На боевом курсе (СИ) - Малыгин Владимир. Страница 33

— Хорошо, Сергей Викторович, завтра я обязательно поговорю об этом с Николаем…

И Мария Фёдоровна сразу же потянулась рукой к телефонному аппарату. И действительно каким-то образом сумела договориться с сыном, назначила ему встречу в Царском селе. Вот после этой договорённости и пришлось мне согласиться сыграть роль моральной поддержки. На самом деле думаю, чтобы можно было в случае обострения разговора перевести все стрелки на меня…

Отказаться не получилось, пришлось снова рано вставать. Хотя из вчерашнего разговора я понял, что император прибудет не то что с утра, а где-то ближе к полудню. Точное время так никто и не обговорил.

Правда, если уж совсем быть честным с самим собой, то и эта встреча, и последующий за ней разговор между матерью и сыном всё-таки не обошлись совсем уж без моего участия. Потому как предварительно мы с Марией Фёдоровной уговорились, что я во время разговора тихонько посижу неподалёку, за стенкой, в соседнем кабинете. Так, на всякий случай. Мало ли что вдруг у меня понадобится уточнить?

При этом и она, и я прекрасно понимали настоящую подоплёку этой необычной просьбы. Таким образом, я смогу оказать Марии Фёдоровне моральную поддержку одним своим присутствием, пусть даже и через стенку, так сказать. Скажу откровенно, сначала я попытался наотрез отказаться от такой «чести»/ как будто что-то от меня здесь зависело/. Потом, когда из этого, само собой, ничего не вышло, и мне пришлось, скрепя сердце, но не подавая при этом вида, согласиться, решил смириться и провести время хоть с какой-то пользой для себя.

С какой? Да всё просто. Когда этот самый разговор начался за стенкой — я обнаглел вконец и… просто придремал. А что? Кормить — не кормят, кофием не угощают, да мало того, ещё и выспаться нормально не дают. Ради истины стоит упомянуть, что не сразу придремал.

В первые минуты, стоило только оказаться в гордом одиночестве и в пустом кабинете, я для успокоения совести честно попытался почитать какую-то книженцию, лежащую на низеньком хлипком столике. Как будто специально для меня кем-то заботливо приготовленную. И даже её открыл. Но вообще ничего не понял, язык оказался незнакомым. Французский и чуть-чуть греческий мне по наследству от прежнего хозяина тела перешёл, английский я и сам немного учил /по крайней мере понять, о чём идёт в тексте речь, могу/. А тут что-то вообще непонятное. Не знаю. Перелистал страницы — сплошной текст без каких-либо иллюстраций. Так хоть по картинкам смысл уловить можно было бы. Ну да ладно. Нет и нет. Закрыл и положил книгу на место.

И стул с гнутой спинкой у этого несуразного столика оказался совершенно неудобным. Поднялся на ноги, выпрямил спину. И чем заняться? Огляделся вокруг. Пожалуй, будет лучше перебраться на стоящий возле стены диванчик. Он хоть размерами и не блещет, но всяко будет просторнее, чем этот стул.

Уселся, умостился кое-как. М-да, тоже жестковато. Что же вся мебель в кабинете такая несуразная? Ну никак к отдыху не располагающая? Так и тянет поработать. Придётся себя пересиливать.

Ходить из угла в угол, рассматривать обстановку, скрипеть паркетом показалось неудобным. Ещё больше не захотелось красивый ковёр на полу сапогами топтать. Лучше всё-таки на диванчике остаться.

Да и на что здесь смотреть-то? Два бюро довольно-таки скромных размеров. Одно между окон умостилось, второе слева от окон у глухой стены — под большой картиной, изображающей походную, вроде бы, казачью колонну. Потолок красивый, лепной, люстра двухъярусная по центру висит. Что ещё? Картины. Знатоком себя выставлять не стану, потому что всё равно ничего в них не понимаю. Вот колонна на марше, это да, а бытовые сценки… Не моё это. Ну и зеркало в простенке между окон. Обратил на него внимание, потому что рама очень занятная, не серебряная ли? Интересно…

Всё, осмотр закончен. Сижу в гордом одиночестве на неудобном и жёстком диванчике и кое-как борюсь с сонливостью. Книгу вот прочесть попытался, обстановку рассмотрел, в воспоминания ударился. Так первые минуты вынужденного одиночества и маялся. Пока в голову не пришла светлая мысль — «А зачем с ней бороться? Спать не собираюсь, а подремать… Подремать вполне даже можно. И нужно.»

Поёрзал, уселся основательно, ноги вытянул, пользуюсь отсутствием посторонних глаз. Потому как в кабинете больше никого нет и можно немного расслабиться. Глаза прикрыл. Хорошо! Нет, не совсем хорошо. Диванчик всё-таки неудобный, ноги об острый край режет. Лучше ногу за ногу закинуть. Вот так. Прикрываю глаза, отбрасываю прочь волнения и заботы. Хоть на минуту.

А что мне переживать и волноваться? Самолёт и экипаж к вылету полностью готовы. Первая партия авиабомб несколько дней назад отправлена железной дорогой в Ревель. По времени так должны были уже и до места дойти. Правда, в свете последнего разговора что-то я в этом начинаю сомневаться. Ничего, зато у меня появится ещё один весомый довод в следующем подобном разговоре. Довод-то довод, а воевать чем? Только на фронте и начинаешь понимать, насколько ты буквально во всём зависишь от тыловой службы. Поменять бы местами солдат в окопах и снабженцев в тылу… Кстати, а почему бы и нет? И что мне эта мысль сразу в голову не пришла?

Даже взбодрился. И настроение улучшилось. Мысли снова плавно свернули к предстоящему вылету…

Пулемётов, правда, пока не дали, но заверили, что они нас в Ревеле уже дожидаются.

И лично меня никто больше в столице не задерживает. Особо, конечно, отпускать не хотят, но и насильно не держат. Договорились считать это чем-то вроде отпуска. Отдохну как бы и вернусь. Если раньше не вернут. И почему-то такого исхода своего так называемого отпуска я больше всего опасаюсь. Отпуск на войну… Скажи кому, не поверят.

Расслабился и не заметил, как провалился в крепкий здоровый сон. А какой он ещё может быть, если крепкий? Только здоровый!

Проснулся от того, что затекло всё тело. Это сколько же я так просидел в этаком полулежачем положении? И ведь никто за всё это время не побеспокоил. Вообще странное что-то творится. Думал, раз дворец, то и народу вокруг должно быть много. Какое там, ни души вокруг, кроме весьма редкой и молчаливой охраны.

Кое-как выпрямился, правую ногу с левого колена руками снял, потянулся, с хрустом выпрямляя кости, поднялся на ноги, ещё раз потянулся. Да, снова обед мимо пролетел. Скоро совсем похудею. Нет, пора, пора отсюда улетать. Покрутил шеей, подвигал плечами. Побежала кровь, закололо мышцы, в ноги начала возвращаться чувствительность. По крайней мере, перестал ощущать нижние конечности, словно деревянные чурки. Больно-то как. Доковылял до двери, выглянул в коридор. Никого, тишина вокруг. Неужели разговор всё ещё продолжается?

Пойти глянуть? Почему бы и нет? Пошёл.

Похоже, разговор и впрямь закончился. Потому как охраны возле дверей в гостиную не видно.

На всякий случай потянул осторожно за ручку, стараясь не скрипнуть петлями, приоткрыл одну створку, засунул голову внутрь. Пусто.

А как же я? Бросили! Забыли! Даже самому смешно стало от таких своих мыслей. Спустился вниз, ноги совсем расходились, вышел на улицу, огляделся. Ни-ко-го. Ни одной живой души не попалось по дороге. Ни внутри, ни здесь, во дворе. И знакомого автомобиля не видно. Люди, где вы? Ау! Вспомнился соответствующий моменту советский фильм. Там точно так же Семён Фарада по безлюдным этажам блудил и выход искал.

И что мне делать? Придётся самостоятельно добираться в город? Ну и ладно. Деньги у меня кое-какие есть, дорогу знаю, не пропаду.

На выходе караульная будка. Поинтересовался у гвардейцев, уехал или император. Уехал, и давно. А Мария Фёдоровна? Тоже? С ним? Ну и ладно. Как хорошо-то! А то в последнее время меня несколько начала напрягать роль этакого сидящего в углу талисмана. А ведь они, предки наши, нисколько не глупее нас. С точно такими же слабостями, тараканами в головах, мечтаниями и метаниями. И при всём этом хватает им и хитромудрого ума, и железной воли в достижении поставленной перед собой цели. И то, что обо мне сейчас забыли, это просто отлично! Значит, дело налаживается, и дальше Мария Фёдоровна и иже с ней обойдутся без меня. Понимаю прекрасно, что совсем улизнуть мне от их пристального внимания не удастся, всё равно будут периодически дёргать на разные беседы и консультации. Интересно назвал — консультации… Скорее, это не совсем так. Тут больше подходит «повествование о совершённых деяниях». На их же собственном примере. Да, так точнее будет. Пусть сами свои ошибки высматривают и над их исправлением думают.