопнув себя по колену.