Проданная боссу (СИ) - Невеличка Ася. Страница 52

Как же мы сможем не вместе? Как же я без тебя, дурочка?

Буквально несколько толчков, как Таша выгнулась в моих руках и закричала, обхватывая внутри мой член, выдавливая из меня семя с хриплыми стонами.

На наши крики проснулся Димка и заголосил.

— Черт!

— Прости…

— Не извиняйся.

Я скатился с Таши, отпуская ее к ребенку.

— Давай я уложу его в спальне и приду к тебе? — просительно пробормотала Таша, подхватывая переноску.

— А давай ты уложишь его здесь, и мы пойдем в спальню? — внес я поистине гениальное предложение.

Таша тут же закусила губу, с тоской посмотрела на прикрытую дверь спальни, и я сдался.

— Ладно. Иди укладывай, я в душ и застелю диван.

На ее лице мгновенно отразилось ликование. Она быстро поцеловала меня и как была голая, так и посеменила в спальню, воркуя над Димкой.

Этой ночью я был убедителен несколько раз, чтобы у Таши не осталось сомнения в том, что я ее хотел, хочу и буду хотеть постоянно! Я ждал, когда она взмолится о пощаде, но распутная сторона Таши сегодня решила выжать меня досуха.

Когда она села на меня сверху, взмолится готов был я. Но недолго. Я сидел на диване, прислонившись к спинке, она сидела на моих бедрах лицом ко мне и раскачивалась, вбирая член до основания и елозя сосками по моей груди. Более возбуждающего и заводящего микса придумать было нереально.

Медленные покачивания перешли в активные подпрыгивания и на пике я насадил ее бедра на член, извергаясь в нее.

— Ты принимала таблетку сегодня? — вдруг прострелило меня, после не помню какого по счету секса.

— Конечно… Кажется, да…

— Кажется? Или да? — я снял Ташу с члена, понимая ее с дивана и давая звонкий шлепок под задницу. — Или проверь и выпей. Я не против пополнения орастиков, но не за счет твоего здоровья. Дочку мы делать будем позже.

Я усмехался, уверенный, что она поймет мою шутку, но Таша застыла на полпути и обернулась ко мне.

— Дочку? — произнесла сиплым голосом.

— Тут я гарантировать не могу, но постараюсь.

— Ох, Марк…

— Таш, прими таблетку и возвращайся спать. Завтра с утра уезжать, а еще вещи собрать надо.

— Марк… Я никуда не поеду.

— Я думал, мы все решили?

— Нет, мы не договорили. Но я останусь тут. Екатерина Валерьевна уходит, и я займу ее место. Я не могу бросить интернат, Марк. Прости.

Тот выбор был самым трудным для меня.

Бросить Ташку с сыном я не мог. Отказаться от проекта в Европе тоже не мог.

Так что для тебя важнее, Марк Витальевич, семья или работа?

Самым очевидным решением, переломить мнение Таши. Надавить, заставить отказаться от должности, закрыть интернат, увезти насильно, в конце концов. Кто отказывается от Европы или столичной жизни ради захолустного городка?

Вот оказывается есть такие долбоебы, да, Марк Витальевич?

Я люблю эту женщину, я не хочу подавлять ее личность, более того, я понимаю ее болезненную тягу сохранить интернат, стать его сердцем, биться для сотни детей, для которых это дом, а она — семья.

И я не могу взять всех детей и отвезти в Европу, чтобы Таша была счастлива и при своих детях.

Та ночь была просто адовой. Не потому, что взвешивал кого мне оставить, тут наоборот не было никаких колебаний, я всегда выбираю семью, остаюсь с моими родными. Я за ночь пытался выстроить схему бизнес-процессов, чтобы вести все федеральные и международные проекты отсюда.

Начнем с того, что фирму мне придется вернуть, а Виталика оставить с носом. Сергей пойдет навстречу, ведь я вновь для него открою торговые вены оборотных средств не только по внутренним, но и внешним расчетам.

Надо будет купить дом. В этой квартире мы точно жить не будем.

Дом с несколькими гектарами земли для частного аэродрома. Встречи в столице и командировки в Европу я отменить не смогу, но и добираться по четыре-пять часов на машине времени нет. Лучше забетонирую посадочную полосу и куплю частный самолет, так будет быстрее.

Интернат… Раз уж Таша вляпалась в чужие проблемы, придется из разрешить, я покоя себе не найду, если останется не закрытый вопрос по делу.

Что ж, а фонд и дело губернатора останется в качестве развлечения в свободное от работы и семьи время. Ведь в этой дыре как-то надо развлекаться?

Утром Таша вышла с ребенком на руках. Провожать что ли?

— Ты чего проснулась так рано?

— Боялась пропустить твой отъезд.

— Я никуда не уезжаю. Раз ты остаешься здесь, то и я тоже.

— Но… Правда? Ты бросишь все ради меня?

— Стоп-стоп! Мы не говорили о «бросить всё». Просто это всё переезжает сюда. Какая мне разница откуда вести бизнес?

Более счастливой улыбки на лице Таши я не видел. Или видел? На свадьбе, да, точно! Тогда она точно улыбалась еще шире и счастливее!

Но до свадьбы я аннулировал сделку с Виталием, хотел подбить на это Сергея, но тот успел поженить Вику и Виталия, объединив капиталы. Пришлось в судебном порядке отматывать всё самому.

Виталий орал, брызгал слюной, обещал отсудить квартиру.

— Ты успокойся. По факту ты должен владеть пятьюдесятью процентами компании, так? У Сергея как раз пятьдесят процентов. Ты женат на его единственной наследнице. Так? Успеваешь? Получается, пока ты женат на Вике — ты владеешь пятьюдесятью процентами доли.

Виталий явно был не согласен с моей математикой, зато Сергей вцепился в меня бульдожьей хваткой, почуяв запах денег.

Вместе с Ташей мы выбрали дом в частном секторе на окраине города. Поле под аэродром пришлось выкупать отдельно и, да, строить к нему дорогу. За областные средства!

Губернатор сам приполз с повинной, когда от своего фонда я обнаружил факты хищения средств через использование благотворительного фонда и безосновательное недофинансирование интерната, с последующим нецелевым использованием средств.

Юрист, просмотрев материалы, посоветовал не передавать дела в органы.

— Проще этими имеющими фактами держать их на коротком поводке. Раз уж вы решили обосноваться и жить в этом городке, то лучше дружить с губернатором и прокурором, чем объявлять им войну с такими слабыми аргументами, которые разобьют в суде на раз.

Тут я не мог не согласиться и принял губернатора с распростертыми объятиями и предложением покрыть долг новой дорогой к моему личному аэродрому. Одна расходы фонда и финансирование интерната теперь контролировал лично, о чем не забывал напоминать губернатору и прокурору каждую вылазку в санаторий.

Таша с нами туда уже не ездила, а я, попарившись в баньке и обговорив дела, каждый раз на ночь возвращался домой, к своей любимой.

Интернат занял важное место в нашей жизни, и подвинуть чужих детей в сердце Таши я не мог. Да и не хотел. Её любви хватало на всех, на меня, на Димку, на персонал и ее подопечных. Оставаться в стороне от ее детища тоже оказалось невозможным. Так у нас появилось три автобуса, в которых мы возили детей на экскурсии.

Когда-то она мечтала усыновить нескольких детей, чтобы поделиться с ними родительской любовью, а в результате мы усыновили весь интернат.

Екатерина Валерьевна вернулась, но на место заместителя моей жены. После того, как были вскрыты дела о недофинансировании, дело по хищению имущества интерната автоматически закрылось. Даже следователи признали, что выносить тут было просто нечего!

Жизнь стала насыщенной. И это были не только очередные бизнес-победы и прорывы. Это еще и уютные семейные праздники, маленькие под крышей нашего дома с Ташкой, Димкой и псом, и большие, в интернате, с кучей счастливых глаз, загорающихся в предвкушении очередного приключения.

Следующий новый год у нас вышел спором.

— Мы не можем праздничный ужин провести в интернате, Таш, — уговаривал я, прогуливаясь вместе с ней, ребенком и собакой по вечерним заснеженным улицам города. — У детей закончится ёлка, они получат подарки, им накроют праздничный стол, и они пойдут спать. Таша, они дети, у них должен быть режим! А к нам придут гости. Так что, давай новый год проведем дома.