Скиталец - Хаггард Генри Райдер. Страница 10

В Таписе существует обычай класть ночью внезапно умерших людей высокого происхождения на колени статуи Осириса.

– Смотри, – тихо сказал я царице, поддаваясь впечатлению священного места, – смотри, вот она, час тому назад красивая, благодаря тебе одета теперь нетленным величием смерти! Подумай! Ужели ты хочешь вызвать назад дух той, которую ты освободила от уз земли? Нелегко это сделать, царица, несмотря на все твое искусство, и если она даже ответит тебе, то мы можем умереть от ужаса и страха!

– Нет, – ответила Мериамун, – я не боюсь. Я знаю, как вызвать Ку из его мрачного царства и послать его обратно туда. Я ничего не боюсь, а если ты боишься, Реи, то уйди и оставь меня одну!

– Я не уйду, – возразил я, – но повторяю тебе, это святотатство!

Мериамун замолчала, подняла руки вверх и стояла так спокойно и неподвижно. Взяв посох, я сделал круг вокруг нас, вокруг алтаря и статуи Осириса и произнес священные слова, чтобы охранить нас от великого зла в этот час.

Мериамун бросила в огонь алтаря горсть порошка. Она сделала это три раза, и каждый раз огненный шар поднимался от алтаря кверху в воздух. Когда три огненных шара взлетели в воздух над головой статуи Осириса, Мериамун трижды громко вскричала:

– Натаска! Натаска! Натаска! Страшным именем смерти призываю тебя! Вызываю тебя с порога обители смерти! Вызываю тебя от ворот правосудия! Вызываю тебя сюда от двери осуждения. Во имя звена, соединяющего жизнь со смертью, приказываю тебе прийти сюда и ответить мне на мой вопрос!

Мериамун умолкла, но ответа не было. Только статуя Осириса холодно улыбалась, и труп Натаски на его коленях смотрел широко раскрытыми глазами в темноту.

– Это нелегко, – прошептал я, – но ты знаешь страшное слово. Если не боишься, произнеси его, или уйдем отсюда!

– Я скажу! – ответила она, и, подойдя к статуе, Мериамун закрыла лицо руками и ухватилась за мертвую ногу Натаски. Я распростерся на полу и также закрыл лицо, так как услышать страшное слово с непокрытым лицом – значит умереть.

Тихим шепотом Мериамун произнесла страшное слово, которое нельзя написать, отзвук которого имеет силу пролетать огромное пространство и долетать до ушей мертвецов, обитающих в Аменти. Произнесенное шепотом страшное слово загремело, как гром, под сводами храма. Казалось, страшная буря с ветром разразилась над нами, так что крыша здания затряслась и стены храма зашатались.

– Откройте лицо свое, смертные! – вскричал страшный голос. – И смотрите на тех, которых вы осмелились вызвать!

Я встал, сбросил плащ с лица и упал в ужасе. Около круга, который я начертил своим посохом, толпилось множество мертвецов. Бесчисленные, как песок пустыни, они смотрели на нас своими мертвыми глазами. Огонь на алтаре погас, но свет лился из глаз мертвецов, из глаз мертвой Натаски.

Я, Реи, хорошо знал, что если поддамся страху, то умру, и призвал в сердце своем Осириса, чтобы защитить нас. Едва я успел произнести его священное имя, как все тысячи мертвецов склонились перед его статуей.

– Мериамун, – произнес я, собрав все силы, – не бойся, но будь осторожна!

– Зачем я буду бояться? – ответила она. – Только потому, что на один час наши глаза видят тех, которые живут в другом и знают все наши тайны? Я не боюсь! – Она смело подошла к краю круга.

– Привет вам, духи смерти, среди которых и я буду находиться когда-нибудь! – закричала Мериамун.

Мертвецы отступили, и к ней из темноты вытянулись огромные черные руки, стремившиеся, казалось, схватить ее.

Мериамун засмеялась.

– Нет, злой дух, – произнесла она, – ты не можешь проникнуть за пределы этого круга – это выше твоих сил! Натаска! Еще раз заклинаю тебя жизнью и смертью, приди сюда, ты которая была слугой, а теперь стала «выше царицы»!

Пока она говорила, от мертвой женщины, лежавшей на коленях Осириса, отделилась другая фигура, совершенно подобная Натаске, и встала перед нами. Но тело продолжало лежать на коленях Осириса, так как это была Ка note 1.

– Что тебе надо от меня? – заговорила устами Натаски Ка. – Что ты хочешь от меня, ты, погубившая мое тело? Зачем беспокоишь меня?

– Я хочу, чтобы ты поднял завесу будущего… Говори, что ожидает меня, я приказываю тебе!

– Нет, Мериамун, этого я не могу, я – Ка, обитательница гробницы, я должна охранять дух Натаски во все время ее смерти, вплоть до возрождения. Я ничего не знаю о будущем. Спроси того, кто знает!

Мериамун снова три раза выкрикнула имя Натаски. Вдруг на голову статуи Осириса села большая птица с золотым оперением, голова ее была головой женщины и походила на Натаску. Это был Баи.

– Что хочешь ты от меня, Мериамун? – заговорил он. – Зачем ты вызвала меня из другого мира, ты, погубившая мое тело?

– Я хочу, чтобы ты сказал мне, что ожидает меня в будущем. Говори, приказываю тебе!

– Нет, Мериамун, – ответил Баи, – я не могу и не знаю. Я – Баи и летаю от смерти к жизни и от жизни к смерти, пока не наступит час пробуждения. Я ничего не знаю о будущем, спроси того, кто знает!

В третий раз Мериамун начала вызывать Натаску. Раздался звук, похожий на вой ветра, и сверху спустился огненный язык прямо на чело мертвой Натаски. Глаза всех мертвецов уставились на этот огненный язык. И мертвая Натаска заговорила, хотя губы ее не шевелились.

– Что ты хочешь от меня, Мериамун? Как осмелилась ты беспокоить меня, ты, погубившая мое тело, зачем вызвала меня с порога обители смерти?

– О ты, Ку, я вызвала тебя потому, что мне надоела моя скучная жизнь и я хочу узнать будущее! – ответила царица. – Скажи мне, заклинаю тебя великим словом, имеющим власть отверзать уста мертвых, ты, все знающий, скажи, что мне ждать в будущем?

– Любовь будет бременем твоей жизни, а смерть – бременем твоей любви! – ответил страшный Ку. – Смотри, с севера приближается некто, кого ты любила и будешь любить, пока не выполнится все предначертанное. Вспомни сон, который приснился тебе на ложе фараона! Мериамун, велика твоя слава, твое имя известно на земле, и в Аменти знают тебя! Высока твоя участь, но путь твой покрыт кровью и скорбью. Я все сказал, отпусти меня!

– Хорошо, – возразила царица, – но погоди уходить! Прежде всего приказываю тебе страшным словом, великим звеном, связующим жизнь и смерть, скажи мне, буду ли я здесь, на земле, обладать тем, кого полюблю?

– В грехе, скорби, Мериамун, ты будешь обладать им. Стыд и ревность будут терзать тебя, когда его отнимет от тебя та, которая сильнее тебя, хотя ты очень сильна, та, которая красивее тебя, хотя ты очень хороша. Ты будешь очень страдать! Но она скроется от тебя вместе с тем, кто принадлежит вместе и тебе, и ей. Наступит день, и ты отплатишь ей мерой за меру, злом за зло!

– Хорошо, Ку, подожди! Покажи мне лицо моей соперницы, лицо того, кто будет моей любовью!

– Трижды можешь ты спрашивать меня, о ты, бесстрашная царица, – отвечал страшный Ку, – трижды могу я ответить тебе, а потом прощай, пока не встречу тебя на пороге вечности. Смотри же теперь в лицо Натаски, которую ты убила!

Мы начали смотреть на мертвое лицо. Вдруг лицо это начало изменяться и засияло поразительной красотой, красотой несказанной. Казалось, то была чудная красота спящей женщины. Потом над головой Натаски мы увидели тень мужчины, охранявшего ее сон. Но лицо его не было видно, оно было скрыто под золотым шлемом, в котором торчал бронзовый конец сломанного копья. Он был одет в блестящее золотое вооружение народа, живущего у северного моря, и темные локоны его падали по плечам, подобно лепесткам гиацинта.

– Смотри на свою соперницу и на того, кого ты полюбишь! Прощай – сказал Ку мертвыми губами Натаски, и когда он умолк, прекрасное лицо женщины исчезло, огненный язык растаял в воздухе, и глаза всех мертвецов посмотрели друг на друга, словно они прошептали что-то.

Некоторое время Мериамун стояла молча, потом, словно очнувшись, подняла руку и вскричала: