Моё бесконечное падение (СИ) - Невеличка Ася. Страница 31

Я пошарила рукой вокруг, в поисках телефона, каждый раз нервно отдёргивая руку, когда что-то находила. Телефон сдох. Полностью.

От ужаса, что мне придется заходить в ту комнату и шарить по стенам руками в поисках выключателя, голову еще сильнее сдавило тисками.

А может, пойти наверх и барабанить в дверь, пока не вернется Андрей и не выпустит? Да, так было благоразумнее и надежней, если бы не одно но. Я все еще не хотела встречаться с ним.

Переборов волну паники, встала и наощупь пошла по стене внутрь, в комнату с глазами. Мне повезло, выключатель нашла почти сразу. Я щелкнула и резко развернулась.

Сначала ослепла от света. Но стоило только оглядеться, я ослепла от ужаса!

Закричала и снова упала в обморок.

Поглотившая меня темнота быстро переросла в кошмар. Со всех сторон на меня смотрели неживые глаза убитых животных. Я задыхалась от вони, от крика, но не могла отвернуться, убежать. Не могла даже закрыть глаза.

Вокруг только могильный холод и мёртвые животные. И тут сердце останавливается, когда я чувствую холодные пальцы на лодыжках. Но от спазма в горле не могу даже закричать.

Ко мне подбирается Мари. Но сейчас мачеха выглядит как мёртвая, с такими же стеклянными белесыми глазами. И от ее вони меня мутит.

Я сжимаюсь от страха и ужаса и движение отгоняет кошмар, приводит в чувство. Но мне так страшно открывать глаза! Я так боюсь, что кошмар повторится.

Но память начинает медленно подкидывать то, что я успела разглядеть в страшной комнате.

Чучела. Да, много чучел. Голова лося, кажется, кабана… Медвежья шкура, растянутая на стене. Я помню её. Даже птицы, подвешенные под потолком.

Да, просто чучела, как и в трофейной. Тогда, почему я так испугалась, что отключилась?

В памяти мгновенно всплыло что-то еще, жуткое и неприемлемое. Человек? Растянутый и подвешенный к потолку?

Внутри всё сжалось. Не мог же Андрей сделать чучело из человека?! Господи… Это же убийство!

Мёртвые стеклянные глаза… Ко мне словно приклеился их взгляд. Сейчас я чувствовала на себе сотни мёртвых взглядов!

Сколько я уже здесь лежу? Пора подниматься и бежать. Бежать из этой комнаты, из этого дома, из жизни Андрея. Он — не моя история, это я поняла совершенно точно!

С трудом поднялась, и схватилась за голову. Рукой сразу почувствовала липкую влажную грязь. Отняла руку и вздрогнула, обнаружив испачканные в крови пальцы. Наверное, при падении я ударилась. Может, все эти кошмары часть травмы?

Осторожно посмотрела на стены, с которых действительно смотрели на меня стеклянными глазами чучела. Продышаться не могла от специфического запаха. Да, наверное, животных обрабатывали, прежде чем превратить их в чучела, но вонь мертвечины словно въелась в стены этой комнаты.

Очень давил темно-красный цвет, в который были выкрашены стены. Цвет запекшейся крови. Он больше всего подходил к этой мёртвой комнате.

Я с трудом заставила себя отвлечься от стен и посмотреть вглубь комнаты, где стоял высокий металлический стол, еще один с инструментами, а за ними…

Сильно задрожав, я закусила себе губы, чтобы не заорать и не хлопнуться в обморок.

У противоположной стены на дыбе был распят муляж человека. Женщины. С париком каштановых волос. С прикрепленной на место лица фотографией.

Превозмогая отвращение и страх, я двинулась вперед, огибая столы и стараясь не смотреть на инструменты, чтобы рассмотреть фотографию на муляже.

Почему мне важно знать, о ком думает Андрей, издеваясь в этой комнате над куклой-женщиной?

Чем ближе я подходила, тем отчетливее видела вмятины на муляже от ударов, разрезы от ударов ножом и даже топором, сломанную шею, на которой еле держалась прикрученная обратно голова.

Фотография, пришпиленная булавкой ко лбу была старая, черно-белая, такая, каких у нас много хранилось в доме, в папином фотоальбоме с юности. Я присмотрелась, поднимаясь на носки, чтобы разглядеть поближе, и закричала от ужаса.

С фотографии на меня смотрели мои глаза!

Глава 12. Откровения

Я сорвала старую фотографию, которая в отличие от манекена отлично сохранилась, и жадно разглядывала мамино лицо. Откуда у Андрея фото моей мамы? Почему фотография на изувеченном манекене?

Спрятав фотографию в карман, я сделала шаг от дыбы и вскрикнула, наткнувшись на металлический стол. Сверху раздался лязг открываемой двери. Я по инерции бросилась наверх, в последнюю минуту сообразив, что не знаю, как Андрей отнесется к моему проникновению сюда.

А Андрей был зол. Первым он заметил меня, а вторым — отсутствие фотографии моей мамы. Я молча смотрела, как он резко разбирал манекен из крепежей дыбы, не проронив ни слова, и взвизгнула, когда поймал меня за руку и притянул к конструкции.

— Сунула свой любопытный носик в мое логово? — сдавленно заговорил он.

— Я не хотела… Случайно…

— Конечно. Но и я не хочу, чтобы мои секреты всплывали через столько лет.

Я с ужасом смотрела как он закрепляет мое запястье на дыбе, сначала одно, потом второе. Пыталась вырваться, но он удержал. Только когда мои руки оказались пристегнуты и подняты вверх, Андрей вцепился пальцами в подбородок и долго всматривался в лицо, не давая отвернуться.

— Как она, лицом как ангел, но какая же гнилая внутри, — последние слова он выплюнул, потом размахнулся и ударил по щеке.

Я закричала от боли, от обиды. Слезы полились сами собой.

— Отпусти меня!

Андрей присел на корточки и стал закреплять к дыбе еще и лодыжки. Теперь стало страшно. Я вспомнила каждую метку от удара по манекену и его свернутую шею. Я просто не выживу, если он сделает это со мной.

— Отпусти, — простонала я, сдерживая истерику на грани.

— Нет, малышка, ты провинилась. Очень сильно провинилась. И я накажу тебя.

Рыдания прорвались наружу.

— Можешь кричать, отсюда тебя все равно никто не услышит.

Андрей впился поцелуем в шею, оставляя на коже безобразные болезненные засосы. Я пыталась вырваться, но он ударил меня по щеке, рассекая губу до крови. Его язык сразу же стал зализывать рану, делая жадный поцелуй в губы еще более мучительным.

Кричать? Но кто придет, даже если услышит?

Умолять о пощаде? Вдруг он сжалится и отпустит?

— Андрей! — имя вырвалось из горла каркающим звуком, но мужчина даже внимание не обратил, придавливая меня своим телом к дыбе.

По его напряжению и жадным, грубым ласкам, я знала к чему все идет. Но может после этого он отпустит?

— Андрей? — я попробовала смягчить голос, почувствовав надежду на освобождение. — Давай поднимемся наверх? Я хочу обнять тебя…

— Обойдешься, — оборвал он. — Сначала я заставлю тебя страдать, как ты все это время заставляла страдать меня.

Я с ужасом смотрела в его, горящие лихорадочным светом, глаза.

— Ты выбрала не того, слышишь? Только я любил тебя, а Саня использовал! Это Саня убил тебя, мой цветочек.

Андрей обхватил мою голову руками и прижал к груди. Он укачивал меня и гладил по голове.

— Как ты могла стать его? Таня, Танечка…

Он как заведенный шептал имя моей матери. Лихорадочно целовал моё лицо, глаза, впитывая губами слёзы. Он пугал меня, отказываясь узнавать. Андрей словно провалился на двадцать лет назад, из него лезла обида, горечь, но больше всего страшила злость и ревность.

— Ты поступила как последняя тварь! Почему он? Влюбилась? Ерунда. Я же знаю, что ты любила меня! Тогда почему Вереницкий, ответь?!

Андрей встряхнул меня, вглядываясь в лицо, и почти тут же зарычал и стал срывать с меня одежду, оставляя засосы на местах поцелуев. Я закричала, когда он больно поцеловал, почти укусил за грудь, за что тут же снова получила пощечину.

— Молчи, молчи, твар-рь.

И я замолчала, боясь спровоцировать неадекватного мужчину на насилие. А он больше не сдерживал себя, вытворяя с моим связанным телом грязные вещи.

Я терпела, закусывая губы, чтобы не кричать, подавляя рыдания, чтобы не привлекать к себе еще больше нездорового внимания.