Он, она и три кота (СИ) - Горышина Ольга. Страница 32

Поэтому выследил мою дочь, да?

— Выследил, да… Кто-то же должен был выследить, если родители за ней не следят вообще. Тебе плевать, что она по таким сайтам шастает…

— Каким таким?

— Ну, таким… На одну ночь где ищут.

— Что?

— Тебе предоставить распечатки всех ее логинов?

— Нет, только твоего! Чего же со мной ты одной ночью не ограничился?!

— Надя, я тебя люблю…

— Ты что, совсем мудак, да?

— Надя, ты можешь помолчать? Я не спал с твоей дочерью. Я не был на вашем маскараде. Я просто хакнул аккаунт одного придурка. Ну, мне это сделать раз плюнуть… Мне просто надо было… Ну, чтобы ты наконец познакомила меня со своей дочерью и прекратила меня от всех прятать.

— Что?

— Что слышала! Прости, но твоя дочь совсем не большого ума. Ну, блин, я думал, будет труднее ее провести, а она… В общем, говори ей, кто я такой, иначе я действительно сделаю то, в чем ты меня обвиняешь…

— Савва, ты… Ты в своём уме?

Я в своём уже не была. Я вообще из себя вышла и потеряла дорогу обратно — к себе прежней. Хотя была ли я ещё хоть чуть-чуть собой? Возможно, он испепелил меня взглядом и я рассыпалась в прах. Я ничего не знаю ни о ком… И вся моя жизнь как бисер, посыпавшийся с оборванной лески. Оборванной мною же…

— Она готова со мной встречаться, понимаешь? Готова… И я готов на все, чтобы сохранить тебя.

— Савва, зачем? Зачем тебе я? Две матери человеку не нужны.

— Ты мне не мать…

— Скоро буду бабушкой… И я не стану подтягивать кожу… Савва, пожалуйста, уйди. Неужели такова твоя благодарность за полгода, когда я кормила, поила тебя и спать укладывала? Савва, тебя мама не научила говорить «спасибо», нет?

— Нет, как видишь… Впрочем, ты мало чему хорошему научила свою дочь. Ты там на маскараде помоложе или постарше меня выбрала?

Столик был маленький, чтобы не чувствовать его огнедышащее дыхание и слишком большой, чтобы остудить его пощечиной.

— Заткнись! — прорычала я шепотом. — У меня кроме тебя и Леши никого не было. А теперь не будет никого, кроме Леши. Ясно?

— А если я с ним поговорю?

— Ты не сделаешь этого!

— Серьезно? А что мне терять, кроме тебя? Теряешь здесь только ты. Все, кроме меня.

Глава 9.7 “Спасибо, родители!”

— Какая же ты дура, тетя Надя! — сказала я в зеркало заднего вида и перевела взгляд со своих горящих глаз на побелевшие костяшки пальцев.

Кольца врезались в кожу, и я скинула все до единого в бардачок, но руль все равно не стал двигаться свободнее. Наверное, просто голова не знала, куда ехать колёсам. Думала домой, но передумала. Дома делать нечего, и вообще делать нечего. Только сидеть и ждать у моря погоды. Являться к Лешке с повинной не хотелось: я совершенно не чувствовала себя виноватой. Мне было стыдно только перед собой, что я не сумела просчитать ходы темной лошадки: этот жеребчик ох как меня удивил…

Смелый мальчик и беспардонный. И даже толком не может сформулировать, на кой, простите, я ему сдалась! Насолить Лешке в его мыслях нет — Супрядкин вообще случайно в наш расклад замешался — насолить мне? Нет, тогда бы он действительно затащил мою дочь в постель, а не играл в полицию нравов… Решил шантажировать. Но ведь, черт возьми, это уже круче самого крутого замеса. Оливка, ты в своём уме?

Я остановилась у обочины и вызвала ее номер. Не ответит ведь, засранка. Лешка уже сообщил, что она до офиса так и не доехала и на телефон не отвечает. А тут приняла звонок.

— Что тебе надо? — выдала с вызовом вместо «алло».

— Пообедать с тобой, — ответила тихо.

Если уж говорить, то без свидетелей. Даже без котов. И тем более без папочки. Я не спрашивала, ждать его к ужину или нет, но вместо «пока» он бросил «до вечера». Хоть Юльке звони!

У меня ужина нет. Я до ужина и до дома не доберусь. У него ключей нет. Под дверью будет сидеть, как шестнадцатилетний пацан?

— У меня нет аппетита. Обедай с папочкой. Теперь я поняла, куда он так наряжался каждый раз. Или у него, кроме тебя и тети Юли, ещё кто-то есть помоложе?

— Ты у папы спроси. Мне это неинтересно.

— Знаешь, мам, я уже просто не знаю, кто и что тебе интересен, кроме твоих бабулек. Я вот точно тебе неинтересна.

Я проглотила заполнившие рот горькие слюни.

— Ты меня как раз очень даже интересуешь. У меня к тебе недомашний разговор. Говори, где мы встретимся. Я на машине. Приеду, куда скажешь.

— Я вчера наговорилась с вами. Больше не хочу.

— А я хочу. Я только что пила кофе с твоим Сергеем. Он мне рассказал про тебя много интересного.

Пауза. Короткая.

— Как интересно ты с ним встретилась? У тебя нет его телефона.

Я проглотила последнюю слюну.

— У меня есть его телефон, потому что я наняла его следить за тобой.

Теперь паузы не было.

— Мама, ты чего, обалдела?

Я прикрыла глаза: перед глазами темнота, как и в моих отношениях с почти что единственным ребёнком.

— Это ты обалдела со своей камасутрой. Где мы встречаемся? Иначе мне придётся пригласить на встречу с Сергеем, который, как ты понимаешь, никакой не Сергей, твоего отца, а мне совершенно не хочется этого делать.

Что ж, лучшая защита — нападение. Кто ударит первым своей правдой, за тем и будет победа. Ты, Саввочка, слишком хорошего о себе мнения и слишком плохого обо мне. Мне есть, что терять, но совсем не то, о чем ты думаешь. Я никогда не жила на широкую ногу, чтобы страдать без Лешкиных подачек. Найду, чем заняться, если он, к моему удивлению, тоже окажется идиотом.

Оливка назвала адрес и выключила телефон, не добавив ни слова. В кафе она тоже не поздоровалась. Села и молча уставилась мне в глаза.

— Оливия, успокойся. Я не подсылала к тебе тайного агента, чтобы узнать, что ты делаешь в постели. Ты с ним не спала. Можешь не сомневаться. Он вскрыл для меня твой аккаунт и прикинулся твоим последним любовником. Надеюсь, здесь тебя подвёл маскарад, а не привычка не запоминать своих сексуальных партнеров.

Лицо Оливки не изменилось. Наверное, сбледнуть больше уже было некуда. Она нервно сжимала пальцы, которыми пока ещё не колотила по столику.

— Мама, это мое право. Я давно совершеннолетняя. И могу не спрашивать разрешения, с кем спать!

— Будто в шестнадцать ты спрашивала!

В ответ дочь скривила губы:

— И с чего ты тогда решила, что я стану отчитываться перед тобой в двадцать три?

Я продолжала на неё смотреть: все вопросы заданы. Теперь дело за ответами.

— Я вообще не понимаю, с какого перепуга ты решила за мной следить! — распылялась между тем ответчица.

Я уже придумала ответ на этот вопрос.

— С того самого, когда ты расстаёшься с человеком после четырёх лет совместного проживания, говоря, что он тебе просто надоел.

— Мама, Саша мне просто надоел, — Оливка нервно стукнула сцепленными пальцами по пустому столу. — В постели надоел, так понятнее?

Я кивнула.

— И? — я же поняла только первую часть.

— Что «и», мама? Саша очень хороший, но вне постели. В постели он скучный. Мама, это редкостная удача, чтобы в парне все сочеталось. Ну что ты так на меня смотришь? Ну, может, тебе повезло с папочкой, ты так не думаешь? Или тебе секс нафиг не нужен, откуда я знаю!

— И?

— Мама, тебе сорок лет, а не восемьдесят! Чего ты не понимаешь? Особенно после того, как ты нарушила закон о неприкосновенности личной жизни. Я сплю, с кем хочу, ясно?

— Саше это было ясно?

Оливка выдержала мой взгляд.

— Сначала я скрывала. Потом призналась, что хожу за сексом налево. Он это проглотил. Я вот честно подумала, что из-за папиных денег. Ну, а когда у меня была задержка, заявил, что женится на мне, даже если это и не его ребёнок. Я встала и ушла. Сегодня я ему позвонила и дала сроку съехать через неделю. Он все надеялся, что я передумаю и вернусь. А я не вернусь.

Внутри все похолодело, но в моем голосе осталось немного теплоты.

— Не жалей папины деньги, если тебе хорошо с этим человеком. Тебе лично. Плевать на него.