Изгнанница Муирвуда - Уилер Джефф. Страница 57

Она не знала, сколько времени провела в снегу, неподвижная, словно труп, но вот тишину нарушил стук копыт.

Потом она услышала гортанный голос, который кого-то звал. Раздался удар о землю — человек спрыгнул с коня, — за которым последовал звук шагов. Одна рука Майи торчала из снега. Рука в перчатке схватила за руку, и Майя почувствовала, как ее тянут наружу.

— Gottsveld! Ich naida strumph! Gotts! Gottsveld!

Майя подняла голову. С лица ее посыпался снег. Стоявший над ней человек все тянул и тянул ее за руку. Он был невысок, начавшие седеть каштановые волосы выдавали его возраст — лет тридцать, пожалуй. Глаза у него были голубые, на плечах лежал меховой плащ, а под плащом виднелась куртка, богато расшитая золотом и драгоценными камнями. Высокие сапоги были отделаны мехом. На широком поясе покачивались охотничий рог и меч.

Он смотрел серьезно, он и впрямь старался спасти ее. Но потом увидел ее лицо, увидел, что перед ним женщина, увидел, что это та, на кого идет охота. Мысли его были ясны, ярки и жестоки, как пятна крови на снегу.

Он только теперь понял, кого вырвал из объятий лавины. Он был один, его товарищи бросились на помощь Остальным.

Майя крепко ухватила его за руку и уставилась в глаза. Она чувствовала, что он боится. Страх был сладок и приятен. От испуга человек разинул рот, и зрачки его глаз расширились.

Она наполнила его сердце любовью и жалостью. Каждую надежду, каждое желание, каждую мечту она раздувала в нем бережно, как уголья былого костра. Под огневым натиском ее воли он таял как воск. И хотя Майя не знала отландского языка, Бесчисленного это не остановило. Он заговорил по-отландски, и слова потекли с ее языка сладким ядом.

«Och denor, mein frenz. Vala Rostick. ValaRostick».

Ты спас мне жизнь, дорогой мой друг. Отведи меня в Ростик.

Отведи меня в Ростик.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Яд

В дверь чердачной каморки громко постучали. У Майи ломило виски от боли, громкие звуки ноющим эхом отдавались в ушах и в зубах. Тело было рыхлым, от живота расходились волны боли. Она попыталась сесть в постели, но тут же бессильно упала обратно на матрас.

Повернулась дверная ручка, и в каморку вошла леди Шилтон. Лицо ее пылало от гнева. В волосах у хозяйки дома проступала седина — ее стало больше за те полтора года, что Майя провела в этом проклятом доме. Некогда леди Шилтон была красива, однако все портили злые морщинки вокруг глаз — морщинки, которые она неустанно пыталась сгладить и скрыть с помощью пудры и притираний.

— Это безобразие! — гневно воскликнула леди Шилтон. — Больше тебе сюда еду не понесут, Майя. Мы это уже, кажется, выяснили. И я не отступлюсь. Ты слышала колокол? Немедленно ступай вниз!

— Я плохо себя чувствую, — жалобно сказала Майя, держась за живот. — Я не хочу есть.

— Вечно эти выдумки, — фыркнула леди. — Ступай вниз сейчас же!

Майя помотала головой:

— Я не могу. Пожалуйста, не трогайте меня. Мне надо полежать.

— Ты всю ночь лежала. Колокол уже прозвонил. Ступай!

— Нет, — слабо возразила Майя, покачав головой. — Не могу.

Живот скрутила безжалостная судорога — очередная из многих, терзавших Майю на протяжении всей ночи.

— Нет, ты пойдешь!

Леди Шилтон решительно шагнула вперед и схватила Майю за руку. Хватка у нее была железная, ногти больно впились в кожу. Майя моргала и вырывалась.

— Не надо, леди Шилтон, прошу вас! — взмолилась Майя.

— Тебя слишком баловали в детстве, милочка. Ты упрямая, твердолобая, вредная девица. Ты позоришь своего почтенного отца, самого короля! — леди Шилтон уже почти визжала. — Ты позоришь мою дочь, а ведь она всегда только…

— Всегда только унижала и мучила меня всеми возможными способами, — зло бросила Майя, пытаясь вырвать Руку. — Мадам, я шесть лет не видела свою мать! А вы хоть один день прожили без своей дочери?

Это обошлось ей в солидную оплеуху, однако по сравнению со зверем, терзавшим внутренности Майи, оплеуха была пустяком.

— Отпустите, — простонала Майя и попыталась выдернуть руку, однако леди Шилтон оказалась на удивление сильна и выволокла девушку из постели.

— Я сказала — ступай, так ступай! Я научу тебя слушаться, грубиянка, глупая девчонка! За что мне все это? Твоя гордыня, твоя злопамятность… Ступай! Клянусь рукой Идумеи, я потащу тебя по лестнице волоком, если не пойдешь!

Майя упала на пол. К горлу подступила тошнота. Девушка опустила голову. В глазах стояли слезы, но она знала, что не даст им упасть. Она знала, что достаточно воззвать к кистрелю, и злоба леди Шилтон осыпется, словно рыбья чешуя под ножом умелого рыбника. Знание это помогло Майе усмирить владевшую ею ненависть и ярость. Взывать к кистрелю она боялась. Владевшие ею чувства были так сильны, что она не сможет, просто не в силах будет совладать со столь могучей силой. И еще — если она раскроет себя, плата будет страшной.

— Пожалуйста, — взмолилась Майя, цепляясь за рукав леди Шилтон, — пожалуйста, дайте мне отдохнуть.

— Да отчего же ты упрямишься! — вскричала леди Шилтон.

Майя смирила гордость. Не обращая внимания на терзавшую ее боль, она встала с пола. Она уже почти сравнялась ростом с леди Шилтон, однако была гораздо тоньше и слабее, поскольку ей, служанке, не дозволялось ни ездить верхом, ни даже гулять на свежем воздухе. После того случая с побегом окно у нее в комнате заколотили наглухо, хотя разбитое стекло так и не заменили.

— Оттого, что у меня всего одно платье, — покраснев от стыда, ответила Майя. Не отнимая руки, в которую вцепилась леди Шилтон, девушка повернулась и продемонстрировала заднюю сторону юбки, по которой расплывалось темное кровяное пятно истечений.

— Они начались ночью. Я собиралась постирать платье, когда слуги лягут спать. Прошу вас, леди Шилтон, — она твердо посмотрела в глаза хозяйке дома, — не вынуждайте меня спускаться.

Леди Шилтон посмотрела на Майю так, словно увидела ее впервые. Губы ее мало-помалу перестали трястись от злости. Гнев и ярость во взгляде пошли на убыль. Она была злой, жестокой, безжалостной женщиной, но в сердце своем она была матерью. И бабушкой.

— Ты… ты слишком часто притворяешься больной, — произнесла она вполголоса, но былой ярости в ее голосе уже не было.

— Да, — согласилась Майя. — Вы бы тоже притворялись, если бы носили обноски и жили на чердаке.

— Ты и этого не заслужила, — отрезала леди Шилтон, но в голосе ее промелькнула нотка невольного сочувствия. — Ты бастард.

Майя выпрямилась — как уж сумела.

— Я принцесса.

В воздухе сгустилось какое-то странное чувство, сила столь сильная, что голос Майи дрогнул. Ибо слова эти были правдой. Не отчаянным криком дочери, от которой отрекся отец, но истиной, неугасимое сияние которой обжигало Аушу.

Леди Шилтон дрогнула. Всего лишь девчонка в испачканном кровью платье стояла перед ней — но леди отпустила ее руку и невольно попятилась. По жилам Майи растекалось неизведанное доселе чувство. Это была сила. Так, значит, истина — тоже род силы. Или это Исток пришел ей на помощь? Все может быть.

Майя разгладила юбки. С тех пор, как ее переодели в служанку, девушка успела подрасти, и подол юбки уже не прикрывал щиколоток. Швы лопались, разъезжались, и ей много раз приходилось выпрашивать нитку и иголку и зашивать платье самостоятельно. Зиявшая на локте дыра расползлась еще сильней, когда леди Шилтон силой выволокла Майю из кровати. Местами ткань износилась до полной прозрачности. Майя знала на своем платье каждую дыру, но стояла прямо и гордо — королевская дочь, пусть не по титулу, но по силе духа.