Изгнанница Муирвуда - Уилер Джефф. Страница 43
Она вспомнила, как Валравен призвал мышей и крыс. «А ведь я тоже так могу, — осознала вдруг Майя, — это ничуть не сложно». По пути к горам она заметила плывущих в небе хищных птиц. Едва ее взгляд упал на них, как ее разум, действуя словно бы по собственной воле, протянулся к птицам, и Майя вдруг увидела их глазами землю, поля, дорогу, по которой скакали три крошечных всадника. Зрелище было странное и завораживающее. Она разглядела собственные волосы, летящие по ветру, увидела, как мерно и неустанно стучат копытами лошади, неся седоков к горам.
Равнины изобиловали небольшими вечнозелеными рощами. Гора Пелийе встала у них на пути внезапно, вынырнула из зеленого равнинного моря, могучие, в россыпи валунов, увенчанные снежными шапками громады. За первыми пиками проступали новые, еще выше, укутанные в снег до самых пят. Горная цепь тянулась с севера на юг, докуда хватал глаз. Вновь обратившись к зрению сокола, Майя увидела притулившиеся у подножия исполинской цепи домишки, однако в горах никаких следов присутствия человека не было. Там ревели исполинские водопады, и горные лавины превращались в них в текучую воду. Это величественное зрелище захватило сердце Майи, и голова у нее закружилась от странного ощущения, порожденного взглядом и воспоминаниями сокола.
Горы пересекала тонкая нить, тропа, бежавшая туда, где между зубьев вершин виднелся проход. Тот самый проход, который был так нужен путникам.
«Майя!»
Звук голоса заставил девушку вздрогнуть и рывком вернуться в собственное тело. Они покинули королевский лагерь много часов назад, но голос Кольера все еще был сонен и неуверен.
«Где ты, Майя?»
С его пробуждением Майя увидела все то, что его окружало. Он лежал в шатре. Его растолкал стражник, которого встревожило долгое молчание короля. Через кистрель у него на шее Майя ощутила всплеск страха, которым король, впрочем, быстро овладел. Догадка подтвердилась, иного объяснения быть не могло: отныне они связаны магией. Король принял из рук брата чашу, выпил и отдал несколько отрывистых приказов. Свита заволновалась.
— Где леди Марсиана? — спросил кто-то у короля.
Странно было ощущать вокруг себя шатер, который остался во многих часах пути отсюда. Короля снедала тревога. Он начинал подозревать, что, связав себя с Майей, совершил ужасную ошибку. Майя увидела его истинную натуру, увидела владевшую им бурю совершенно человеческих чувств, которые он скрывал ото всех, но не мог скрыть от нее. Она могла бы заглянуть ему в душу. Это было так просто. Он был беззащитен перед ней. Однако кистрель давал ему силу, власть призвать Исток и повелеть ему действовать. Но взамен Майя получала абсолютную власть над его разумом, мыслями, чувствами — надо всем без исключения. Она могла швырнуть его на колени, скрутить в бараний рог, сделать из него все, что пожелает. Она могла…
Майя содрогнулась, осознав, как сладки были эти мысли. Какой ненасытный голод они в ней пробуждали.
«Майя!»
Его мысль была робка и неуверенна. Майя чувствовала, как он тянется к ней, и знала, что без труда может ответить, и разделяющее их расстояние не будет в этом помехой.
Кистрель соединил их души. Лишившись его, Майя почувствовала опустошение, не находила себе места. Но когда кистрель надел он, сила Майи возросла многократно. Отныне черный узор будет расползаться по его груди, а на ее коже станет бледнеть и исчезать. Теперь Майя как никогда остро ощущала слияние, единство их разумов.
«Я чувствую тебя, — думал он. — Почему ты не отвечаешь? Ты едешь верхом, быстро. Мне как-то… не по себе. Очень странное ощущение. Ты меня слышишь? Я чувствую, что слышишь. Ответь».
Вслух он отдал очередной отрывистый приказ и выбежал из шатра. Майя чувствовала, как растет его гнев, а вместе с гневом — разочарование. Он проверил седло и выругал пажа, который седлал коня. Он коснулся сердца и накрыл ладонью кистрель.
«Ответь мне, Майя! Я чувствую, что ты… ты на востоке. Ты едешь к горам. Один из тамошних проходов очень опасен. Не ходи туда. Там живет чудовище. Еще никто не мог его победить».
Майе хотелось изгнать его мысли из своего разума. Она разорвала связь, объединившую оба сознания, и ощутила, как ходят мышцы несущей ее лошади.
Девушка посмотрела на горную цепь. Воздух был прохладен и свеж, напоен густым запахом земли и травы. Майя ударила коня каблуками — быстрее, быстрее, лишь бы только убежать от мыслей, которые не давали ей покоя. Она всегда любила лошадей и была отличной наездницей. Лошадь — это воплощение свободы. Потому-то отец отобрал у нее лошадей.
Она не ответит Кольеру. Душа ее полнилась тоской и твердила об ином, но Майя вовсе не желала управлять королем или незваной гостьей ломиться в его разум. Он был так безрассуден, он не желал видеть, какие опасные последствия могут иметь его действия. А если она уснет? Что с ним сделает поселившийся в ней Бесчисленный?
Нет, спать нельзя — и ради себя, и ради Кольера.
За спиной что-то кричал Джон Тейт, но его слова уносил ветер. Плащ Майи развевался у нее за спиной как знамя. Ветер выбивал слезы из глаз. Быстрее, еще быстрее!
Она читала книгу Дохту-Мондар, в которой рассказывалось о хэтарах. Она знала о них, ее предупреждали, что хэтары опасны, но… но о них было известно так мало! Крохи знания, записанные Дэйре незадолго до смерти. Она знала, что хэтара носит на плече клеймо. Знала, что если хэтара отдаст свой кистрель мужчине, сила ее возрастет. И ей пришлось узнать, что хэтара всегда предает хранителя своего кистреля. Ибо предательство — любимый инструмент хэтары.
«Прошу тебя, Майя, ответь! Что мне делать? Прошлой ночью ты пообещала, что будешь направлять меня. Ты хочешь, чтобы я выступил на Коморос? Чтобы низверг твоего отца?»
Жестоко страдая, Майя заскрипела зубами. Она могла бы остановить его своей волей. Однако, используй она силу, Бесчисленных вокруг станет еще больше.
Майя постаралась не слышать короля. Затолкать его мысли туда, где она их не услышит. Она упорно смотрела на приближающиеся горы, на громоздящиеся в небе снежные вершины и острые клыки скал. Горы были прекрасны, но в них жил страх.
Майя знала, что, как бы она ни гнала коня, от голоса Кольера ей не убежать. Она избавится от него лишь тогда, когда найдет Альдермастона, способного изгнать из ее тела Бесчисленного.
Аббатство Крюи — эта мысль горела в сердце Майи подобно углю из жаровни. Надо добраться до аббатства, ни разу не уснув.
Вот только почему при одной мысли об этом в дальних уголках души разливается ликование?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Страхогорище
Ледяное дыхание гор кололо путников тысячью кинжалов. Майя порадовалась, что Джон Тейт заставил ее надеть оба платья, поскольку во время изнурительного подъема в горы Пелийе это оказалось очень кстати. Открывавшийся на долину вид был великолепен, однако путь был тяжел и потребовал от Майи всех ее сил и решимости.
Джон Тейт предупреждал, что из-за позднего начала восхождения они едва ли успеют миновать страхогорищ до темноты. Но выбора у Майи не было. Пережидать ночь в долине было нельзя, ведь сон грозил бедой. Она чувствовала, что сидящий в ней Бесчисленный не дремлет, но мысли их так переплелись, что теперь, даже зная о его присутствии, она не могла разобрать, какая кому принадлежит.
Горные тропы круты и опасны, поэтому лошадей они оставили в долине. Для такого перехода гораздо лучше подошли бы мулы, но мулов не было. Майя закуталась в оба платья и в плащ Кольера, но даже висящий за спиной мешок не спасал от холодного горного воздуха. В ногах болезненно стучала кровь, но Майя твердо намерена была одолеть перевал вовремя.
Как будто мало ей было Бесчисленного в голове — а вот теперь приходилось думать еще и о Финте Кольере. Для того чтобы не думать о том, где он и с кем, приходилось сосредоточиваться, однако Майя не сдавалась, и в конце концов его голос стих.
Шагая, она думала о том, почему не сказала ему правды о своем трудном положении. В первые мгновения после пробуждения она не понимала, где находится, была растерянна, испугана и не могла думать. Но почему она ничего не сказала ему теперь? Он был убежден в том, что Майя — хэтара. Иного объяснения клейму у нее на плече не было. Однако Майя не принимала никаких клятв по доброй воле, более того, даже не помнила, чтобы клялась. Пусть это произошло помимо ее воли, когда она была без сознания или когда власть над ее телом взял незваный гость, но ведь она могла объяснить все это Кольеру. Пусть он не поверил бы, но разве это причина для того, чтобы молчать? Но твердо ответить себе на этот вопрос Майя не могла, как ни старалась.