Сандро, не плачь! (СИ) - Монакова Юлия. Страница 59

— Больше никакого прошлого. Я обещаю. И ничто не потревожит тебя ни в настоящем, ни в будущем, — на этот раз он сам взял её руку и прижался к ней губами.

— А дети… они обязательно появятся. Но только тогда, когда я сама почувствую себя готовой, понимаешь? — она виновато взглянула ему в лицо. — Я могла бы уступить только потому, что этого хочешь ты…

— Мне не нужны такие жертвы, Галюша, — он коснулся указательным пальцем её рта, нежно обвёл контур губ. — Как скажешь. Если ты не готова, я не собираюсь на тебя давить.

— Мне нужно привыкнуть и к новой себе, и к новому тебе… А ещё я хочу, — её глаза затуманились тревогой, — чтобы тебя, наконец, перестали мучать кошмары по ночам.

— Я совершенно точно уверен, что кошмары уйдут. Только одно условие — ты всегда должна быть рядом, — он улыбнулся и подмигнул. Галинка кивнула в ответ без тени улыбки.

— До тех пор, пока я тебе нужна — я буду.

Тётя Ксана была воплощением спокойствия и невозмутимости.

Никто не знал, что передумала эта неулыбчивая и давно уже немолодая женщина за минувшие сутки. Что было у неё на душе с тех пор, как её единственная обожаемая дочь прилетела из Москвы, будто шальная, с растерянными и несчастными, как у обиженного ребёнка, глазами и разбитым сердцем… Но, увидев утром в кухонное окно, как по дорожке к дому идут Галинка и невесть откуда взявшийся зять, как они крепко держатся за руки, переплетя пальцы, как счастливо улыбаются друг другу… тётя Ксана просто философски вздохнула и поставила на стол ещё одну тарелку к завтраку.

— Мамочка, всё хорошо, — оказавшись на кухне, тут же шепнула Галинка, прижавшись губами к её уху. Как будто она сама не видела… Белецкий радостно обнял тёщу и поцеловал в щёку.

— Де твоя валiза?* — спросила она его строго. Зять виновато развёл руками:

— Нет никакого чемодана. Приехал прямо в том, в чём был…

— У него премьера сегодня вечером, — встряла сияющая Галинка. — Поэтому Саша немного отдохнёт… и мы сразу же вернёмся обратно в Москву. У нас очень мало времени!

Белецкий ушёл принимать душ, а Галинка быстро достала и выгладила для него чистую одежду — к счастью, в доме оставалось достаточно его летних вещей.

За завтраком Белецкий, раслабленный и умиротворённый, уже откровенно клевал носом, и в конце концов, когда Галинка отвлеклась на то, чтобы достать чайные чашки, он просто положил голову на скрещенные на столе руки и заснул. Две бессонные нервные ночи дали о себе знать.

— Довела хлопця… — укоризненно вздохнула тётя Ксана. — Ось же вертихвістка!**

___________________________

*"Де твоя валiза?" — "Где твой чемодан?" (здесь и далее — перевод с украинского)

**"Довела хлопця… Ось же вертихвістка!" — "Довела парня… Вот же вертихвостка!"

Они едва успели на самолёт. Благо, хоть билеты купили онлайн и зарегистрировались на рейс заранее, однако всё равно затем пришлось нестись сломя голову на посадку. Впрочем, перспектива опоздать почему-то совершенно их не пугала, точнее — они оба были как пьяные, не осознавая последствий возможного опоздания. И Белецкому, и Галинке было ужасно весело — они постоянно хохотали и целовались.

Целовались в такси по дороге из Ялты в Симферополь. Целовались в самолёте во время взлёта, стюардессы даже не рискнули беспокоить их просьбами пристегнуть ремни…

Им было плевать на то, что на них все смотрят, что Белецкого, разумеется, многие узнали. Они просто не замечали ничего и никого вокруг. Не обращали внимания даже на то, что кто-то, кажется, их тайком фотографировал…

Симпатичная стюардесса принесла прохладительные напитки и деликатно покашляла, привлекая внимание и невольно прерывая их очередной поцелуй.

— Простите нас, — очаровательно и обезоруживающе — так, как это умел делать только он — улыбнулся Белецкий. — Мы с женой просто очень давно не виделись.

Стюардесса понятливо закивала и кажется, даже позавидовала чуточку этой самой жене, мечтая хоть ненадолго оказаться на её месте. Галинка смущённо уткнулась носом в свой стакан сока, с трудом сдерживая снова рвущийся наружу смех.

— Скоро все СМИ напишут о том, что Белецкий — сексуальный маньяк! — заметила она ехидно, когда стюардесса отошла.

— Они и так про меня это постоянно пишут, — Белецкий снова нетерпеливо потянулся к её губам, — так пусть уж хотя бы за дело…

5 июня 2019 года, Москва

Разумеется, по закону подлости, на пути из аэропорта они плотно застряли в пробке (ну здравствуй, столица!) и едва не опоздали. Когда такси, наконец, подъехало к зданию театра, до начала спектакля оставалось всего полчаса. Возле главного входа уже стояла толпа. Двери пока что были закрыты, и зрители — нарядные, с букетами — нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Слева от входа висела огромная цветная афиша, рекламирующая премьеру “Анна плюс Алексей”.

— Пожалуйста, налево — к служебному входу, — Белецкий кивнул в сторону арки, ведущей во двор. Водитель послушно свернул.

Антон ждал его, стоя в дверях, как дворецкий, и медленно раскачивался с носков на пятки. Только бледность и стиснутые челюсти выдавали его дикое внутреннее напряжение. Белецкий, конечно, отзвонился ему и заверил, что прибудет вовремя, но когда до спектакля остаётся всё меньше и меньше времени, а актёр, исполняющий главную роль, до сих пор не соизволил явиться — поневоле начнёшь молиться всем богам, чтобы премьера не сорвалась.

Антон не орал, не возмущался, но Белецкий шутливо шепнул Галинке:

- “Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьём, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами”*.

— Кому ты нужен… бить тебя… — просипел режиссёр. Краски медленно возвращались на его лицо.

— Ну прости, прости, Тоша. Готов искупить кровью, — Белецкий в раскаянии приобнял его за плечи. Тот лишь с досадой отмахнулся:

— Потом. Всё потом! Быстро переодевайся и на грим, и чтоб живо у меня! Как в армии…

___________________________

*Цитата из романа Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев"

Как и предполагал Белецкий, это был оглушительный успех. Артистов буквально утопили в цветах, от аплодисментов тряслись стены, поклон длился едва ли не полчаса — зрители просто не отпускали их, а крики "Браво!" не смолкали всё это время.

У Белецкого уже слегка подкашивались колени от усталости, а все лица сливались в одно расплывчатое пятно. Среди зрителей сегодня должно было быть очень много знакомых (Дашка с Женей ведь тоже где-то здесь), но он даже не всматривался особо в эту гомонящую толпу. Ему хотелось только одного — поскорее оказаться дома. С женой. Один на один.

“Поскорее” не получилось. Сразу после спектакля всех членов труппы ждал небольшой банкет: тортик, бутерброды, шампанское. Белецкий виновато улыбнулся Галинке, которая была с ним за кулисами, и шёпотом пообещал:

— Ровно пятнадцать минут — и мы отсюда слиняем, клянусь… — и всучил ей бокал с шампанским.

Галинка расслабленно сидела на стуле, изредка кивая знакомым, и любовалась мужем со стороны. Как он общается с коллегами, принимает все эти поздравления, комплименты, похлопывания по спине и дружеские объятия… она безумно им гордилась. Она любила его без памяти.

Тем временем к Белецкому подошёл Антон, уже совершенно ручной и смирный, не сердитый, а размякший после успешной премьеры и нескольких порций алкоголя. Подошёл — и, явно стесняясь, заискивающе-вежливым тоном попросил у актёра номер телефона Кетеван.

— Ах да, Кети! — вспомнил Белецкий. — Как у вас с ней вчера всё прошло, тебе удалось её догнать?

— Удалось… бросил машину прямо посреди дороги и помчался за ней, честное слово, битый час её уламывал, прежде чем она согласилась, чтобы я довёз её до дома.