Сюрприз для отца-одиночки (ЛП) - Минкс Мелинда. Страница 35

А потом, я вижу, как Эмили падает в воду.

— Она упала! Она упала в воду! — кричу я. — Пришлите...

— Они уже едут, — говорит диспетчер, но я бросаю трубку прежде, чем успеваю услышать что-нибудь еще.

Я слышу крики. Я оглядываюсь и вижу, что ко мне приближаются люди в оранжевых жилетах. Всех остальных сейчас убирают со льда. «Скорая» еще не приехала, это просто люди, которые здесь работают. Они не полностью экипированы, но у них есть веревка в руках.

Я снова смотрю на Тео. Он стягивает с себя рубашку. Его куртка и коньки валяются на льду позади него. Боже, он собирается нырнуть? Не то чтобы я ожидала от него чего-то другого.

— Тео! — кричу я, но он слишком далеко.

Он прыгает, и мне кажется, что теряю весь свой мир.

Спасатели останавливают меня как раз в тот момент, когда я пытаюсь забраться под заградительный канат.

— Он мой, — кричу я, и слезы замерзают у меня на глазах. — Я... Я люблю его!

— Нам уже нужно спасти двух человек, — говорит один из них. — Давайте не будем доводить это число до трех.

Они движутся по тонкому льду, и, несмотря на их просьбу, я следую за ними. Их всего двое, и им может понадобиться моя помощь. Если лед может удержать их двоих, то он может удержать и меня. Я останусь в безопасности позади них, пока я им не понадоблюсь.

Когда я подхожу к отверстию, то вижу, как выплескивается вода, и оттуда высовываются две головы. Конечно, это Тео и Эмили. Волосы Эмили прилипли к спине. Шапки нет. Ее кожа белее снега, а глаза закрыты. Через мгновение они оба снова уходят под воду, но спасательная команда бросает им веревки.

Я слышу вдалеке вой сирены, и спасатели начинают тянуть за веревку. Они тянут за веревку, и без их ведома я тоже хватаюсь за нее и начинаю тянуть. Мы тянем, и тут появляется Эмили. Ее тело безвольно скользит по льду, и вода, стекающая с ее брюк и куртки, помогает ей скользить, пока мы ее тянем.

Только Эмили. А где же Тео?

— А где Тео? — спрашиваю я дрожащим голосом.

Один из спасателей открывает свою аптечку и падает на колени рядом с Эмили.

— Помоги мне! — кричит он.

Краем глаза я замечаю, что другой спасатель снова бросает веревку вниз. Я должна верить, что с Тео все будет в порядке. Мне прямо сейчас нужно помочь Эмили.

Он расстегивает молнию на куртке Эмили, затем разрезает ее рубашку. Он разрывает их, пока не добирается до ее кожи, и начинает делать искусственное дыхание.

— Снимите с нее всю оставшуюся мокрую одежду! — кричит он, бросая в меня одеяло.

Я снимаю с нее коньки, а он надавливает на ее грудь и прижимается губами к ее губам.

Я стягиваю с нее остальную одежду, затем заворачиваю в одеяло, молясь, чтобы в ее теле осталось хоть немного тепла, чтобы его могло задержать одеяло.

Время, кажется, замедляется до нуля. Почти так же, как если бы все это происходило в обратном направлении. Каждые несколько мгновений я бросаю взгляд в сторону проруби, надеясь увидеть Тео. Но этого так и не происходит.

Раздается бульканье, и Эмили выкашливает воду. Затем ее дыхание учащается. Она задыхается от неглубокого дыхания, но уже не слышно ни хрипов, ни булькающих звуков.

Я оглядываюсь на берег и вижу машину скорой помощи, ее двери уже открыты. Врачи скорой помощи идут по льду прямо к нам.

Глаза Эмили все еще закрыты, но она дышит. Это должно что-то означать. Или это может означать все, что угодно. Я знаю, глубоко в моем сердце, что с ней все в порядке. Она обязана, чтоб с ней все было в порядке.

— Вы нашли его? — кричу я другому спасателю. — Скажи, что вы нашли его!

Он качает головой, и я начинаю плакать. С каждой секундой становится все более вероятным, что они никогда его и не найдут.

— Расступитесь! — кто-то кричит.

Мы убираемся прочь, и врач скорой помощи падает рядом с Эмили.

— Он все еще под водой! — кричу я, указывая на дыру во льду. — Ее отец все еще там!

Они проверяют пульс Эмили, затем укладывают ее на носилки. Мужчина в гидрокостюме сбрасывает шапку и надевает резиновый капюшон на свои кудрявые волосы. Надевает очки для ныряния и прыгает в дыру.

— Грегори вернет вашего мужа, — говорит один из врачей. — Не волнуйтесь.

— Он мне не... — говорю я, и мой голос затихает.

И тут до меня доходит. Если этот мужчина вернется живым, он будет моим мужем.

Глава 31

ТЕО

Раздается громкий прерывистый писк. Он раздается все громче, а может быть, и быстрее.

Я пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, где нахожусь, но они не открываются.

Я чувствую, что мне должно быть холодно, но не знаю почему. Мне совсем не холодно. Меня окружает тепло, но это кажется таким неправильным. Мне должно быть гораздо холоднее, чем сейчас.

Я понимаю, что ничего не знаю. Я даже не знаю, какие из воспоминаний были последними. Я вижу лицо Эмили и понимаю, что она нуждается во мне. Я помню Наоми. Я знаю, что она мне нужна.

Больше ничего. Я начинаю паниковать. Я же не сплю. Это имело бы смысл, если бы я спал, но я думаю и чувствую, но мои глаза не открываются. Я пытаюсь пошевелиться, но даже не чувствую своего тела.

— Наоми, — это голос Эмили. Она рядом со мной, но словно чертовски далеко.

Я пытаюсь позвать ее, но мой голос так же бесполезен, как и мои веки.

— Наоми! — снова зовет она. — Писк меняется.

— Черт, — говорит Наоми. — Я имею в виду, дерьмо! Нажми кнопку вызова медсестры.

— Вот эту? — спрашивает Эмили.

— Сестра! — кричит Наоми.

Сестра? Неужели я в больнице? По крайней мере, я не умер.

— Отойдите в сторону, — говорит незнакомый голос. — Позовите доктора.

Вокруг меня много суеты, и многие люди топчутся вокруг меня. Я могу сказать, что это маленькая комната, судя по тому, как близко друг к другу раздаются шаги находящихся в ней людей.

Наконец-то я чувствую холод. Он проникает прямо в мои вены, как будто его закачивают прямо в мою кровь. Я чувствую, как он поднимается вверх по моему запястью, а затем мое веко трепещет.

Я снова пытаюсь открыть глаза, но они по-прежнему не открываются, но я уже чувствую свои веки. Я чувствую, как они трепещут. Я начинаю смутно различать за ними свет. Если бы я только мог открыть глаза, клянусь, я бы вырвался из того оцепенения, в котором нахожусь.

Я слышу вдалеке голоса Эмили и Наоми. Бормотание медсестер и врачей уже ближе. Они говорят обо мне, но так, словно меня там нет.

— Не сейчас, прости, милая, — говорит одна из медсестер.

Я слышу мольбу Эмили.

— Думаю, это может помочь, — говорит глубокий голос.

— И я тоже так думаю. — Это голос Наоми.

Я слышу, как кто-то вздыхает, а затем хаос вокруг меня начинает стихать.

Я чувствую, как маленькая рука касается моей. Это рука Эмили. Я бы узнал ее где угодно. Я вообще не чувствовал своей руки, пока она не коснулась ее, но теперь я знаю, что она там. Я знаю, что она рядом со мной.

Еще одна рука сжимает меня. Эту я тоже знаю. Это Наоми.

Мои веки начинают трепетать настолько, что в них просачивается свет.

— Он просыпается, — говорит кто-то.

Я полностью открываю глаза, но свет такой чертовски яркий, что я не вижу ничего, кроме чистой белизны. Она настолько яркая, что даже больно.

Появляются неясные очертания. Они расплывчаты и неопределенны, но я стараюсь сосредоточиться на них. По мере того, как я концентрируюсь, яркость становится менее интенсивной, а фигуры становятся более четкими. Я могу различить их очертания. Я начинаю различать детали. Эмили. Наоми.

Наоми плачет. Эмили улыбается.

Я пытаюсь заговорить, но в горле у меня словно гравий.

— Хорошо, — говорит доктор. — А теперь отойдите.

Они оттаскивают Эмили и Наоми прочь, и меня окружают медсестры и врачи. Я засыпаю прежде, чем они заканчивают со мной, но на этот раз это обычный сон, а не то оцепенение, что было раньше.

В следующий раз, когда я просыпаюсь, я остаюсь наедине с Наоми и Эмили. Свет приглушен, и Наоми сидит в кресле, склонив шею под неудобным углом.