Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира. Страница 68
- И он спорил с тобой?
- Нет. Он никогда не спорил со мной. Только задавал и задавал свои вопросы, спрашивал, почему Он не помогает мне, своему сыну? И улыбался. И отказывался от «помощи». Мы ходили по кругу, я хотел его спасти, а он… Он хотел помочь мне, заставить думать, увидеть себя настоящего, того, в кого я превращаюсь. Вытаскивал мою тьму и мои пороки наружу. Я злился. Понимал, что мне достаточно просто заставить… но я…
- Не мог, - договариваю вместо Аарона.
- Да. Не мог, - длинно выдыхает Зарецкий три коротких слова. Длинно и надсадно.
- Как все закончилось?
Аарон откидывает голову на спинку кресла, закрывает глаза.
- Плохо. Человека сожгли. Сожгли за колдовство и ведьмовство те же люди, что покупали у него травы и приходили за диким медом. На площади, как кусок мяса. Там был весь город.
- И ты разозлился.
- Да. На него и на себя, на жителей. Готов был стереть и город, и деревню, и чертов лес с лица земли. Вся та муть, все то болото, что было во мне, просто вылезло наружу. Прорвало канализацию. Нормальная ситуация, полная жопа. Полагаю, что примерно то же произошло с каждым падшим. Они начали задавать вопросы, они теряли свой свет.
Аарон чего-то не договаривает. Я чувствую это, но… не давлю. Он расскажет потом, когда будет готов. Поэтому…
- И Он низверг тебя в ад. Заставил разбираться с этим самостоятельно.
Зарецкий, опять острый и колючий, отрывает на миг голову от спинки, а потом отворачивается, опять не смотрит на меня, опять тлеют угли на дне его глаз. Дышат жаром и пламенем, пульсируют, как сердце.
- Да. В один миг я Длань Господня, а в следующий - падший червь, не способный выползти из-под земли даже чтобы сделать глоток воздуха.
- Ты все-таки выполз, - не соглашаюсь. – Вырвался.
- Ну… это как сказать. Мне иногда кажется… Всегда будут двое меня: один светлый, гордый, сильный, стоящий перед Ним, почти счастливый, а другой… падший, с обугленными крыльями, коленопреклоненный, обессиленный. Понимающий, что не спас того, кого следовало спасти. И дело было вообще не в вере.
- Ты сейчас не тот и не второй, Аарон.
- Да. Но эти двое… они все еще живы. Живее, сука, всех живых. Даже несмотря на то, что я делаю все, чтобы они оба сдохли.
Я хочу спросить о том, действительно ли верит он в то, что светлый и падший когда-нибудь умрут, но не успеваю. На столике рядом с моей чашкой кофе звонит мобильник Аарона. На экране высвечивается короткое «Бар». И я оставляю свой вопрос при себе, протягиваю высшему трубку.
Он раздумывает несколько мгновений, прежде чем ответить на звонок, всматривается в меня, и мне приходится кивнуть, почти вложить телефон в его руку.
- Да, Вэл, - со вздохом произносит Шелкопряд.
Я слышу очень тихий шум, какой-то шелест, а после и голос бармена.
- Аарон, я правда пытался, как мог, но она не уходит, требует тебя, раздражает и нервирует остальных. Несколько светлых уже ушли и…
- Кто она? – вздыхает Зарецкий.
- Стремная, как моя бывшая, злая, как ее мать. Уже второй час здесь торчит. Вокруг – чертова зона отчуждения. Даже музыканты свернулись. Такими темпами…
- Вэл, - обрывает тираду парня, Аарон.
- …у нас вообще посетителей не останется, - не слушает начальника парень. – Наверняка какую-нибудь дрянь после себя оставит. А мне разгребать потом.
- Вэл, - шипит хозяин «Безнадеги».
- Что? Я звоню тебе из сортира и совершенно не уверен, что, когда выйду, не увижу ее за дверью. Знаешь, я на такое дерьмо…
- Вэл! – еще тверже.
- Здесь ведьма из северного ковена, Аарон. И она хочет тебя. Сейчас. Немедленно.
Аарон цокает языком, снова тяжело вздыхает, закрывает на миг глаза и поднимается на ноги вместе со мной.
- Шли ее на хер до завтра и закрывайся.
- Но… - булькает сдавленно бармен. Его шок такой сильный, что, кажется, просачивается в комнату сквозь трубку, оседает тут легким туманом.
В целом, парня я понимаю. «Безнадега» никогда не закрывалась, ни разу. Открыта двадцать четыре на семь.
- У нас санитарный день, - усмехается Шелкопряд, становясь в один миг самим собой. Привычным и обычным: твердым, самоуверенным, насмешником.
- Аарон, я…
- Твою же ж мать, - снова вздыхает падший. – Ладно. Дай ей трубку.
«Прости», - произносит одними губами, а я выскальзываю из рук, в которых успела пригреться, ищу кота, потому что перестала слышать сопение.
На лежанке Вискаря нет, на кровати тоже.
- Завтра в восемь в «Безнадеге», - чеканит Зарецкий, когда я уже возле балконной двери, тянусь к занавеске. – И почему мне должно быть до этого дело?
Вискарь за занавеской, возле батареи, смотрит раздраженно и недовольно на глупую иную, потревожившую его покой.
- Ну конечно, - тянет Аарон, когда я оборачиваюсь, оставляя кота в покое. – Срать. Я. Хотел. До завтра, - и кладет трубку, убирая мобильник в карман.
- Ковен активизировался, - морщусь я, ловя взгляд снова теплых пепельных глаз.
- Да. Мне надо к Дашке, и вы с котом идете с нами. Собирайся.
Хочется прищелкнуть каблуками и козырнуть, но я только снова морщусь и растираю руки, оглядываясь. Пытаюсь понять, что взять с собой.
Глава 14
Аарон Зарецкий
Эли собирается как-то слишком быстро. Морщится, ворчит, но собирается. В какой-то момент даже складывается ощущение, что кота она собирает в два раза дольше, чем себя: миски, еда, лежак, туалет и наполнитель, еще какая-то уродская ободранная палка, мыши и мячики. Да. Шмоток у бомжа однозначно больше, чем у собирательницы.
Она ничего не говорит, никак не комментирует то, о чем я ей рассказал. Я даже не понимаю, что Лис обо всем об этом думает, ушло ли напряжение, которое сидело в Громовой с того момента, как я показал крылья.
Кажется, что Эли такая же, как всегда.
- Как быть с моим сладким мальчиком? – спрашивает она, заходя в гостиную, запихивая в рюкзак зубную щетку. Видит по моему лицу, что я не понимаю, о чем речь, снова едва морщится. – С моим мотоциклом, Аарон, он остался возле здания контроля так же, как и твоя тачка.
- Заберу его завтра, - отвечаю осторожно, наблюдая за выражением лица Лис. Продолжаю ни хрена не понимать. – О чем ты думаешь?
- О том, что мне странно переезжать, - отмахивается Громова, сосредоточенно окидывая взглядом комнату. – Не понимаю, что брать. Не знаю, как буду чувствовать себя на… чужой территории, - Эли опускает руки, и рюкзак грохается о пол. - Кажется, что будет неловко и неудобно. Хотя и не понимаю, почему. На самом деле мне уже неловко и неудобно.
Откровенность Громовой бьет наотмашь по морде. Я не ожидал от нее осуждения или полного принятия меня и моей истории, но и такого поворота тоже не ожидал.
- Мы бы все равно рано или поздно съехались, Эли, - щурюсь я. – Иные и люди в отношениях так делают.
- Ага, - кивает она рассеянно и подхватывает ноутбук со столика. – Ключевое слово «в отношениях», а не потому, что по городу раскидывают трупы иных с непонятным дерьмом внутри вместо душ. С другой стороны, это хоть как-то примиряет меня с необходимостью переезда.
- Лис…
- Ну… все это, - она обводит неопределенно комнату рукой, отрывается на миг от заталкивания в рюкзак ноута, встречается со мной взглядом, - выглядит именно так, как ты и описал. «Двое влюбленных голубков решили жить вместе, чтобы потом, возможно, создать ячейку общества», – Громова опять кривится. - Я забираю кота и свои вещи, ты отдаешь мне ключи от квартиры с дебильным брелоком в виде мишки и освобождаешь место в шкафу и полку в ванной. Слишком нормально… Нормально до тошноты. В общем, маньяк вносит хоть что-то привычное во весь этот раздрай.
- Чтобы было еще привычнее, - усмехаюсь, замечая в индиговых глазах искорки смеха, - напомню, что дома у меня будущая верховная с даром, который она пока не может контролировать.
- Кстати об этом, - Эли немного склоняет голову набок, - ты действительно собираешься встретиться с ковеном?