Чума вашему дому (СИ) - Жилло Анна. Страница 31

Из тесной душной комнаты, где с трудом поместилось два десятка человек, я вышла с мелко бьющимся сердцем и вспотевшей задницей. Но довольная, как собака после драки.

— Фрау Чумак! — окликнули сзади.

— Фройляйн, — машинально поправила я, оборачиваясь, и успела заметить, как изумленно вскинулись брови Вальтера Либманна. — Что-то не так?

— Обращение «фройляйн» в немецком языке уже с полвека не употребляют, — добродушно пояснил он. — Я бы сказал «фрау доктор Чумак», но не знаю, есть ли у вас научное звание.

— Нет, — почему-то стало немного неловко. — Я практикующий врач, еще только пишу диссертацию. Провокации — моя тема.

— Я так и понял, что вы практик. Поэтому у меня предложение. Хотите экскурсию в центральную клиническую больницу? У нас целых четыре часа до вечернего заседания. Я там заведую отделением дерматовенерологии. Думаю, вам было бы интересно.

[1] Полимеразная цепная реакция — метод диагностики инфекционных заболеваний по молекулам ДНК возбудителя

40

Больница, говоришь? Ну допустим. Притворюсь, что не заметила, как ты исподтишка изучаешь мои ТТХ[1]. Впрочем, почему бы и нет? Я твой экстерьер тоже оценила. Эстетические чувства никто не отменял.

Промелькнула смутная мысль об обеде, но в гостинице еда была такой безликой, что имело смысл перекусить в другом месте. Хоть и за свой счет, но попробовать нормальную австрийскую кухню, а не анонимную среднеевропейскую.

— С удовольствием.

Я сходила в номер за пальто и сумкой, и мы вышли на парковку. Черный Мерседес-внедорожник приветственно квакнул и подмигнул фарами.

— Прошу, — Вальтер открыл передо мной дверь.

По дороге я вкратце рассказала, что собиралась стать гинекологом, но обстоятельства сложились иначе. Что работаю в клинике, которая раньше принадлежала отцу, а теперь нам с братом. Пожалуй, впервые за два дня я вспомнила о конфликте с Тарасом и поспешила поскорее перейти на другую тему, расспрашивая о больнице и о медицине в Австрии в целом.

А больница, кстати, оказалась очень даже внушительной. Огромной. И абсолютно не похожей на наши, питерские. Первое впечатление на входе — то ли аэропорт, то ли большой торговый центр. Людской муравейник и броуновское движение. Или я так заплесневела в свой крохотной тихой клинике?

Вальтер водил меня по отделению, демонстрировал смотровые, процедурные, палаты.

— У нас все-таки акцент больше на дерматологию, — рассказывал он. — Даже на онкодерматологию. Но я чистый венеролог, как и вы. Согласитесь, есть в этом что-то сакральное — исправлять промахи секса. Как будто музыкальный инструмент настраиваешь, чтобы звучал чисто.

— Интересно сравнение, — рассмеялась я. — Хотя у меня в ходу менее романтичное. Уборка мусора за Венерой. Но надо же кому-то и это делать, правда?

Меня всегда привлекали мужчины, увлеченные своим делом. Неважно, каким именно. Вот эта увлеченность и была потенциалом, о котором когда-то так резко сказал отец. О том, что у мужчины должен быть потенциал, а не только потенция. Если человек увлечен чем-то по-настоящему, это залог того, что он не будет топтаться на одном месте и уныло ходить на работу исключительно ради зарплаты, мечтая о выходных. Он будет развиваться, расти, добиваться чего-то большего, а это…

Черт, это сексуально не меньше, чем внешность и обаяние. Эта энергия заводит так, что мама не горюй. Особенно если увлечение общее. Тогда это вообще две струны, звучащие в унисон — в резонанс!

Чуть учащенный пульс. Не сильно, ударов на десять. Или двадцать. Кожа — словно слегка обгорела на солнце. Не больно, но чуть острее реагирует на соприкосновение с одеждой. Немного не хватает воздуха — как будто в помещении давно не открывали форточку. И взгляд… не скользит легко, а цепляется, как колючки репейника, и приходится прилагать усилие, чтобы отвести его в сторону, когда на пересечении с другим, таким же, вспыхивает крошечная искорка.

Через два часа ходьбы не только по отделению, но и по всей больнице у меня гудели ноги. И голова — от обилия впечатлений, необходимости говорить на чужом языке и… от этого самого долбанного резонанса. Дело было совсем не в теме, совершенно чуждой всякой эротики, а именно в ее общности для нас.

— Тамара, простите, я, кажется, лишил вас обеда в гостинице, — спохватился Вальтер, посмотрев на часы. — У нас еще есть время. Больничные кафетерии не предлагаю, лучше где-нибудь в городе.

— Хорошо, — не без колебания согласилась я, потому что процесс шел явно не туда. Не туда, куда бы мне хотелось.

Накануне день был холодный и хмурый, на грани дождя. А сегодня выглянуло солнце, и Вена преобразилась, став ослепительно красивой. До дрожи в коленях и рвущегося изнутри «ах!». И стало так жаль, что я не успею с ней познакомиться поближе.

Мы устроились на террасе маленького ресторанчика. Было тихо и тепло, но на спинках стульев предусмотрительно висели мягкие флисовые пледы.

— Здесь очень большие порции, Тамара, — предупредил Вальтер, даже не заглядывая в меню: без сомнений, ресторан этот он хорошо знал. — Приходится или забирать с собой, или заказывать одно блюдо на двоих.

— Лучше на двоих. Мне негде будет разогреть. Да и соседка в номере, неловко.

— А что бы вы хотели?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Закажите сами. Что-нибудь очень-очень австрийское.

— Хорошо. Вино? Или пиво?

— Нам же еще на заседание.

— Ну и что? Сядем в заднем ряду и не будем ни на кого дышать, — Вальтер посмотрел на меня с выражением заговорщика. — То есть вы не будете. Я за рулем. Не бойтесь, никому не расскажу.

— Тогда пиво, — сдалась я. — Маленькую кружку.

«Маленькая» кружка оказалась пол-литровой. Вместе с ней приехало… нет, я даже не знала, как называется этот вид посуды, похожий на большое прямоугольное блюдо с бортиками. На нем красовались два огромных шницеля размером с книгу. И еще другое блюдо со стожком салата и россыпью всевозможных овощей.

— Это правда на одного? — не поверила я. — Откройте тайну, из какого места у теленка можно отрезать такой огромный кусок мяса?

— На одного, правда, — усмехнулся Вальтер и пояснил снисходительно, перекладывая один из шницелей мне на тарелку: — От бедра. Просто толстый кусок, который разрезают вдоль, но не до конца. И разворачивают.

Это было ошибкой. Заказать порцию на двоих. Что-то глубокое интимное. Когда делишь еду с одной тарелки с близким человеком, этого не осознаешь. Но малознакомый при таком раскладе становится ближе, внезапно и опасно. Впрочем, откуда мне было знать? Все случается впервые, даже если живешь на свете четвертый десяток лет.

Я попыталась сосредоточиться на еде. Отрезала маленькие кусочки сочного, тающего во рту шницеля, пила легкое, с едва заметной горчинкой пиво. Но разговор, на самые нейтральные темы, становился все более похожим на ожог, залитый маслом. Плотная жирная пленка не дает обожженной коже остывать, и жар уходит все глубже и глубже. Я снова начала запинаться, подбирая нужные слова, хотя обычно алкоголь влиял на мои языковые способности сугубо положительно.

И вот наконец наступил момент вопроса. Того самого безмолвного протокола о намерениях, которого не избежать, если мужчина и женщина интересны друг другу хоть на кончик мизинца. Неважно, сколько времени они знакомы и каковы обстоятельства знакомства. Этот вопрос задают молча, одним коротким взглядом. И отвечают так же, без слов.

«Да?» — спросил Вальтер и жестом подозвал официанта.

[1] ТТХ — тактико-технические характеристики, совокупность качественных и количественных параметров военной техники и вооружения. В переносном значении — особенности фигуры

41

В иной ситуации я бы ответила «да», не задумываясь. И даже сейчас одна моя половина очень хотела сказать «да». Потому что знала: было бы хорошо. Во всех смыслах. Появляется со временем какая-то чуйка, которая подсказывает: вот с этим мужчиной в постели будет супер, а с этим — лучше и не пробовать. Конечно, иногда она может и подвести, но чаще нет.