Корона двух королей (СИ) - Соболевская Анастасия. Страница 6

— Вы убеждаете себя в том, что не соответствует истине, мой король.

Король тяжело вздохнул и задумался. Любого другого человека, который бы осмелился бросить правду ему в лицо, Осе в ту же секунду приказал бы кинуть в темницу. Но Геза знала, что к ней он и пальцем притронуться не посмеет.

— Я знаю, — обронил он, сжав губы. — Но, если выбирать между Роландом и Лаэтаном, я отдаю предпочтение первому, потому что поступки его родителей я вижу наперёд, а второй — стихия. Ни предсказать, ни усмирить. Даже наш казначей сбежал в Паденброг, подальше от власти Эрнана. Я не желаю, чтобы в наследниках моего трона текла хотя бы капля этой дикой крови. Роланд станет мужем Ясны. Я поселю их в замке, и он позаботится о ней и их будущем сыне, пока тот не вырастет и не унаследует мою корону.

— Тогда, если вы для себя всё решили, мой король, зачем же вы позвали меня? Чтобы я развеяла ваши сомнения? Но не эти ли сомнения уберегают вас от опрометчивого шага? Хотите знать, что боги хотят ответить вам на самый важный вопрос?

— Хочу.

Геза поднялась с пола и подошла к королю.

Подходить к Осе так близко имели право только приближённые к трону, но этой женщине он не посмел бы перечить, даже коснись она его.

— Возьмите. — Геза протянула ему мешочек с оставшимися камнями.

Король послушно взял мешок.

— Теперь подумайте, что спасёт королевство, какая сила окажется на вашей стороне и объединит его, и достаньте оттуда любой камень.

Осе не хотел принимать участие в гаданиях, потому что при всех своих регалиях правящего короля всё же не считал себя достойным личного общения с богами, но не посмел отказать Гезе. Он сунул тонкие пальцы в мешочек и вытянул оттуда первый же попавшийся камень.

Это был огненный опал.

— Вы знаете, чей это камень, мой король? — Ласковый голос ведьмы проникал королю в самую душу.

— Нет.

— Скоро узнаете. Очень скоро. Этот камень холоден, но этот холод лишь видимость — он обманчив. В нём хранится пламя, что бушует в душе этого человека. Его приведут сюда сами боги. Этот камень недавно нашёл своего обладателя и покинет его лишь со смертью. Он поведёт за собой народ на борьбу с тем, кто угрожает королевству, и люди пойдут за ним. Пойдут, потому что поверят. Вы сами только что своей рукой выбрали его. Это ваша судьба и его судьба.

Спокойствие этой женщины с серебряными глазами и её убеждённость в сказанном пробирали короля до костей, как лютый зимний мороз. Он более не мог выносить её присутствия, как если бы за спиной Гезы стояли и глядели ему в душу все боги и духи незримого мира.

Король приказал увести эту женщину.

ГЛАВА 3

Пурпурное сердце влюблённой принцессы

В день, когда Влахос должен был вернуться из Приграничья, служанка разбудила Ясну ни свет ни заря.

— Принцесса, вставайте! Уже утро! — полушёпотом произнесла она, склонившись над усыпанной золотыми волосами бархатной подушкой, и легонько тронула белоснежное плечико. — Принцесса Ясна!

— Что? — пробубнила сквозь сон девочка и лениво повернула светленькую головку. — Что случилось?

— Вы просили меня разбудить вас, когда дозорный скажет, что Ловчие уже близко…

Не успела служанка договорить, как принцесса вскочила, будто её окатили ушатом ледяной воды, и откинула шёлковое одеяло.

— Что-что?! Уже? Почему ты меня раньше не разбудила, глупая ты служанка?! — по-детски смешно возмутилась она и потёрла заспанные глаза.

— Всадники ещё на горизонте, — поспешила та оправдаться. — Мне смотрящий на башне сказал, что они ещё там… — растерянно лепетала Ирма. — Не быстрее, чем через полчаса, они доберутся до Сумеречных Ворот, потом пересекут город и окажутся в замке…

— Ладно-ладно. — Ясна замахала руками, будто прогоняя назойливую муху. — Принеси мне воды.

Для всего двора этот день был самым обычным, но для младшей принцессы он обещал стать особенным, ведь сегодня после важного задания в Приграничье в замок возвращался Влахос, и Ясна уже порхала, как бабочка, в ожидании встречи. Она не видела его уже больше недели, и теперь её душа пела счастливыми трелями жемчужных скворцов.

Как она наивно полагала, никто в Туренсворде не догадывался о её увлечении Ловчим. И отчасти она была в этом права — разве что отец пребывал в блаженном неведении, почему его любимая дочка иногда бывает особенно взволнована и рассеяна, и никак не связывал это с моментами, когда Влахос Бродяга появлялся в её поле зрения. Придворные же лишь в самом начале забили тревогу из-за её пылкого увлечения наёмником, но сам виновник смутных домыслов, услышав озвученные подозрения, лишь засмеялся и по-прежнему оставался подчёркнуто вежливым с влюблённой в него дочерью короля, не скрывая своего к ней полного равнодушия. Кто-то молчал, кто-то снисходительно ухмылялся её очевидным знакам внимания безродному солдату, кто-то понимающе качал головой, но все признавали одно — в этом увлечении не было ничего серьёзного, как и в предыдущих, и принцесса едва ли в последний момент наберётся смелости и отвергнет наследника Алого утёса.

Но Ясна была влюбчива и любила мечтать, пребывая в томительном ожидании Влахоса, и чем чаще реальность напоминала ей о женихе, тем отчаяннее она мечтала, что однажды Влахос из Ровенны украдёт её и увезёт туда, где её никто не заставит выходить замуж за заносчивого Роланда. Пусть в Перевёртыши, пусть в Долину чёрных деревьев, лишь бы подальше от её клятвы отцу. И пусть этим мечтам не было суждено стать явью, в них Ясна находила своё маленькое надёжное убежище, где она часто укрывалась от реального мира.

Служанка помогла ей умыться, расчесала её длинные, едва тронутые рыжиной волосы и заново вплела в них белые ленты. Ясна долго перебирала сундуки с платьями, выбирая между атласом и бархатом, золотой вышивкой и серебряным кружевом, пока не остановилась на нежно-голубом шёлковом платье с белыми кружевными рукавами до пола. «Ему должно поправиться», — решила она. Это было её самое лучшее платье, подаренное на прошлый день рождения графом южных земель; к тому же в нём, как говорили льстивые придворные, Ясна походила на богиню ветра Доран.

Аккуратно зашнуровав корсет, Ирма помогла своей принцессе перетянуть талию красным кушаком, который украшали серебряные цветочные узоры. В Ангеноре до своего расцвета девушки не носили пояса, но в день, когда они переставали быть детьми, им повязывали на талию алый кушак — знак созревшей красоты. Ясна расцвела поздно, почти в четырнадцать. Мама очень из-за этого переживала, а Геза говорила, что если богине-матери Беркане угодно, чтобы принцесса вступила в пору расцвета поздно, то так тому и быть. Однажды до короля дошёл слух о порче, и перепуганный отец приказал принести в жертву богу здоровья Веньё одну пятую урожая хлопка за месяц. Такого огромного костра Ясна ещё не видела никогда в жизни. Языки этого пламени, казалось, лизали небеса над площадью Агерат, будто на землю упала и продолжала полыхать огромная комета. А через два дня Ясна узнала, что она уже больше не ребёнок. Когда мама впервые надела на неё алый кушак, Ясне казалось, что все придворные смотрят на неё, и ей становилось стыдно, как если бы она прошла по Туренсворду в плаще из окровавленной простыни. Но позже она привыкла и теперь смиренно ожидала того момента, когда после свадьбы сменит красный кушак на зелёный.

— Вы выглядите чудесно, — любовалась принцессой служанка, когда та придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале. От бабушки по материнской линии Лейветты Ферро Ясне досталось простое открытое лицо, главным украшением которого служили юность и свежесть, но, как все девушки её возраста, младшая принцесса находила в нём массу несуществующих недостатков. Втайне она мечтала быть похожей на Вечеру, которая, в отличие от сестры, унаследовала скульптурную внешность Роксбургов. Ясна считала её красивее себя и тайно завидовала сестре. Она видела, как мужчины заворожённо смотрят на Вечеру, и ей хотелось, чтобы они смотрели на неё точно так же. Ясна чувствовала себя каплями росы рядом с пригоршней бриллиантов.