Любовь не с первого взгляда (СИ) - Берестова Мария. Страница 27

А вот делиться этой внутренней картиной своей жизни ей ни с кем особо не приходилось — хотя время от времени она и предпринимала такие попытки.

Скажем, отец слушал её с большим вниманием, но обычно у него не хватало времени на длинные разговоры, поэтому Кая, стремясь дать ему побольше возможности отдохнуть, в какой-то момент перестала пытаться выдавать ему всю полноту своих рассуждений.

Дядя, напротив, был не способен сосредоточиться и терял её мысль через несколько секунд. В целом было очевидно, что его мало интересует что-то сверх голых коротких выводов.

Брат-церковник был отчасти хорош в этом, но имел тот недостаток, что непременно сбивался на собственный монолог, не дослушав. При нём Кае ни разу не удалось договорить свои мысли до логического конца — где-то в самом начале они уходили в какой-то философский диспут, где больше говорил брат, чем она.

С женским полом ситуация была вообще крайне плачевной. Мало того, что её не очень-то хотели слушать, так если слушающая ещё и был хоть сколько-нибудь старше, то непременно давала вежливый совет воздержаться от подобных многословий, которых женщине говорить не пристало, даже если она принцесса. Тётушка из троюродных однажды и вообще зло сказала, что Каю с такой привычкой ждёт крайне несчастливый брак, потому что мужчины не переносят, если женщина начинает умничать, и милой племяннице нужно научиться держать себя в руках.

Более или менее её готова была слушать лишь прислуга, но, в силу ограниченности своего образования, эти люди обычно не могли понять волнующих королеву глубин и смотрели на неё пусть преданными, но совершенно не вникающими в суть дела глазами.

В общем, Кая давно забросила это дело, и в лучшем случае позволяла себе записывать некоторые особо интересные, с её точки зрения, размышления в дневник.

А тут она умудрилась выдать пятиминутный и крайне занудный монолог своему жениху после их первого поцелуя!

Господи, это полный провал!

Оказавшись у себя, королева вдернула из причёски шпильки и распустила волосы. Посмотрев в зеркало, с ужасом поняла, что до сих пор слегка краснеет.

Нет, решительно, она выставила себя сегодня полнейшей дурой. Мало того, что сгорала от смущения, как какая-то неискушённая селянка, так ещё и кинулась в эти свои рассуждения, и…

О Господи!

Кая вспомнила характер и предмет своих рассуждений и со стоном спрятала лицо в ладонях.

Бог ты мой, она же выдала ему все свои мысли как на духу, по предмету столь откровенному, о коем и вовсе беседовать неприлично. А она там мало того, что попыталась сходу выстроить классификацию поцелуев, так ещё и вообще меры не знала, вдаваясь в подробности и нюансы, какие приличной девице и знать-то не пристало.

«Какой ужас!» — только и думала королева, с содроганием вспоминая отдельные пассажи своего вдохновенного монолога.

Признаем прямо. В любом другом контексте манера королевы и впрямь могла поставить жирнющий крест на её личной жизни. Мужчины и впрямь не слишком любят столь пространные рассуждения, выходящие из женских уст, а уж выдать такую прагматичную аналитику в столь неподходящий момент — это и впрямь серьёзный промах.

Но Кае, решительно, повезло с женихом, который и сам был мастак запарывать романтические моменты по той же причине, что и она: думал слишком много и не вовремя.

Если браки по любви строятся на взаимной сердечной склонности, то этих двоих в этом браке по расчёту, определённо, сведёт общая любовь к занудству.

Потому что та неумелая и несколько поверхностная классификация, которую Кая на коленке родила в первую же минуту после своего первого же поцелуя, произвела на Канлара самое неизгладимое впечатление.

Даже более неизгладимое, чем вид её вздымающегося декольте — беспроигрышное женское средство, которому все остальные дамы отдавали решительное предпочтение в вопросах устроения личной жизни.

Глава семнадцатая

Возможно, если бы Кая нашла в себе силы обсудить с Канларом предмет своих волнений, это пошло бы на пользу им обоим. Но, как водится в таких случаях, она предпочла всячески избегать контакта с ним, и радостно сбежала в свой монастырь, так и не поговорив.

Признаем прямо, Канлар не был таким уж великим знатоком женской психологии, поэтому оказался несколько обескуражен. Ему-то показалось, что в их отношениях произошёл некоторый сдвиг, и что пусть небольшой, но яркий опыт в саду пришёлся по душе им обоим. Однако явно избегающая его королева выглядела и действовала так, будто предпочла бы оказаться от него как можно дальше.

Честно говоря, Канлар даже стал переживать по этому поводу, и с дотошностью принялся выискивать в своём поведении, чем же он мог так обидеть королеву. На свет Божий было извлечено множество мнимых «грехов» и притянутых за уши промахов, которые могли послужить причиной такого охлаждения.

Если бы Канлару пришла в голову счастливая мысль посоветоваться хоть с кем из своих сподвижников — а ребята там, как уже отмечалось, были сплошь женатыми, — опытным взглядом ему бы объяснили, что к чему. Но Канлар посчитал делиться проблемами подобного рода неэтичным, и попросту замкнулся в себе.

Чем ближе подходил день свадьбы, тем более хмурым становился жених — ему с всё более несомненной отчётливостью казалось, что брак с ним сделает королеву несчастной, что это было изначально провальной затеей, и что он был трижды самонадеянными идиотом, возомнив, что справится с ролью короля-консорта и сможет выстроить счастливые отношения с королевой.

Неизвестно, до чего бы он себя накрутил, но, к счастью, вечером накануне свадьбы его прервали.

Камердинер с некоторым изумлением доложил, что к его сиятельству пожаловала её величество.

Кая, действительно, честно провела пять дней в монастыре, ночуя в келье, но на предсвадебную ночь отправилась к себе. По каким причинам ей бы потребовалась в обход всех и всяческих правил этикета прийти так поздно в покои к мужчине — пусть и жениху — было неясно, и Канлар логично предположил что-то из ряда вон выходящее и тревожное.

— Ваше величество! — почти бросился он к ней. — Что-то случилось?

Та, однако выглядела вполне невозмутимой и спокойной и ответила сдержанным успокаивающим жестом:

— Нет, ничего серьёзного.

Канлар был несколько обескуражен. Что, впрочем, не помешало ему пригласить королеву сесть и приказать подать чаю — хотя для чая было уже и поздновато.

Между тем, Кая, кажется, и не планировала обозначать цель своего визита. Она просто сидела с крайне невозмутимым видом, как будто это было в порядке вещей — заявиться в комнату к мужчине, чтобы там помолчать.

Первым не выдержал Канлар. Попытавшись прояснить ситуацию, он заметил:

— Вы могли вызвать меня запиской в какое-то более удобное для деловой встречи место. Бог весть что о вас подумают, если заметят!

Кая перевела на него несколько бессмысленный взгляд и невозмутимо парировала:

— Напротив, я постаралась сделать так, чтобы меня заметили, и, надеюсь, они подумают именно то, что и положено думать придворным сплетникам.

Канлар окончательно перестал что-либо понимать.

К счастью, королеве пришла мысль пролить свет на загадку своего поведения, и она протянула жениху лист бумаги.

Подойдя с ним поближе к свече, Канлар узнал в этой бумаге официальное письмо от ниийского короля, которое, и впрямь, прибыло рано и могло бы застать королеву, не будь она занята своим благочестивым делом.

В письме, против опасений, не было никаких ультиматумов или угроз. Король весьма сдержанно поздравлял королеву с прекрасным выбором, желал счастливого брака и сделал почти незаметный акцент на тех качествах, коими должен обладать хороший супруг — среди коих, в самом деле, затесалось и здоровье.

Можно ли было считать это завуалированной угрозой — сложно сказать, но Канлар предпочёл увидеть в этом именно угрозу.

Королева, судя по всему, расценила ситуацию так же.

— Просветите меня, будьте так любезны, — вернулся Канлар к столику, возвращая Кае листок, — чего вы хотите добиться вашим смелым ходом?