Точка невозврата - Банцер Сергей. Страница 12

— Равнение напра-во!

Кто-то из оркестровых дедов, как положено по строевому уставу, истошно заорал:

— И-и-и — раз!!!

На «раз» все повернули головы направо — равнение на трибуну с генералом. В отличие от политически грамотного Клещица, генералу Кутайцеву, видимо, понравились царские марши, и он крикнул с трибуны:

— Молодцы!

И тут кто-то из этого горе-оркестра выкрикнул в ответ:

— Дембель давай!

Начальство на трибуне нерешительно застыло, но тут генерал заулыбался, а за ним и все на трибуне. А могло же быть и хуже. Это же выпад! А Паренек-то прогнулся перед начальством, сам генерал Кутайцев спросил у Сивашова:

— Дирижер у тебя двухгодичник, да?

Несмотря на то что инспекторский смотр окончился, никто не расходился. Генерал с командирами ушел в здание штаба, а все остались стоять на плацу. Похоже, что-то произошло.

Наконец, подобно маленькому дирижаблю, Кутайцев скатился со ступенек штаба и легко, словно гонимый ветром, поплыл по плацу. В левой руке он держал увесистую слегка поджаренную баранью ногу. Собрав вокруг себя старших офицеров, генерал что-то разъяснял им, указывая зажатой в руке наподобие гетманской булавы бараньей ногой в направлении советско-китайской границы. Старшие офицеры внимательно слушали, синхронно поворачивая головы по направлению, обозначаемому ногой.

ЧП случилось как раз в то время, когда личный состав зенитно-ракетной бригады маршировал торжественным маршем. В это самое время в котельной какой-то боец из молодых, бурый до невозможности, на разожженном в закутке костре поджаривал баранью ногу, как позже выяснилось, украденную на продовольственном складе.

Похитителя ноги, щуплого солдата с испуганными глазами, привели и поставили перед генералом. Кутайцев указал толстым, как сарделька, пальцем на ногу и сказал густым баритоном:

— Бери ногу!

Солдат неуверенно посмотрел на генерала и взял ногу обеими руками.

— Иди, сынок, покажи, что ты украл у своих товарищей!

Видя, что солдат колеблется, Кутайцев отечески подтолкнул его пухлой ладонью в спину:

— Давай, сынок, смелее, тебе генерал приказ отдал. Солдат послушно пошел показывать ногу строю. Обойдя строй, он остановился перед генералом. Кутайцев взял у него баранью ногу и поднес ее ко рту солдата.

— Теперь ешь! — по-отечески сказал он.

Солдатик замер, переминаясь ногами в кирзовых сапогах и глядя на злополучную ногу, как кролик на удава. Кутайцев стоял молча, держа ногу в вытянутых руках. Его дородная фигура в галифе с красными лампасами и щуплый солдатик, которому генерал отечески протягивал баранью ногу, образовывали мизансцену, которая могла бы называться «Забота генерала Кутайцева о нижних чинах на позициях».

— Ешь! — внезапно заорал Кутайцев таким голосом, что с забора взлетели вороны и, тревожно каркая, закружили над плацем. Перепуганный солдат взял обеими руками протянутую генералом ногу и стал неуверенно ее есть. Внезапно генерал Кутайцев посчитал свой психологический этюд завершенным и потерял к нему всякий интерес. Он выдернул из рук жующего бойца ногу, с оттяжкой хватил ею по стриженой голове солдата, потом отбросил ногу в сторону и плавно проследовал в здание штаба.

Солдатика, жарившего в котельной баранью ногу, поймал прапорщик Шубин. Шубин целыми днями бесцельно слонялся по территории части и везде совал свой нос с хищно раздувающимися ноздрями. К какому именно подразделению принадлежал Шубин, каковы его служебные обязанности и кто его непосредственный начальник, в дивизионе никто толком не знал. Парадоксально, но прапорщик Шубин был весьма полезным звеном в сложном организме зенитно-ракетной части. Именно он прошлой зимой засек в люке теплотрассы, идущей от котельной к казарме и штабу, солдата, который зачем-то пытался перекрыть теплотрассу. А в двадцатиградусный мороз это тебе не хухры-мухры, а настоящая диверсия, предотвращенная прапорщиком Шубиным. Замполит майор Козух тогда даже стал присматриваться к Шубину на предмет принятия его в коммунистическую партию.

Именно Шубин продемонстрировал особую проницательность, когда пропал капитан Данилов. В тонких золоченых очках, похожий на доктора наук, капитан Данилов хоть и был по званию капитаном, но должность занимал лейтенантскую — начальник отделения ремонтно-настроечных работ. Поскольку на самом деле такие работы выполнялись специалистами-заводчиками из Йошкар-Йолы, капитан Данилов вроде никому не мешал и мог заниматься своим основным занятием — каждый день тихо напиваться в одиночку. Так вот, когда Данилов пропал, именно Шубин вспомнил, что тот слонялся неподалеку от траншеи, выкопанной за клубом. А траншею два дня назад засыпал бульдозер. Надо откопать и посмотреть, может, Данилов там. Начальник штаба полковник Гуревич отдал приказ раскопать обратно злополучную траншею. Данилова там не нашли, и траншею опять засыпали.

А капитан Данилов потом нашелся сам, пришел и стал на утреннем разводе на свое место, как ни в чем не бывало.

Но венцом проницательности прапорщика Шубина явился случай в ресторане «Садко». Когда пьяного в дупель Шубина вышвырнули из этого единственного в городке ресторана, он шмякнулся хищным носом об асфальт, полежал так немного, потом собрался с силами, дошел до ближайшего таксофона и позвонил в комендатуру. Одной из особенностей странного прапорщика было то, что после приема определенного градуса, когда у нормальных людей начинает заплетаться язык, у Шубина было все наоборот. Он начинал говорить горячо и убедительно, причем тем убедительней, чем выше был градус. Вот и сейчас Шубин назвал свое воинское звание, фамилию, номер части, а затем сообщил дежурному по комендатуре, что в ресторане «Садко» в данное время находится известный торговец кокаином по кличке Байкал с сообщниками и партией кокаина в рюкзаке. Обалдевший дежурный майор, только недавно заменившийся из Германии, проверил личные данные прапорщика и, убедившись, что такой действительно существует, вызвал патруль и сообщил в местную милицию. В результате облавы таинственного торговца по кличке Байкал в ресторане обнаружить не удалось, но зато задержали каких-то мужиков с вещевым мешком, набитым коноплей, который они держали под столом. Наутро Шубин плохо помнил вчерашний вечер и только ошарашенно озирался по сторонам во время объявления ему благодарности перед строем. Во время очной ставки с Шубиным пойманные с поличным мужики вынуждены были признать, что мешок с коноплей их, но категорически утверждали, что прапорщика Шубина видят в первый раз.

Правда, были у Шубина и проколы. Самый большой прокол, после которого замполит майор Козух возблагодарил судьбу за то, что не успел принять Шубина в большевики, случился, когда прапорщика послали старшим машины на Борзинский мясокомбинат. Когда-то знающие люди, тоже прапорщики, по дружбе просветили Шубина, что перед въездом на мясокомбинат в машину нужно положить рельсу килограмм на пятьдесят. После въездного взвешивания машины рельсу следовало выбросить где-нибудь на территории мясокомбината. Вместо нее тогда можно вывезти за проходную неучтенного замороженного барана. Шубин почему-то сделал все наоборот. На территории мясокомбината он без труда нашел рельсу, которых за годы здесь скопилось великое множество, и положил ее в машину. А потом он закинул туда еще и лишнего барана и так поехал на выездное взвешивание. Короче, шум тогда поднялся еще тот, тем более что по балансам в части существовала немалая недостача мяса.

Глава 6

Ночной патруль

Начальник комендатуры подполковник Рымарь, кряжистый мужчина с коричневым лицом и выпуклым животом, обратился к шеренге заступающих в наряд патрульных офицеров:

— Внимание! В городе цыгане! Командующий в панике! Особое внимание на пятый маршрут — Дом командующего. Вчера со двора Дома командующего цыгане украли с веревки белье! Начальник патруля пятого маршрута на гауптвахте! Предельная собранность! Смотрите, чтобы цыгане у вас не срезали пистолет!