Чума вашему дому (СИ) - Жилло Анна. Страница 30

— Какая у людей насыщенная жизнь, — фыркнула она. — Конференция по трипперу! Привези мне…

— Магнитик? Рехнулись вы все, что ли?

— Нет, зачем он мне? Лучше бутылку «Моцарта».

— Тьфу, — скривилась я. — Как у вас от него попы не склеиваются? Сироп шоколадный.

— Шоколаду тоже привези.

Мы поели, и она уехала, а я начала лихорадочно метаться между спальней с распахнувшим пасть чемоданом и гостиной, где в почту с истошным писком по очереди падали электронный билет, бронь отеля, аккредитация и материалы конференции. Уже ближе к вечеру я вспомнила, что надо отменить прием на три дня. По воскресеньям у нас работал только один дежурный врач общей практики, поэтому пришлось ловить по телефону Сонечку и уламывать обзвонить пациентов в ее законный выходной. Разумеется, за австрийскую шоколадку.

По-хорошему, надо было предупредить Тараса, но разговаривать с ним не хотелось. Отправила ему и отцу одинаковый текст: «Улетаю на конференцию, буду в пятницу». Вот так, с запасом. Все равно в четверг мой кабинет был занят. По правде, я втайне надеялась, что за эти дни они как-то разберутся промеж собой без моего участия.

Эта вот суматошная лихорадка внезапных сборов и предстоящая наука-работа-заграница отодвинули эротические мысли на самый дальний план. И даже стало немного странно: с чего это вдруг так разобрало. Но когда в самолете я начала просматривать программы предстоящих выступлений и набивать в планшет свои заметки, случилось нечто странное. Очень странное. Чего со мной никогда раньше не было.

Логическая цепочка «венерические болезни — секс вообще — секс Тамары» у меня в голове прерывалась на «сексе вообще». То есть связь между болезнями и сексом, разумеется, была, как же иначе. Между сексом и мною — тем более. Но вот между собой два крайних конца абсолютно не сообщались. И вдруг, читая материалы о взятии мазков на гонококк из гортани, я очень четко представила, как эти самые кокки туда попали.

Ну ёлки, как попали! Самым банальным образом. Перорально. По статистике, около восьмидесяти процентов взрослых людей либо практикуют оральный секс постоянно, либо хотя бы пробовали. А скорее всего, и больше, потому что даже в анонимных опросах на подобные темы многие бессовестно врут. Всегда для меня это было абсолютно нейтральным медицинским фактом с полным нулем эротики. Тогда почему сейчас словно теплая рука медленно провела от низа живота до горла? Печальная женская болезнь «недотрах»? Или?..

— Дамы и господа, наш самолет приступил к снижению и ориентировочно через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Швехат. Пожалуйста, приведите спинки кресел…

Спасибо, девушка, очень вовремя. Будем надеяться, что хоть на конференции не раскочегарит. Стыдобища!

39

«Arcotel», куда меня и еще десяток врачей привезли из аэропорта на микроавтобусе, оказался стандартной хайтековской стекляшкой недалеко от центра Вены. Интернет насплетничал четыре звезды, но верилось с трудом. Зато там имелся большой конференц-зал, где должно было проходить наше венерическое сборище. Уже хорошо, не надо куда-то ехать, только по лестнице спуститься.

Раздав электронные ключи и карточки с номерами для ресторана, монументальная дама из оргкомитета объявила на каркающем английском: завтрак в восемь, регистрация в полдевятого, открытие конференции в девять. В общем, цигель-цигель-айлюлю, не тормозить и клювом не щелкать. Учитывая, что в гостиницу мы приехали уже во втором часу ночи, хотелось поскорее лечь, потому что программу обещали насыщенную: по два общих заседания в день, секции по узким темам, автобусную экскурсию по городу.

Для отдельного номера я не вышла рангом, поселили в двухместный. В соседки досталась симпатичная датчанка лет сорока по имени Маргрете. Она очень удивилась, узнав, что в тридцать три года я все еще аспирантка. Объяснять тонкости соискательства я не стала, сказала только, что являюсь практиком и совладелицей клиники семейной медицины. Это реабилитировало меня в ее глазах. Впрочем, разговор наш дальше знакомства не пошел, потому что очень хотелось спать.

Первый день пролетел в каком-то угаре. Все бегом и наперекосяк. Для начала я оставила в номере ресторанную карточку, а пока ходила за ней, все места за столами заняли, еле нашла, где приткнуться. Потом оказалось, что хоть аккредитацию и поменяли на мое имя, про бейдж благополучно забыли. Прикидываться заболевшими Аркадием не хотелось, пришлось ждать, пока оперативно не сделали новый. В результате опоздала на открытие.

— Прекрасно, — буркнула я себе под нос, войдя в битком набитый зал. — Теперь еще и здесь места не хватит.

Сидевший в заднем ряду с краю мужчина подвинулся. Только я устроилась, и тут же громко квакнул телефон. Господа венерологи начали возмущенно оборачиваться: на стеклянной двери зала висел плакатик с перечеркнутым мобильником. Да, я видела. Но не успела отключить звук.

«Все в порядке?» — интересовался Артем.

Я невольно улыбнулась и ответила:

«Да. Извини, сейчас не могу. Как будет минутка, напишу».

Утреннее заседание оказалось скучным. Оргмоменты и доклады, связанные больше со статистикой и профилактикой. После обеда в гостиничном ресторане нас загрузили в несколько автобусов и повезли по городу. И, разумеется, мне снова не сфартило — ну вот не мой это был день, определенно. Место досталось у прохода, да еще такое неудобное, что я толком ничего не видела ни в одно окно. Русский аудиогид оказался шипящим и хрипящим, пришлось включить английский. В итоге времени, чтобы познакомиться с Веной, оставалось немного: завтра днем и несколько часов до самолета в среду.

Вечернее заседание было уже поинтереснее. Я старательно конспектировала в планшет и только к концу заметила, как косится с любопытством в мои записи сосед. Тот же самый, что и утром. Хотя сидела я уже в другом месте, ближе к сцене. Мужчина что-то спросил, и я с досадой вытащила наушник: во время общих заседаний шла синхронка на несколько языков, в том числе и на русский.

— Простите, вы из России? — повторил он по-английски.

Я кивнула и снова вставила наушник, больше уже ни на что не отвлекаясь.

После ужина Маргрете ушла прогуляться, а я завалилась спать, хотя обычно не ложилась раньше двенадцати. Однако усталость и обилие впечатлений взяли свое — глаза неумолимо слипались. Уснула, едва успев написать Артему, что прилечу в среду вечером, и пожелать спокойной ночи.

После короткого утреннего заседания я пошла на междусобойчик, посвященный диагностике латентной гонореи. Вот тут-то и разгорелся обещанный Кулаковым холивар. Несколько врачей с пеной у рта доказывали, что провокации при наличии метода ПЦР[1] даже не вчерашний, а позавчерашний день. К чему мучить пациента неприятными процедурами или болезненными инъекциями, когда можно сделать простой анализ?

Ну разве я могла не ввязаться в драку? Диагностика диагностикой, но лечить латентную форму без вывода ее в открытую фазу, по моим наблюдениям, было все равно что играть в футбол теннисным мячом. Много возни — и все мимо.

Кипеж разгорелся нешуточный. Противники провокаций, в основном мужчины, навалились на меня скопом. Но я завелась и сражалась так, словно от этого зависела вся дальнейшая жизнь. Адреналин подхлестнул мой не самый блестящий английский, и я перестала запинаться, подбирая слова.

И все-таки меня сожрали бы, если б на мою сторону не встал все тот же сосед по залу. Пожалуй, только сейчас я разглядела его как следует. Немного за сорок, ярко выраженный норд — блондин с серыми глазами и бледной кожей. Высокий, мощный, с широченными плечами, распирающими пиджак. На бейдже значилось: Вальтер Либманн. И флажок, который я опознала как австрийский.

Каждый мой теоретический аргумент он подкреплял цифрами и фактами, как я поняла, из собственной практики. Твердо и спокойно. Мы с ним и еще несколько сочувствующих отбивались, пока время не истекло и нас не попросили на выход.