Генерал — адмирал Небогатов (СИ) - Осадчий Алексей. Страница 18

Ладно, «шпильку» от царя, образцового семьянина пережить запросто. Да и не царедворец Небогатов, чтоб нервно реагировать на каждый чих коронованной особы. Неужто царь — батюшка решил таким вот замысловатым образом понудить адмирала на брак с Наденькой? Вряд ли, развода супруга не даст, да и не хотел Николай Иванович на старости лет перейти в «чины жениховские»…

Третьего ноября 1907 года в Ньюкасле торжественно спустили на воду ледокол «Семён Дежнёв», который газетчики уже на стапеле называли не иначе как «старший сын «Ермака»». Корабль действительно вышел на загляденье, 12800 тонн водоизмещение, мощность машин 11500 «лошадок», дальность плавания 5500 миль. Александр Колчак, исполняя инструкции Небогатова, фактического владельца ледокола, настоял, чтобы скорость хода оставалась как и у «Ермака» надёжные 12 узлов, больше во льдах и не надо. Зато, учитывая опыт плаваний «Ермака» существенно усилили корпус, двухметровый лёд, по мнению опытных полярников Коломейцева и Колчака для «Семёна Дежнёва» не будет серьёзным препятствием. К сожалению, «брата — близнеца» англичане строить не брались верфи предназначались для больших боевых кораблей, начиналась дредноутная гонка. В воздухе пахло порохом, великие державы забрасывали верфи заказами. Даже «Семён Дежнёв» хоть и числился гражданским судном, тем более «хозяином» у ледокола было частное лицо, пусть даже и прославленный адмирал Небогатов, вернее его благотворительный фонд, но подкрепления для установки восьми 120—миллиметровых орудий на покорителе Арктики предусмотрели заранее. Британские корабелы лишь головами кивали понимающе как же, победитель японцев никак не успокоится. Вот выйдет в отставку адмирал, установит пушки на свой ледокол и пойдёт отстреливать белых медведей из орудий…

Колчак только натянуто улыбался в ответ, но в день спуска корабля кавторанг был счастлив как никогда. Ещё бы ведь именно ему предстоит провести «Дежнёва» в 1908 году из Архангельска во Владивосток в одну навигацию! Капитан первого ранга Николай Николаевич Коломейцев в октябре был отозван для службы на Тихом океане. Вызов Коломейцеву пришёл от нового командующего Тихоокеанским флотом, свежеиспечённого вице — адмирала Бухвостова.

Что ж, Николай Николаевич, встретимся, Бог даст, во Владивостоке, менее чем через год.

Не выдержу ведь, Александр Васильевич, пойду встречать ваш караван, Коломейцев улыбнулся, хоть шлюп какой зафрахтую, но пойду.

Давняя неприязнь между двумя полярниками исчезла во время постройки «Дежнёва». Так случилось, что в планах и расчётах и у Колчака и у Коломейцева будущий ледокол выходил совершенно одинаковым, как будто офицеры мысли друг у друга читали. Этот касалось и мощности силовой установки, и выбора марки лучшей стали для корпуса, и схемы расположения угольных ям. То, что англичане не будут строить «систершип» сразу же вслед за «старшим сыном «Ермака»» даже порадовало русских моряков. Большой поход «Дежнёва» в следующем году наверняка выявит слабые места в конструкции. Опыт эксплуатации «Ермака» конечно учли, но у нового ледокола и задачи куда как более серьёзные. Проскочить Северный морской путь в одну навигацию неслыханное дело. С другой стороны, у русских моряков неисполнимые проекты лучше прочих и получаются. Коломейцев и направлялся во Владивосток для встречи «Дежнёва» и организации спасательной экспедиции, если что — то пойдёт не так.

Небогатов несмотря на заботы и хлопоты по переезду с Тихого океана на море Чёрное, не забывал о морях студёных и о строительстве «Семёна Дежнёва». Летом 1907 лейтенант Глазенауп с двумя десятками матросов начали обустраиваться на Диксоне, где устанавливали мощную радиостанцию, дабы встретить ледокол и держать с ним связь возможно дольше при продвижении корабля на восток. По плану Небогатова с «Дежнёвым» должен идти угольщик, который разгрузится и будет оставлен на Диксоне, а ледокол пойдёт дальше с полным запасом топлива. Мало ли, вдруг да предстоит зимовка во льдах, каждый пуд угля тогда будет ценнее пуда золота. При оптимистическом варианте развития событий, если лёд будет невелик, угольщик пойдёт вслед за ледоколом, вдруг да получится провести следом за «покорителем Арктики» и обычное судно. Адмирал шутливо писал в Ньюкасл: «В таком случае акции нашего предприятия, дорогие Николай Николаевич и Александр Васильевич, подпрыгнут кабы не вдвое»… А коль сожмут и раздавят льды углевоз, команда перейдёт на ледокол.

«М — да, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Тут и в Жёлтое море «окунуться», зуб на зуб не попадает, а если в Карском случится «перепрыгивать» с парохода на ледокол. Оптимист Николай Иванович, завзятый оптимист»…

Вспомнив о Небогатове, Колчак потянулся к отрывному календарю, на котором и пометил, что следует, пока находятся в Великобритании, запастись лучшими дождевиками, биноклями и мощными подзорными трубами, — победитель Того средств на построение ледокола и на саму экспедицию не жалел. Благо, денег хватало, с запасом хватало, не отказ хозяев верфи, так можно запросто систершип «Дежнёва» выстроить, парой бы ледоколы непременно проломились в Тихий океан в одну навигацию. Впрочем и в одиночку шансы велики. Мощнее «Ермака» его «старший сын», гораздо мощнее…

Александр Васильевич улыбнулся, наверняка впереди страшный риск, невероятный холод, льды куда ни кинь взор. Но, может быть, именно ему доведётся открыть долгожданную «землю Санникова», к которой они с каперангом Коломейцевым стремились под началом барона Толля. Всего несколько лет прошло, а кажется полжизни. Тогда покоряли Север на барке, бывшем промысловом судне, поименованном шхуной. А сегодня спущен на воду и через два — три месяца вступит в строй мощнейший в мире ледокол, поражающий своими выдающимися характеристиками. «Боже, храни Небогатова, Колчак едва не осенил себя крестным знамением, надо же умудриться, собрать без малого (каких — то двести тысяч не хватает) шесть миллионов рублей на освоение северных территорий».

Действительно, «адмиральская кубышка» загодя переименованная в благотворительный фонд на освоение Русского Севера, пополнялась постоянно. И хотя ручеёк пожертвований журчал не так радостно как в победном 1905 году, но находились, находились в России энтузиасты. «Дежнёв» обошёлся благотворителям почти в три миллиона рублей, что для гражданского судна было солидно. А ещё предстояли закупки «по мелочи» оборудования: подъёмных кранов для погрузки угля, двух паровых катеров, десяти шлюпок, да меблировать каюты, да утеплить их в копеечку немалую станется!

Но экономить на снаряжении «Семёна Дежнёва» в историческую экспедицию не пристало, потому и закупали Коломейцев и Колчак всё самое лучшее и надёжное, от одежды и оружия, до тысяч осветительных ламп накаливания в запас, пригодится!

С портом приписки ледокола ясности не было. То ли Архангельск, то ли Владивосток, а быть может спешно закладываемый в Кольском заливе Романов — на — Мурмане. Ну да и не суть важно, не потащит же Небогатов «Дежнёва» в Средиземное море для усиления Второй Черноморской эскадры.

Колчак хмыкнул. Кому пришла идея поименовать эскадру, должную базироваться на Черногорию и Грецию «Второй Черноморской эскадрой» выяснить так и не удалось, грешили на Льва Алексеевича Брусилова. Однако Турция крайне серьёзно отреагировала на планы Российской империи окружить черноморские проливы мощными броненосными эскадрами. В данный момент шли переговоры Стамбула и Берлина о покупке турками у тевтонов хотя бы пары «Бранденбургов». Дескать, теперь, когда Германия переходит на строительство дредноутов, зачем им пожилые броненосцы. Как обычно, денег у гордых осман не нашлось, торг шёл об аренде военно — морской базы в Эгейском море. Но тут предсказуемо вмешались англичане и турки заметно поубавили активность.

Понять «просвещённых мореплавателей» можно и Турцию не хочется бросить в объятья Вильгельма, и с Россией ссориться «по мелочам» нет резона.

Александр Васильевич поймал себя на мысли, что прикидывает, возможно ли поставить на «Дежнёв» не «расчётные» 120—миллиметровые орудия, а 152—миллиметровые пушки Канэ. Выходило, что можно. Колчак даже головой потряс, отгоняя «боевые» мысли, ему предначертано судьбой и долгом ближайший год провести не в райском средиземноморском климате, а на мостике корабля идущего сквозь непроходимые доселе льды.