Ныряльщица - Эльденберт Марина. Страница 25

Приходится мысленно дать себе оплеуху, чтобы вернуть мысли в нужное русло.

До домика Зорга приходится идти, и я несу рюкзаки малышни, которые оказываются такими же невесомыми, как по ощущениям все представители семэйства. Они вообще едят? Или питаются только соленым морским ветром, который продувает их хибару?! По сравнению с ней жилище Зорга кажется дворцом.

Сегодня хорошая погода, а сам парень сидит на веранде и шлифует одну из досок. Из-за бритого черепа и густой бороды сложно сказать сколько ему на самом деле лет. Да я никогда и не спрашивал. А еще я ни разу не видел его с тапетом, и даже контакта его не знаю.

— Ты хорошо его знаешь? — будто в ответ на мои мысли спрашивает Мэйс. Точнее, Вирна. Потому что сейчас рядом со мной три Мэйс.

— Достаточно, чтобы быть уверенным, что Зорг никому не проболтается.

Несмотря на общее настроение, малышня рассматривает бухту и дом на высоких деревянных сваях с истинно детским любопытством, а вот на Зорга косится с подозрением. Я оставляю семэйство возле камина в углу, и отвожу его в сторону, быстро объясняя в чем соль. Парень понятливый и совсем не любопытный, поэтому соглашается приютить девчонок за разумную сумму.

Издали вижу, что Вирна косится на нас и уже едва не протоптала дыру в полу.

— Идем, — возвращаюсь к яркой семейке, — покажу вам вашу комнату.

Она оказывается на чердаке, но здесь чисто и просторно: даже я могу выпрямиться в полный рост. Нет щелей в стенах и толстые стекла на окнах. Двухэтажная кровать и диван с вязаными пледами с кисточками, тканевая салфетка на круглом столике. В общем, не сравнить с домом семэйства. Но они явно чувствуют себя не в своей тарелке и косятся на меня и на Вирну.

Наверное, я их понимаю. Хотя я предпочел бы эту комнату родительскому особняку, одно дело выбирать, куда отправиться самому, совсем другое — вынужденно покидать место, которое стало домом.

Вирна просит сестер разложить вещи, а сама кивает мне на дверь. И стоит нам выйти, забрасывает меня вопросами:

— Кто он такой? Что это вообще за место? И как ты о нем узнал?

— Давай обо всем по порядку, — я вскидываю руки. — Но сначала тебе нужно переодеться.

— Переодеться? — У синеглазки становится такой оскорбленный вид, словно я предлагаю ей уединиться в подсобке. С трудом сдерживаю смех. — Что не так с моей одеждой?

— Все с ней так, только в платье в воде будет неудобно. И холодно.

Мы спускаемся вниз, в ту самую подсобку, где сложены доски и висят защитные костюмы, которые можно взять напрокат. Мэйс топчется на пороге, пока я подбираю размер. Как назло, они все мужские и слишком большие для такой хрупкой девушки.

— Но это же запрещено законом! — напоминает синеглазка. — Заходить в воду нельзя.

— Да, поэтому тебе лучше никому об этом не рассказывать.

— Зачем мне вообще это делать?

— По-другому с раг’аэной не встретиться.

Мэйс глубоко вздыхает.

— Ты уверен, что это безопасно? Нас никто не увидит?

— Не увидит. Там, где он обитает, не бывает ни людей, ни въерхов.

— Я не умею плавать, — признается синеглазка.

— Это необязательно. Эн не позволит тебе утонуть.

Она молчит, и я решаю ответить на ее вопросы.

— Зорг — отшельник, живущий на берегу океана. О нем и о его хижине мне рассказал старшекурсник на одной из вечеринок, потом мы лаже в академии ни разу не сталкивались.

— Если он отшельник, на что же он живет?

— На то, что продает въерхам острые ощущения.

Это нужно было сказать только для того, что увидеть, как вытягивается лицо Мэйс.

— Куда ты привез моих сестер?! — шипит она.

— Спокойно, синеглазка. Я привез тебя к океану, именно тут мы можем получить самые острые из самых острых ощущений, которые можно придумать. Потому что в воде мы теряем свою силу.

— Теряете силу?! В воде? — Мэйс изумленно моргает. — А в душе?!

— Нет, — смеюсь я. Въерхам вода нужна так же, как и людям. — Эта вода не считается.

— А какая считается?

— Живая вода. Стихия.

Будь иначе, я бы и к бассейну приблизиться не смог. Отец еще в моем детстве настоял на занятиях плаванием, по его мнению, это должно было еще больше развить мой потенциал и физическую форму. Так же считали и родители Хара, поэтому мы учились плавать вместе. Но даже мальчишкой мне в бассейне было тесно, поэтому предложение старшекурсника укротить океанскую волну я воспринял с азартом. И поделился им с другом, как раньше делился с ним всем…

— Об этом никто не знает, — из мыслей про Хара меня вытаскивает Вирна. — О том, что вы теряете силу рядом с водой. Зачем ты говоришь мне все это?

— Твои варианты?

Вопрос риторический, поэтому я протягиваю ей самый маленький костюм, который только смог найти:

— Вот, держи. Переоденься.

Вирна не торопиться забирать костюм и хмурится.

— Будешь смотреть?

— Предлагаешь мне остаться? — спрашиваю, шагнув к ней близко-близко. И даже в тусклом свете одинокой лампы замечаю, как часто-часто бьется жилка на ее шее, и как Мэйс резко, со свистом втягивает воздух.

— Нет! — она выхватывает одежду из моих рук и отталкивает меня в сторону.

— Очень жаль, синеглазка, — смеюсь я. — Я бы не отказался.

Вирна бросает на меня гневный взгляд и уходит наверх к сестрам. А я выхожу на веранду и смотрю на океан. Тут в гавани он не настолько бушующий, хотя накатывающие на берег волны на первый взгляд могут показаться устрашающими.

Я никогда не боялся воды, но сейчас едва сдерживаю внутреннюю дрожь. Инстинкт (тот самый, что живет в каждом въерхе с рождения) советует как можно скорее убраться от океана как можно дальше. Может, было бы проще без отцовской силы, бьющейся во мне, но этого я не могу знать наверняка. Рядом с океаном контролировать ее сложно, пусть лаже за несколько дней я привык. Виски сдавливает, будто на меня надели шлем, хотя до кромки воды валлов сорок. Но повернуть назад — значит, подвести Эн.

— Я готова, — раздается за спиной.

Оборачиваюсь и замираю. С тем, что гидрокостюм окажется слишком велик, я погорячился. Темно-синяя ткань все равно облепила фигуру Вирны, как вторая кожа, и подчеркнула все, что можно подчеркнуть, сильнее, чем форма официантки-бабочки. У меня перехватывает дыхание, а все мысли испаряются из головы. Что я там говорил про океан? Или думал? Какой вообще океан…

Приходится прочистить горло, чтобы ответить что-то связное:

— Круто выглядишь.

На бледных щеках Мэйс тут же вспыхивает румянец.

— Спасибо.

— Только нужно сделать что-то с волосами. Чтобы они не мешались.

Сейчас они волнами стекают на ее плечи и спину, я тянусь за прядкой, чтобы заправить ее за ухо, но синеглазка отшатывается.

— Я заплету косу.

Едх! Ну с чего она так от меня шарахается?! Да, никто не позволял мне распускать руки, но я же не монстр какой-то.

— Пойдем.

— Сейчас.

Вирна направляется к Зоргу, засевшему в кресле и вернувшемуся к шлифованию доски.

— Спасибо, что согласились приютить моих сестер, — говорит она. — Я не знаю, надолго ли это, но заплачу, сколько потребуется.

Кто бы сомневался!

— Сочтемся, — отвечает Зорг.

— Мэйс! — зову я, и когда она возвращается, добавляю: — В том, что Ромина на тебя взъелась, моя вина. Так что не думай об оплате.

— Ошибаешься. Ты сделал достаточно, а я не хочу долгов.

— Заработаешь в «Бабочке»?

— Что, если и так? — бросает она с вызовом.

Упрямая маруна!

Сжимаю кулаки, но сила внутри с радостью откликается на злость, перехватывая контроль. Так что я закрываю глаза и мысленно считаю до десяти. Ладно, придется вернуться к этому разговору позже, иначе снова разругаемся и уже никуда не поедем.

Мы спускаемся по лестнице и возвращаемся к моему эйрлату.

— Разве нам нужно не к океану? — спрашивает синеглазка.

— К нему. Но Эн обитает не здесь, а за мысом Гор. К тому же, здесь мы можем встретиться с другими любителями острых ощущений.

Вирна с беспокойством оглядывается, будто ищет других въерхов, но я продолжаю: