История очевидца иных миров (СИ) - "Bunny Munro". Страница 11

— Ветер! Ветер! Он меняется! — старик торжествующе потрясал кулаками.

Крейван застыл, застыли и другие безликие — даже те, кто подрубали опорные балки внутри дома Старого Роуэна, они тоже, почувствовав что-то, выходили наружу и, запрокинув голову, будто пытались разглядеть тот самый спасительный ветер, о котором кричал старик.

А ветер и вправду менялся, он всё ещё был сильным, но уже не дышал жаром, запахом горелых досок (а, порой, и тошнотворным запахом горелого мяса) и липкой копотью. Он был свежим, благословенно свежим, с запахами влажной земли, молодой травы и прохладной воды… И дул он навстречу катящемуся валу огня, замедляя его, заставляя идти на уступки, но уступки эти не принимая…

Потушить огонь окончательно удалось лишь поздним утром. Дом Старого Роуэна всё-таки пришлось принести в жертву во имя общей победы. Впрочем, не один дом рухнул этой ночью под ударами топоров безликих, не говоря уже о сгоревших домах. И многим семьям придется хотя бы на какое-то время перебраться к знакомым и родственникам. Кто-то останется обживаться здесь же, в Бойсе, а кто и вовсе уедет куда подальше — в другой город, а может и в другую страну. Но, по сравнению со многими прочими, погорельцам, можно сказать, повезло. Всего в ту страшную ночь погибло тридцать восемь человек; ещё семеро умерли позже, от ожогов и отравления угарным дымом. Раненых никто не считал — не до того было…

Старому Роуэну не пришлось искать себе новый дом. Он умер этим же утром. Просто сел на обочине, на то же место, и смотрел, как гибнет его Дом, почти такой же старый, как он сам, построенный его отцом и старшими братьями. Отец давно умер, умерли и братья. Остался только Дом и Роуэн. Теперь умер и Дом. К старику долго никто не подходил, пока сердобольная соседка не послала сына пригласить Старого Роуэна к себе на постой. Кайл, так звали сына, подошёл и почтительно тронул Роуэна за плечо:

— Сэр, не соизволите…

Старик медленно подался назад и вбок. Кайл с отчаянием смотрел на свою руку: она ещё хранила холод плеча Старого Роуэна, плеча твердого, как песчаник, в котором горцы вырубают свои жилища.

— Мама… — горло Кайла перехватил спазм, приоткрыв рот, он оглянулся и увидел рядом с собою мать и ещё двух или трёх знакомых. Все они спокойно, даже немного отстранённо смотрели на тело. Сегодняшняя ночь не только сплотила жителей квартала безликих города Бойсе, но и очерствила многие сердца — слишком много потерь случилось, и безликие внутренне готовились принять новые.

— Старина Роуэн прожил хорошую жизнь и заполучил ещё лучшую, — пробормотал один из стоявших рядом с Кайлом, — и не будетмыкаться в поисках крова и еды, как последний оборванец. Да он и не смог бы…

— Многие сегодня позавидуют ему. — вторила какая-то женщина. — Из праха вышел — в прах вернулся.

Стоящие негромко повторили эту старинную формулу. Крейван издали наблюдал эту сцену, и на душе его скребли кошки. Не то, чтобы он был близко знаком со Старым Роуэном, но родители знали его лучше, и, что прискорбнее, старик был одним из живых символов общины безликих в Бойсе. Теперь этот символ умер. Вопрос в том, выживет ли община.

Крейван развернулся и пошёл в сторону дома. Он хотел бы остаться и дальше помогать разбирать завалы, искать выживших, но старший в их наскоро набранной бригаде спасателей отправил его домой, отдохнуть, так как ещё немного, и товарищам придётся спасать самого Крейвана, а это уже непозволительная роскошь. Фланахэн попытался было упереться, но бригадир (невысокий, худой и жилистый, с громким пронзительным голосом) отругал его последними словами, и Крейван сдался. Он и вправду чудовищно устал, еле передвигал ноги и на последствия катастрофы взирал практически безразлично. По мере удаления от передовой недавнего сражения людей со стихией, напоминаний о ней меньше не становилось: хлопья пепла, разнесённые ветром далеко от пожара, грязные следы многочисленных ног и колёс, люди снующие туда-сюда, нагруженные и налегке. Многие лица выражали тревогу, озабоченность, в некоторых глазах стояли боль и страдание. Улыбок не было вовсе. Крейван снова с волнением подумал об отце: они так и не встретились, и никто не мог помочь с поисками Джейда Фланахэна. Крейван успокаивал себя, говоря, что отец, верно, или уже вернулся домой, или приходил и снова ушёл. По-крайней мере, мать должна быть в курсе.

Отец и вправду был дома. Перед входом толпились соседи и знакомые родителей. Одна женщина, приятельница матери спрятала лицо в ладони, плечи её вздрагивали. Чуть в стороне с мрачным видом прямо на земле сидели Доэрин и Сэм — закадычные друзья Крейвана. Заметив его первым, Сэм толкнул локтем приятеля и опустил глаза. Доэрин, бросив быстрый взгляд на подходящего друга, тоже угрюмо потупился. "Почему они здесь?" — была первая мысль. "Что-то не так…" — вторая. "Отец… Нет же, нет…"

Крейван, не видя ничего перед собой, взбежал на крыльцо и дальше, в дом. Люди торопливо расступались.

Прямо с порога на грудь бросилась Эйбл, сестренка:

— Крей! Папа, он умер, Крей!

Обхватив сестру за плечи, Крейвен на ватных ногах прошёл в холл. Горе и тоска сгустились здесь тёмной патокой, а все присутствующие, словно осы, застыли в ней. Мать, стоящая на коленях возле кровати, на которой лежал тот, что ещё несколькими часами ранее был Джейдом Фланахэном. Соседка, Тарла, часто заходившая с мужем и своими ребятами Энн и Кэтти по выходным, сейчас замерла, прижав руки ко рту. Дейди, младший брат Крейвана и брат-близнец Эйбл, забившийся в угол, расширенными глазами смотрит куда-то поверх кровати. Сестры О'Мейлис из общины оседлых Хэнрана — как два соляных столпа воздвигнутых по обе стороны кровати. Ещё безликие, знакомые и впервые пришедшие.

Крейван отпустил сестру и подошёл к кровати:

— Отец, я сделал всё, как ты сказал. Я…

Темнота проулка ударила по глазам. Пара секунд потребовалась на то, чтобы восстановить способностьвосприниматьокружающий мрак. Крейван бросил взгляд на стену, возле которой оставил лежать своего недруга, того, кто назвался "Биллом". Обрывки чего-то, сделанного из бумаги, ветошь, странные прозрачные бутылки, на первый взгляд как будто стеклянные, но только сминаются под ногами, не оставляя осколков. Тела не было. Ещё секундой позже Фланахэн уловил движение чуть левее, посередине проулка. В пяти шагах от Крейвана, пошатываясь, стоял тот, кто назвался "Биллом" и криво улыбался каким-то своим мыслям. Из рассечённой брови тянулась дорожка крови, левую повреждённую ногу он чуть отставил в сторону, перенеся вес тела на правую. Кулаки, однако, он сжимал так же крепко, и Крейван мысленно отсалютовал врагу — он ценил готовность человека идти до конца. Самому ему этого качества недоставало, он всегда оставлял хоть малейшую возможность для компромисса. Неприятель сделал нетвёрдый шаг к Фланахэну, сплюнул и прокаркал:

— Блин, ты, мудила, почти вздрючил меня. Классно прячешься и, наверное, видишь в темноте, как долбаная кошка — я сам виноват, что недооценил тебя. Но ты тоже не без греха и можешь ошибаться. Твоя ошибка — то, что я сейчас говорю с тобою, а не лежу в отрубе или вообще зажмуренный там, под стеною. Мне всегда везло и продолжает везти. А тебе нет.

Говоря это, он чуть сдвинул правую руку по направлению к Крейвану, тот слишком поздно заметил движение и в тот же миг ослеп от ярчайшего света, ударившего в глаза. Позже Фланахэн корил себя за небрежность, за то, что забыл о странном луче света, которым пользовался тот, кто назвался "Биллом". Но, с другой стороны, Крейван столько вынес за последние сутки, что некоторая рассеянность была не то что допустима, а даже неизбежна. И позже Крейван благодарил Творца за то, что оплошность эта не стала последней в его жизни.

А сейчас он, практически ослепший, мог довериться разве что слуху и инстинктам. Он чувствовал, что противник, пускай травмированный, пускай осторожничающий, но все равно опасный — подступает. А ещё, за шорохом шагов Фланахэн услышал звук, негромкий металлический щелчок, похожий на звук выдергиваемого из ножен небольшого кинжала. Крейван метнулся в сторону, стараясь вынырнуть из столпа света, сведшего на нет его защитную тактику. Луч последовал следом, но чуть сбился и чуть опоздал. Зато противник успел подобраться на расстояние удара и Крейван, у которого перед глазами пульсировали пятна света, кожей почувствовал, что удар этот будет нанесен прямо сейчас.