Вдоль белой полосы (СИ) - Перепечина Яна. Страница 56

— Не как…

— А-а-а, — протянул он. — Тогда понятно, почему ты так убиваешься. Конечно, обидно, когда умирает тот, кто любил тебя…

Агата в ужасе отстранилась от него и с трудом сквозь опухшие веки всмотрелась в его спокойное лицо.

— Так вот ты какой… — изумлённо прошептала она. — Так вот какой…

— А разве я не прав? — раздражённо спросил Антон. — Разве тебе не себя сейчас жалко? Все мы, когда плачем по ушедшим близким, жалеем, в первую очередь, себя.

— Господи… — Агата смотрела на него во все заплаканные глаза. — Что я делаю рядом с тобой? Как я дошла до такого? Ты же думаешь только о себе. И других судишь по себе. Какая же я дура…

Она встала и пошла к дверям. В тот же вечер, пока Антон разговаривал с кем-то по телефону, Агата собрала сумку с документами и институтскими тетрадями и на последнем поезде метро вернулась к родителям. Засыпая, она думала о том, как много может вместить в себя один день. Невыносимо долгий день.

Глава 24. Встреча.

И снова началось лето. Никита, который в последние годы почти не бывал на даче, стал чаще выбираться туда. На их улице опять зазвучал детский голосок — это возили в коляске на прогулки маленького Митю. Никита иногда бросал все дела, выходил и брал малыша на руки. Тот смеялся, обнимая его за шею. Никита вдыхал особенный детский запах, и ему становилось легче, как тогда, первой после гибели их Мити весной, когда он приехал на сюда, дышал весенним воздухом и всё не мог надышаться.

Потихоньку боль отступала. Она не стала слабее, но словно спряталась, время от времени показываясь и снова напоминая о себе. Но уже не столько мучила, сколько погружала в воспоминания.

Агата всё не приезжала. Никита и сам не знал, зачем он так хочет увидеть её. Но хотел так сильно, что то и дело поглядывал на их участок. К счастью, для этого была вполне легальная причина. Дедушка Агаты не так давно построил большую стеклянную теплицу. И теперь Никита по просьбе мамы начал делать такую же и частенько ходил к соседям за советом и посмотреть, как и что было сделано.

Так у Никиты появилась возможность подолгу разговаривать с обеими бабушками Агаты. И это доставляло ему большое удовольствие, потому что иногда в разговорах всплывало имя их внучки, звучавшее для него, как тихая ласка и надежда на то, что жизнь не закончена. Никита не знал, почему это было так, но при звуках её имени у него всегда улучшалось настроение, и даже непроизвольная улыбка появлялась на лице.

Бабушки Агаты, кажется, поняли, что он развёлся, хотя никаких вопросов деликатно не задавали. Сколько Никита их знал, они всегда были такими: очень чуткими, добрыми и деликатными. И всегда очень нравились ему, а теперь, часто общаясь с ними, он и вовсе чувствовал к обеим что-то похожее на нежность и привязанность.

Из разговоров с соседками он понял, что мама, переживая его неудавшуюся личную жизнь, все два года, прошедшие с развода Никиты, старательно избегала этой темы в беседах. Сам же Никита относился к этому спокойно, понимая, что сделал ошибку и теперь своим одиночеством расплачивается за неё и не собираясь ничего скрывать. Но ни на какие вопросы отвечать и не пришлось: бабушки Агаты в душу к нему не лезли, зато с удовольствием рассказывали о внучке, её успехах в институте и на работе, при этом ни словом не упоминая о муже.

Сначала Никите это не казалось странным, но потом он понял, что, видимо, Агата несчастлива с мужем, а её бабушки догадываются об этом, переживают и не знают, как себя вести. Неожиданно для себя он от этого открытия испытал не радость, а острую горечь. Никита не мог даже представить, что Агата, их с Митей Агата, трогательная добрая девочка, пусть и ставшая уже взрослой, может быть несчастливой. Как? Он вспоминал её улыбку, смех, их детские игры, долгие прогулки и её тонкую фигурку, летящую на огромном велосипеде далеко впереди. Неужели в жизни этой девочки, которую он помнил и любил, тоже могут быть беды и несчастья? Это казалось ему настолько несправедливым, что теперь он постоянно думал об Агате и не понимал, как и чем может помочь ей. Да и примет ли она его помощь?

Никита представлял себе их встречу и не знал, как вести себя. Раньше улыбнулся бы, пошутил о чём-то незначащем и разговор потёк бы сам с собой. С Агатой ему всегда было очень легко, гораздо легче, чем с Ликой, Кетеван или любой другой знакомой девушкой. Но тогда между ними не было смерти Мити, неудавшихся браков и долгих лет друг без друга. Раньше они расставались осенью, зная, что весной встретятся вновь. А теперь не виделись так давно. И Никита вновь и вновь думал о том, как и что он скажет Агате, когда они встретятся.

Всё получилось неожиданно.

Когда он расстался с Ликой, родители, желая подбодрить сына и зная его любовь к машинам, предложили ему поменять старенькую, на его собственные деньги купленную «шестёрку» на что-нибудь получше. Они как раз ездили к родным в Могилёв, и там Никита познакомился с ребятами, гонявшими из Польши вполне приличные иномарки. Так у него появилась его хоть и далеко не новая, но всё ещё крепкая и красивая «немка». Её он любил так сильно, как мог только взрослый мальчишка любить автомобиль, о котором в детстве даже не мечтал, потому что знал, что это несбыточно. Недостающие деньги Никита согласился взять у родителей только в долг, теперь уже расплатился и чувствовал себя полноправным хозяином, каждую свободную минуту в своём напряжённом графике стараясь уделить любимице.

Вот и сейчас, застеклив одну сторону нового парника, он с удовольствием мыл и пылесосил салон машины, когда вдруг уловил какие-то звуки. Сначала он не обратил на них внимания: играла музыка и истошно вопил старый пылесос, собиравшийся на днях отмечать свой полувековой юбилей. Но, вынырнув из салона, чтобы сполоснуть тряпку, он вдруг с изумлением увидел Агату. Она стояла за забором, держась руками за штакетник, и улыбалась ему. Поняв, что он заметил её, Агата сказала:

— Ку-ку!

Это прозвучало так по-детски, смешно и искренне, что у Никиты бешено заколотилось сердце. Он вытер руки, отбросил на капот тряпку, быстро шагнул к воротам и распахнул их. Агата шагнула вперёд и, стесняясь и пряча глаза, попросила:

— Ты прости, пожалуйста, что я отвлекаю тебя. Но мне очень нужно кое-что спросить.

— Да, конечно, — ответил Никита и не узнал своего голоса. Куда только делась та лёгкость, с которой они всегда общались?

— Мне очень нужно знать, где похоронен Митя, — с трудом произнесла Агата, голос её дрожал. — А тётю Лиду я не могу спросить. Вот просто не могу — и всё. Ты случайно не знаешь?

— Я знаю, — кивнул Никита.

— Сейчас я сбегаю за ручкой и бумагой… — дёрнулась, чтобы помчаться куда-то Агата, но Никита, сам не ожидая от себя этого, удержал её за руку.

— Я не смогу тебе объяснить, где могила. Кладбище огромное, ты не найдёшь. Но я тебя туда отвезу. Когда ты можешь?

— Да почти в любой день. — В голосе Агаты ему послышалась растерянность и что-то ещё, определение чему он дать не смог. — У меня сейчас каникулы, а на работе отпуск.

— Тогда давай во вторник. У меня на работе испытания, в понедельник я дежурю ночью. А во вторник будет выходной.

— Спасибо, — так нежно поблагодарила его Агата, что Никита не выдержал и посмотрел на неё. До этого он почему-то всё никак не мог сделать этого и смотрел поверх её головы вдаль. Делать это было несложно: она по-прежнему была гораздо ниже его, как когда-то в детстве. На голову точно. Но теперь он опустил глаза и встретился с её взглядом.

Агата почти не изменилась и одновременно очень изменилась. Лицо её всё ещё было очень юным и нежным. Но взгляд… Никите стало нестерпимо больно от грусти в этих глазах. Он с трудом удержался от того, чтобы не шагнуть к Агате и не прижать её к себе. Вместо этого он сунул руки в карманы и сказал:

— Не за что, Агат. Я тоже собирался к Мите. Ты дай мне свой телефон, и я позвоню тебе, когда освобожусь.