Убить Первого. Том 2 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim". Страница 9

И, тем не менее, по какой-то, неведомой даже ему самому причине, юноша оставался спокоен. События последних дней давно уложились в его голове и больше не вызывали столь ярких эмоций, как раньше. Желания проклинать несправедливость судьбы и молить Творца о прощении больше не возникало, и даже предстоящая схватка со смертью не вызывала в его душе никаких чувств. Он был спокоен и холоден, как и эта ночь. Последняя его ночь в городе.

Позади скрипнула дверь, но Эдван не обернулся. Вместо этого он в последний раз ощупал своё снаряжение. На бедре висит самый настоящий топорик, выкованный из лучшей стали клана Морето — подарок мастера Ганна за секрет сферы концентрации атры. Оказалось, наставник не на шутку перепугался, когда почувствовал, как вся энергия с округи стекается к подвалу его дома и бушует там, подобно шторму в бутылке. Только опыт, невероятное любопытство и железно вбитое в голову правило никогда не вмешиваться в незнакомые техники, удержало его от того, чтобы прервать Эдвана. Как потом признался мужчина, внезапно хлынувший изо всех пор юноши кровавый пот, едва-едва не заставил его изменить принципам.

Убедившись, что топорик крепко сидит в петле на поясе, парень невольно провёл рукой по грубой ткани куртки. Ощущения были довольно непривычными, ведь теперь на нём красовались самые настоящие боевые одежды. Точно такие же, какие носили десятники гарнизона. Не форма бойцов Когтя, конечно, но тоже далеко не простые тряпки. На спине висел рюкзак из кожи дикого быка. С бурдюком воды, припасами и полезными мелочами, которые он проверял множество раз. Ощупав его дно, рука скользнула на пояс с левой стороны. Нож был тоже на месте. Остался лишь последний штрих.

— Готов? — спросил подошедший мастер, протягивая ученику копьё. Самое обычное, что стояло на вооружении сотен бойцов гарнизона. Конструкция, что была стара, как мир и так же надёжна.

— Да, — сглотнув, ответил Эдван. Стоило его пальцам сомкнуться на древке, как перед глазами тут же мелькнул образ огромного медведя. Парень вздрогнул, по спине у него пробежали мурашки, но он лишь крепче сжал в руках копьё и, стиснув зубы, произнёс, — готов.

Само наличие копья в руке будоражило проклятые воспоминания из ночных кошмаров, оживляя в голове страшные картины. Клыкастая пасть, стальные когти, что смыкаются на сердце и липкий страх, поднимающийся из глубин души. Он ненавидел в себе эту слабость, которая смогла погубить весь его спокойный настрой за одно мгновение, и потому лишь сильнее сжимал злосчастное древко, искренне надеясь, что вскоре страх уйдёт. По-крайней мере, ему уже удавалось сохранять эмоции за маской покоя, а не трястись, подобно пшеничному колоску на ветру.

— Идём, — тихо произнёс мастер, шагая вперёд. Угрюмо кивнув, парень последовал за ним.

Они двигались тихо, почти бесшумно, словно две незримые тени проскочили по пустым улицам академии до самой дальней тренировочной площадки, где в мгновение ока преодолели стену, очутившись в каких-то трущобах. Ночной город казался Эдвану незнакомым, чужим местом, словно это был какой-то другой, новый и неизведанный мир, полный своих тайн и загадок. В немногочисленных окнах домов виднелся белый свет магических ламп и простых лучин, и мимо этих окон они проскальзывали особенно осторожно. Словно воры, идущие на дело, проносились они незримыми тенями сквозь переулки. Мастер вёл его по длинному, запутанному маршруту в глубины трущоб, и лишь по синему ромбу на промелькнувшей рядом двери, слабо освещённой светильником атры, Эдван понял, что они забрались на территорию клана Линн.

Мастер Ганн довёл ученика до неприметного здания, что стояло вплотную к городской стене, обошёл его с левой стороны и, дотронувшись до неприметного выступа на оконной раме, открыл тщательно спрятанную за кучей старого хвороста дверь. Эдван без лишних вопросов скользнул внутрь. Наставник что-то снял со стены, раздался тихий шорох, щелчок и непроглядную тьму разорвали лучи белого света, что исходил из магической лампы в руках мужчины.

Спустившись в подвал ветхой халупы, они оказались вплотную к основанию стены, миновали узкий коридор, в который Эдван с трудом протиснулся со своим рюкзаком, пошли по длинному, извилистому ходу и, наконец, очутились в надёжно запертом подвале небольшого сарайчика, что стоял посреди полей на земле клана Линн.

— Теперь наш путь лежит к южным вратам, — сказал мастер, когда они вышли наружу.

— Я уйду открыто? — переспросил Эдван.

— Всё ещё сомневаешься во мне? — с лёгкой насмешкой в голосе переспросил мастер.

— Нисколько.

— Тогда следуй за мной. Бояться нечего.

Они двигались бегом, но не слишком быстро. Трава шуршала под их ногами, лица обдавало прохладным ночным воздухом. То тут, то там в траве яркими стайками огоньков мелькали светлячки, слышался стрёкот. Вдалеке массивным чёрным порогом виднелась стена. Эдван различил её не сразу, а лишь после того, как с вершины холма углядел у самого горизонта тонкую, еле заметную белую линию, над которой небо сменило цвет с чернильно-чёрного на тёмно-синий, создавая тонкий, почти незримый контраст. Когда же они достигли южных ворот, оно и вовсе стало серо-синим, а глаза, наконец, начали различать окружающий мир без помощи светильников атры. Ночь постепенно отдавала свои права раннему утру.

— Ждём здесь, — сказал мастер, взмахом руки поприветствовав воинов на стене. Они остановились в сотне шагов от ворот, прямо на дороге. Эдван хотел было узнать, зачем они встали, но передумал. Он доверял учителю, не было никакого смысла отвлекать его глупыми, раздражающими вопросами.

Прошло около получаса. Небо продолжало медленно светлеть, но всё ещё оставалось довольно тёмным, а Эдван начал немного нервничать, но не подавал виду. Мастер молчал. И вот, на дороге показалась фигура солдата. С копьём и походным рюкзаком, похожим на тот, что носил юноша. И чем сильнее приближалась фигура, тем сильнее хмурился Эдван, и тем паршивее становилось его настроение. Ещё бы. Дорогой доспех с яркими, рыжими вставками не заметил бы только слепой.

— Не скрипи зубами, — сказал мастер, не оборачиваясь, — ты не единственный мой талантливый ученик.

Эдвану оставалось лишь глубоко вздохнуть и попытаться успокоиться. Получалось не очень, из груди сама собой невольно поднималась волна гнева. Вся ненависть к высокомерным уродам из кланов, которую он старательно подавлял те два дня, что находился в подвале у мастера Ганна, словно обрела физическое воплощение в лице человека, который сейчас вышагивал по дороге в их сторону. Второй изгнанник — Марис Морето.

Впрочем, неприязнь была на редкость взаимной. Стоило бывшему наследнику великой семьи заметить фигуру злейшего врага рядом с наставником, как его, и без того крайне паршивое настроение, пробило второе дно. Глядя на проклятого Лаута, зубы сына градоначальника громко заскрипели, а сам он весь сжался и приподнял плечи, нахохлившись, будто молодой коршун. Хвост туго стянутых рыжей лентой волос воинственно дёрнулся на его голове.

— Что эта чернь тут делает? — подойдя достаточно близко, крикнул он вместо приветствия, чем изрядно разозлил обоих встречающих.

— Ты теперь тоже чернь, так что заткнись и прояви уважение, — холодно процедил мужчина. От его тона у обоих парней по спинам пробежали мурашки. Прикусив язык, Эдван проглотил рвущийся наружу ответ высокомерному засранцу. Прозрачный намёк наставника он уловил, и больше возникать не собирался, хоть его отношение к Марису и не изменилось.

— Прошу прощения, мастер, — согнулся в поклоне бывший благородный, — приветствую вас.

Ганн лишь кивнул, бросил короткий взгляд на ворота за их спиной, после чего резко развернулся в сторону поля и сурово нахмурился. Атра вокруг него стянулась в тугую воронку, а воздух ощутимо потяжелел.

— Думаешь, тебе удастся от меня скрыться?! Выходи! — рыкнул он, глядя на дорогу. Голос мужчины звучал, словно раскаты грома. Марис выглядел очень удивлённым, а Эдван, наоборот, ещё больше разозлился на тупицу, который не сумел заметить за собой слежки.