Сандро, не плачь! (СИ) - Монакова Юлия. Страница 12

Не являясь особым поклонником оперы и балета, он, тем не менее, с огромным удовольствием сопровождал Кетеван, если ей нужно было забежать к тёте на работу в Большой — передать ключ или ещё что-нибудь. Ему выписывали пропуск, и иногда он поднимался вместе с Кетеван в костюмерный цех, но чаще просто оставался ждать девушку, неспешно прогуливаясь по фойе театра и любуясь поистрепавшейся роскошью. Блеск, позолота, белый рояль, красные ковровые дорожки на раздвоенной парадной лестнице… Всё здесь дышало стариной и историей.

Как-то раз, поджидая Кетеван, он стоял у подоконника и наскоро перечитывал конспект по истории русского театра, делая там пометки карандашом — готовился к завтрашнему семинару. Невдалеке зазвенел женский смех, и по лестнице легко вспорхнула стайка юных балерин. Мелкие сошки из кордебалета, но все, как на подбор, премиленькие. Белецкий задумчиво и почти неосознанно проводил их взглядом, прежде чем сообразил, что одна из балерин не последовала за подругами, а остановилась прямо напротив него, в упор рассматривая и широко улыбаясь. Зеленоглазая, чуть веснушчатая, с гладко причёсанной головкой, лебединой шеей, точёными плечами и стройными ножками, кокетливо выставленными по третьей позиции — она была прелестна, как весна. Белецкий невольно улыбнулся в ответ.

— Ой, какой мальчик хорошенький, — бесцеремонно заявила девушка то ли себе самой, то ли ему. — Я тебя здесь раньше не видела. Ты новенький? Из балетных?

— Нет, — смутился он, — я… вообще-то, просто кое-кого жду.

— Ну и слава Богу! — выдохнула она с облегчением. — В балете все мужики через одного — голубые. Ты ведь не такой?

Он растерянно и смущённо замотал головой, слегка ошалев от подобного напора.

— Я Лида, — она протянула ему ладошку. — Можно Лидочка. Меня так все зовут, я привыкла.

Ему ничего не оставалось, как тоже представиться. Между тем она деловито отняла у него тетрадку с конспектами и что-то нацарапала карандашом на последней страничке.

— Вот, — сказала балерина, возвращая ему тетрадь. — Позвонишь мне вечером.

— Зачем? — растерявшись, спросил Белецкий. Должно быть, прозвучало не слишком-то вежливо. Но она не обиделась, лишь загадочно улыбнулась:

— Договоримся…

Они действительно славно “договорились”. Практически спелись. Отличный дуэт получился…

Набирая номер Лидочки в самый первый раз, он уже догадывался, понимал, чего она от него ждёт, чего хочет. Явно не стихов под луной и букетов с конфетами… Но почему-то это не вызывало отторжения или протеста. Он признался себе в том, что и сам не прочь… ну, хотя бы попробовать.

Едва заслышав в трубке голос Белецкого, Лидочка, не мешкая, продиктовала ему собственный адрес и велела приезжать.

— Прямо сейчас? — как ни пытался он казаться взрослее и опытнее, чем был на самом деле, а всё же не смог скрыть смущения. — Поздно ведь уже…

Она звонко расхохоталась и подковырнула:

— А что, мама не отпустит?

Белецкий покраснел, злясь на себя и на неё.

— Да нет, — стараясь, чтобы голос звучал как можно более беззаботно, отозвался он. — Просто мне потом ещё обратно пилить через пол-Москвы среди ночи… Не ближний свет, знаешь ли.

— Зачем обратно? — удивилась она. — Приезжай с ночёвкой.

Вот так — сразу.

И дальше всё пошло, как по маслу. Он больше не испытывал в присутствии Лидочки ни смущения, ни неловкости. Всё было естественно, непринуждённо и закономерно. Даже то, что она встретила его практически голая и буквально с порога потащила в постель, промычав ему в губы что-то вроде: “Пока ты доехал, думала — умру от нетерпения!” Это не удивляло, не пугало и не отталкивало. Так и должно было быть. Она — женщина. Он — мужчина. Он даже не представлял себе до этого момента, насколько он мужчина. Судя по тому, как стонала и извивалась под ним Лидочка, как она до боли стискивала пальцами его плечи и в изнеможении откидывалась на подушку, он, фигурально выражаясь, сдал вступительный экзамен и был принят в качестве партнёра на постоянную основу.

Хотя она, конечно, догадывалась о том, что у него мало опыта. Помимо всех прочих признаков — ещё и потому, что он был моложе на несколько лет. Да и очевидно было, что парень из хорошей семьи: такой не станет таскаться по дешёвым шлюшкам или зажимать ровесниц в вонючих подворотнях. Поэтому Лидочка деликатно наставляла и учила его — не грубыми указаниями, а изящными намёками и подсказками, не словом, а делом. Он был безумно благодарен ей за это. Ему нравилось её тело, его влекло к ней. Лидочка была симпатичной и ладненькой — невысокого роста, худенькая — сорок восемь килограммов, с длинными ногами и тонкой талией. У неё была идеальная осанка и грациозная походка. Его завораживало то, как она двигалась. А уж в постели что вытворяла!..

Поразительно, но в эти мгновения он совершенно забывал о Кетеван. Не думал о ней. Всё остальное время в сутках было заполнено ею до отказа: он просыпался с нежным именем “Кети” и с ним же засыпал, по-прежнему считая потерянными те редкие дни, когда они не виделись. Сердце его всё так же замирало от одной только улыбки или вгляда искоса, из-под длинных ресниц, в его сторону… Но в тот момент, когда их с Лидочкой тела сливались воедино, когда их дыхания смешивались, а спутанные волосы переплетались — Кетеван просто переставала существовать. Он и помыслить не мог, чтобы во время секса с Лидочкой представлять на её месте… нет, нет, такое ему даже в голову не приходило. Эти стороны его жизни никогда не должны были соприкасаться друг с другом.

Лидочка не расспрашивала его о личной жизни. Не ревновала и не допытывалась, не обещала сама и не требовала клятв и обещаний от него. Ей действительно с лихвой хватало исключительно телесных отношений. А вот Кетеван, быстро догадавшись о том, что у Белецкого кто-то появился, постоянно норовила выяснить, кто она. Его же почему-то ужасно раздражали эти вопросы.

— Тебе-то что за забота? — злился он. — Какая разница, с кем я провожу время ночами?

— Да вообще-то, никакой… — она терялась под холодностью его взгляда. Сандро казался ей чужим в такие моменты. Он как-то резко повзрослел, не огрубел, но… может быть, просто понял себе цену? Кетеван не ревновала, конечно же, нет — она только расхохоталась бы в ответ на такое дикое предположение. Но в глубине души ей было неприятно, что то безграничное восхищение и обожание, которые прежде Белецкий дарил только ей одной, теперь приходится делить с неведомой девицей, завладевшей его телом и душой.

Кетеван и не подозревала, как глубоко заблуждается. Ни восхищения, ни обожания со стороны Белецкого не стало меньше. Да и душа Сандро по-прежнему принадлежала лишь ей, без остатка. Но, набирая по вечерам его домашний номер и всё чаще и чаще слыша в ответ: “Его нет и сегодня, скорее всего, уже не будет”, она испытывала странное чувство досады и смутного беспокойства. Словно её обкрадывают.

Порой он диву давался, как у Лидочки хватало сил на эти отношения. Уж насколько были заполнены дни у студентов-щукинцев, а до балерин Большого театра им всем было далеко. Лидочка просыпалась в семь утра, чтобы успеть к десяти на первую репетицию. Освобождалась она обычно в девять вечера, а если была занята в спектакле — то ещё позднее.

— Слушай, может, ты устала и хочешь спать? — усомнился он однажды, приехав по её традиционному вызову. Время было — почти полночь. Лидочка беззаботно засмеялась.

— Ну, что ты! После спектакля разве уснёшь! Ещё адреналин не выветрился. Наоборот, сейчас мне хочется хорошего, качественного секса, иначе я не успокоюсь… Ну, иди же ко мне скорее!

С Лидочкой ему было легко и хорошо. Он даже по-своему привязался к ней. Несмотря на то, что большая часть их общения сводилась именно к постели, время от времени им удавалось и поболтать, немного узнавая друг друга. Если Белецкий оставался на ночь, Лидочка непременно кормила его лёгким, но питательным ужином, повторяя, что мужчина не должен быть голодным. Сама при этом никогда не ела вместе с ним — просто устраивалась напротив за столом и трещала без умолку, как сорока.