Перстень царицы Савской - Хаггард Генри Райдер. Страница 19

Македа внимательно выслушала его совет.

– Мне это нравится, прекрасно, – сказала она на своем древнем арабском наречии, когда я кончил переводить. – Но я должна спросить мнение моего Совета. Где мой дядя, принц Джошуа?

– Здесь, госпожа, – ответил голос из толпы, и из нее вынырнул довольно пожилой полный мужчина, сидевший на белой лошади. У него была смуглая кожа и необычайно круглые глаза, сильно навыкате. На нем была богато изукрашенная восточная одежда, поверх нее он носил кольчугу, а на голове у него был шлем с металлической сеткой, охранявший затылок и уши, что делало его похожим на дородного крестоносца раннего нормандского периода, но только без креста.

– Так это Джошуа? – сказал Орм, снова начинавший бредить. – Какой петух, не правда ли? Сержант, скажите ему, что стены Иерихона уже рухнули, так что ему не к чему трубить в свою трубу. Мне кажется, что ему в самую пору подошло бы играть на трубе.

– Что говорит твой друг? – снова спросила Македа.

Я перевел среднюю часть речи Орма, отбросив начало и конец ее, но даже это рассмешило ее, и она расхохоталась и сказала, указывая на Хармак, над которым все еще стояло облако дыма:

– Да, да, дядя Джошуа, стены Иерихона рухнули, и все дело за тем, захотите ли вы воспользоваться этим случаем. Если да, через несколько часов мы будем мертвы или на много лет избавимся от Фэнгов.

Принц Джошуа сначала поглядел на нее своими большими вытаращенными глазами, потом ответил ей низким кудахтающим голосом:

– Ты сошла с ума, Дочь Царей? Нас здесь всего пятьсот человек, а Фэнгов больше десяти тысяч. Если мы нападем на них, они съедят нас. Разве пятьсот могут сражаться против десяти тысяч?

– Сегодня утром три человека сражались с десятью тысячами и нанесли им большой урон, но эти люди не принадлежали к племени Абати, – ответила она с горькой насмешкой. Потом она обернулась к сопровождавшим ее воинам и крикнула:

– Кто из моих военачальников и из моего Совета пойдет со мной, если я, хотя я только женщина, решусь напасть на Хармак?

Раздались отдельные возгласы: «Я!..» Несколько пышно одетых мужчин выступили вперед, несколько неуверенно, – и это все.

– Вот видите, чужестранцы с Запада! – сказала Македа, помолчав немного. – Благодарю вас за ваши отважные подвиги и за ваш совет. Но я не могу последовать ему, оттого что мой народ – не воинствен. – И она закрыла лицо руками.

Среди ее спутников поднялся ужасный шум, и все заговорили разом.

В частности, Джошуа вытащил огромный меч и стал размахивать им, громко перечисляя подвиги своей молодости и имена Фэнгов, которых он, по его словам, убил в единоборстве.

– Я сказал вам, что эта жирная собака – первоклассный брехун, – медленно сказал Орм, в то время как сержант крикнул с отвращением:

– Ну и компания! Доктор, к ним не мешало бы приставить хорошего рефери с какого-нибудь лондонского футбольного поля. Фараон, если бы он не сидел в этой корзине, разорвал бы в минуту всю эту шатию. Эй ты, свинья, – обратился он к Джошуа, который стал размахивать своим мечом слишком близко от него, – убери свой картонный меч, а если нет, так я расшибу твою жирную голову. – Принц не понял самих слов, но понял зато смысл всей речи и быстро отошел назад.

Внезапно в устье прохода, где разыгрывалась вся эта сцена, поднялось страшное волнение, потому что внезапно появились три военачальника Фэнгов, скачущие к нам галопом. У одного из них лицо было закрыто куском материи, в которой были проделаны отверстия для глаз. Абати отступили с такой быстротой, что мы трое верхом на наших верблюдах и Дочь Царей на своей великолепной кобыле вдруг остались одни.

– Парламентеры, – сказала Македа, внимательно разглядывая приближавшихся всадников, которые скакали к нам с белым флагом, привязанным к древку копья. – Доктор, ведь ты и твои друзья поедете со мной, чтобы поговорить с этими посланными? – И, даже не дожидаясь ответа, она поскакала вперед, проехала около пятидесяти ярдов по равнине и здесь остановилась, дожидаясь, пока мы повернем наших верблюдов и присоединимся к ней. Когда мы были подле нее, все три Фэнга, чудесные, крепкие, чернолицые воины, понеслись прямо к нам бешеным галопом, наставив на нас свои копья.

– Не волнуйтесь, друзья, – сказала Македа, – они не сделают нам вреда.

Она еще не договорила, как Фэнги уже осадили своих коней и в знак приветствия подняли свои копья. Потом их вождь (не тот, у которого было закутано лицо, а другой) заговорил с нами на языке, который я прекрасно понимал, оттого что язык этот принадлежал к группе арабских наречий.

– О Вальда Нагаста, дочь Соломона, – сказал он, – нашими устами говорит султан Барунг, сын ста поколений Барунгов, и мы обращаем эти слова к отважным белым воинам, твоим гостям. Вот что говорит Барунг. Подобно Толстому Человеку, которого он взял в плен, вы все герои, Вы втроем отстояли городские ворота против всего его войска. Вот что предлагает вам Барунг: бросьте этих псов Абати, этих хвастливых разряженных павианов, этих горных кроликов, ищущих безопасности среди скал, и идите к нему. Он не только сохранит вам жизнь, но исполнит все ваши желания – даст вам земли, и жен, и коней; вы будете старшими в его Совете и будете жить счастливо. Кроме того, ради вас он постарается спасти Толстого Человека, чьи глаза глядят сквозь черные окна, чей рот изрыгает огонь и кто поносит своих врагов, как никто до сих пор еще не поносил. Хотя жрецы постановили принести его в жертву на следующем празднике в честь Хармака, он попытается спасти его, и это, быть может, удастся ему. Он постарается сделать его жрецом Хармака, подобно Египетскому Певцу, жрецу Хармака, и навсегда посвятить его богу, которого он, по его словам, знает уже много тысяч лет. Вот что мы должны передать вам.

Я перевел содержание его речи Орму и Квику и видел по тому, как она вздрагивала при оскорбительных для ее народа словах, что Македа тоже понимает все его слова, оттого что язык Абати и язык Фэнгов довольно схожи между собой. Орм в это время уже вполне владел собой и сказал:

– Попросите их сказать их султану, что он славный парень и что мы очень благодарны ему, скажите также, что мы очень сожалеем, что нам пришлось убить стольких его воинов, но что иначе нам не удалось бы сберечь наши шкуры. Скажите еще, что лично я, познакомившись с Абати во время пути и успев увидеть их здесь, с удовольствием принял бы его предложение. Но, хотя мы не нашли среди Абати достойных мужчин, а только, как он сам сказал, павианов, кроликов, хвастунов, мы нашли среди них, – здесь он склонил перед Македой свою окровавленную голову, – женщину с настоящим сердцем. Мы разделили с ней пищу или разделим вскоре; мы приехали издалека на ее верблюдах, чтобы служить ей, и, если только она не поедет с нами, мы не можем покинуть ее.

Все это я перевел дословно, и все, а особенно Македа, внимательно слушали меня. Выслушав меня, говоривший от лица своих товарищей посланец ответил мне, что ему вполне понятны побудительные причины нашего решения и что он вполне уважает их, особенно вследствие того, что его народ вполне согласен с нами в оценке правительницы Абати, Дочери Царей. Поэтому он может дополнить сделанное им предложение, зная заранее волю султана и имея полномочия на этот предмет.

– Владычица Мура, – продолжал он, обращаясь непосредственно к Македе, – благородная дочь великого бога Хармака и смертной царицы, то, что мы предложили чужестранцам, твоим гостям, относится и к тебе. Барунг, наш султан, сделает тебя своей старшей женой; если же ты не захочешь этого, ты сможешь выбрать кого тебе будет угодно. – И, случайно, быть может, взгляд посланца на мгновение остановился на Оливере Орме. – Оставь же своих кроликов, которые не решаются выйти из-под прикрытия своих скал даже тогда, когда перед ними только три посла, вооруженные всего-навсего копьями. – И он взглянул на копье в своей руке. – Поселись среди настоящих людей. Слушай, госпожа: мы все знаем. Ты делаешь все, что в твоих силах, но твое дело безнадежно. Если бы не твоя отвага, мы взяли бы Мур три года тому назад, и он был нашим задолго до того, как твое племя пришло сюда. Но пока у тебя есть хотя бы сотня отважных воинов, ты думаешь, что твоя твердыня неприступна, и такое количество их у тебя, пожалуй, наберется, хотя мы знаем, что они не здесь; они охраняют верхние ворота. С помощью нескольких отважных горцев, чьи сердца подобны сердцам их предков, ты до сих пор сопротивлялась мощи Фэнгов, а увидев, что конец близок, ты с женской хитростью послала за белыми людьми и их волшебным оружием, обещав дать им за это золото, которого так много хранится в гробницах наших древних царей и в горных утесах.