Сандро, не плачь! (СИ) - Монакова Юлия. Страница 30

Перепуганная бабка резво засеменила по "зебре", с опаской поглядывая в сторону машины и прижимая к груди свою сумку. Белецкий терпеливо ждал.

Он не мог чётко сформулировать, о чём сейчас думает, что чувствует. Он даже не пытался проанализировать итоги странной утренней встречи с Кетеван. На душе было как-то мутно, неспокойно… и снова это противное, тревожное, полузабытое ощущение тоски в сердце.

___________________________

*"Экспонат" ("На лабутенах") — песня группы "Ленинград" 2015 года. В виде сингла вышла в 2016 году, возглавив российский чарт на iTunes. Клип за год набрал более 100 миллионов просмотров на YouTube и победил в номинации "Лучшее музыкальное видео" на первой церемонии вручения Российской национальной музыкальной премии.

К счастью, он умел быстро переключаться, настраиваясь на работу. В театр вошёл уже совершенно другой человек — деловитый, собранный, энергичный.

Едва оказавшись в репетиционном зале, он сразу же почувствовал, что обстановка там накалена до предела. Казалось, ещё немного — и из ушей и ноздрей Антона повалит пар, как в мультиках.

— Саша!.. — капризно протянула партнёрша Белецкого по спектаклю, Настя Райская. — Ну хоть ты скажи ему, а?! Так же нельзя…

— Анастасия, звезда моя, — в привычно-ироничной манере поздоровался с ней он, — кто посмел тебя обидеть?

Настя надула пухлые губки, а Антон за её спиной выразительно закатил глаза и высунул язык, как удавленник, давая Белецкому понять, что его терпение на исходе.

Оказалось, случилось страшное: актриса взопрела во время примерки зимнего костюма.

— Ты понимаешь, это ведь мы ещё даже репетировать не начали! — торопливо принялась жаловаться она. — Я сегодня специально приехала пораньше, мы должны были примерить костюм и подогнать по фигуре, если понадобится. Так я ровно пять минут простояла в этой шубе — и уже чуть не рухнула! В помещении духота, так и сознание потерять недолго… А каково мне будет на сцене во время спектакля?! Во всём этом грёбаном зимнем обмундировании?! В зале ведь вообще практически нет вентиляции!

В чём-то, разумеется, она была права. Здание драмтеатра давно требовало если не реконструкции, то хотя бы серьёзного ремонта. Перед каждым окончанием сезона вся труппа задыхалась от жары. Да и зрителям было несладко во время представлений… Руководство обещало озаботиться этим вопросом вплотную с началом нового сезона и убеждало немного потерпеть. Как назло, май выдался жарким, и “терпеть” становилось всё труднее. А тут ещё и грядущая премьера, назначенная на первые числа июня!..

Настя Райская, в отличие от Белецкого, не служила в театре и не являлась членом труппы — она пришла сюда в качестве приглашённой “звезды” и должна была дебютировать на сцене в роли Карениной. Спектакль ставился специально под двух больших артистов с громкими именами — Райскую и Белецкого.

Опыта игры на сцене у Насти не было. Она получила известность и любовь публики благодаря кино и сериалам. У неё была огромная армия фанатов, в основном среди молодёжи — ведь она и сама была молода, красива, остра на язык и умело пользовалась этой популярностью, раскручивая свой инстаграм, в котором было уже более миллиона подписчиков. За Настей всегда тянулся шлейф скандалов. О ней постоянно кричали СМИ. Благодаря своей дерзости и прямоте актриса заслужила титул хамки среди коллег, с ней предпочитали не связываться — себе дороже.

Вот и сейчас, глядя в её хорошенькое личико с гневно раздувающимися ноздрями, Белецкий понял, что скандал почти неизбежен. Нужно было срочно утихомирить и нейтрализовать бунтарку…

— Послушай, моя радость, — Белецкий приобнял Настю за плечи, — я всё понимаю. Тебе тяжело. Поверь, я тоже не в восторге от условий, в которых приходится играть.

— Это просто невыносимо! — подтвердила она, устремляя на него возмущённый взгляд своих чуть раскосых, как у кошки, зелёных глаз. Острый подбородок на округлом личике в форме сердечка только усиливал её сходство с кошачьими.

— Но эта сцена происходит зимой, на улице, выкинуть её мы не сможем при всём желании. Не вырядишься же ты в летнее платье только потому, что тебе, видите ли, душно, — втолковывал Белецкий. — Предлагаешь переделывать все эти массивные громоздкие декорации и менять на ходу текст пьесы?

— А давайте сразу Льва Толстого перепишем, — ехидно подал голос Антон. — Чего мелочиться, особенно, когда до премьеры чуть-чуть осталось…

— Ты его и так уже переписал до такой степени, что бедный Лев Николаич в гробу переворачивается! — обернувшись к нему, грозно зашипела Настя. — Так что лучше не играй на нервах, а помолчи, непризнанный гений.

— Почему это непризнанный?.. — самолюбиво, по-мальчишески, подорвался режиссёр, но Белецкий сделал ему знак заткнуться и не раздувать конфликт дальше.

— Насть, ну правда, чего ты выпендриваешься, — миролюбиво сказал он, продолжая успокаивающе обнимать её за плечи. — Ты же знаешь, что сыграть всё равно придётся. Все ждут, что ты будешь блистать в этой роли. Твои поклонники бьют копытом, так им не терпится увидеть тебя на театральной сцене… Поэтому надо просто — что?..

— Что? — послушно повторила она.

— Сжать зубы, немного потерпеть — и сыграть так, чтобы все обалдели. Ты же сможешь это сделать, я знаю!

Настя самолюбиво ухмыльнулась.

— Конечно, смогу…

— Ну, тогда отбрось все истерики и претензии… и просто отдайся этой роли, — Белецкий легко ущипнул её за щёку. — Будь умницей.

— И возьми с полки пирожок, — пробурчал неугомонный Антон. Он, как и все, нервничал перед громкой премьерой, о которой уже заранее гудели СМИ, поэтому Настины закидоны и выкрутасы порядком надоели ему и воспринимались в штыки. Только Белецкий мог справиться со строптивым нравом артистки, не впадая при этом в бешенство.

— Саша, ты единственный нормальный человек в этом сумасшедшем доме, — со вздохом произнесла Настя. — Только ради тебя и терплю вот это вот всё…

— Польщён до глубины души, — отозвался он. — Ну, а теперь, может быть, уже начнём репетицию?..

1995 год, Москва

Никогда ещё поезда в метро не тащились так медленно, словно испытывая его терпение. У него и не было сил терпеть — он мчался вверх по лестницам эскалатора, заскакивал в уже закрывающиеся двери вагонов, обгонял неторопливо шествующих пассажиров, нечаянно задевая и толкая их, и получал вслед гневное: "Смотри, куда прёшь, каз-зёл!.." Он спешил к Кетеван так, будто даже секундная заминка грозила смертью.

Затем он долго барабанил кулаком в дверь её квартиры, непрерывно жал на кнопку звонка, уже понимая — отчаянно, безнадёжно — что дома никого нет.

Следующие два дня слились для него в один бесконечный процесс поиска. Он метался по городу, как одержимый, тщетно пытаясь разыскать эту дурёху Кети. Дёргал за любую ниточку, которая, казалось, могла к ней привести. Его трясло от дикой злости на неё, от парализующего страха — за неё же, и, конечно, от удушающей ревности. В каждой встречной паре он видел Аслана и Кетеван. Если бы он действительно встретил Аслана сейчас, на самом пике своего безумия — то, без сомнения, убил бы его.

Анжела вполне могла быть в курсе того, где сейчас находится её непутёвая подружка, и он даже несколько раз заезжал в общагу, но, как назло, всё никак не мог застать однокурсницу на месте. Правда, вахтёрша уверяла, что студентка Климова совершенно точно в городе, она не уехала на лето.

В конце концов, на вторые сутки, вечером — бледный, дёрганый, взвинченный и невыспавшийся — он просто опустился на крыльцо общежития, намереваясь дождаться Анжелу во что бы то ни стало. Даже если ему придётся ночевать на этих грязных, пыльных ступенях…

Ночевать не пришлось. Терпение его было вознаграждено — через полчаса к общаге подъехала иномарка, в которой сидели Климова и какой-то мужчина лет сорока на месте водителя.