История очевидца иных миров (СИ) - "Bunny Munro". Страница 22

Фланахэн помолчал. В голове царил сумбур, но он сумел выхватить из клубка мятущихся мыслей одну, оформив её в вопрос:

— Последний вопрос. Ты ответишь на него? — Крейван не знал, зачем ему нужен этот ответ, они с Кайлом идут по разным дорогам, и их встреча в обозримом будущем явно не предвидится.

— Давай, только быстро! — Макгоэн нервничал, продолжая прислушиваться к чему-то, недоступному слуху Фланахэна.

— Зачем вы, безликие, которые якобы превзошли нас, ограниченных и закоснелых, вообще это делаете. Ну, кроме высоких фраз про саморазвитие — у вас же есть какая-то конкретная цель?

Кайл, надевавший плащ, внезапно застыл и пристально взглянул на Крейвана. Взгляд, казалось, длится часы, хотя прошло едва ли больше пяти секунд:

— А я ведь не ошибся, давая тебе шанс авансом. Ты прав, цель есть. Как насчёт того, чтобы захватить власть? Вообще всю власть, во всём подлунном мире. Сколько можно терпеть самодурство этих тупых, никчемных простолюдинских лордов, монархов, вождей? Наверху должен быть тот, кто сильнее, а не тот, кто попадает туда благодаря времени и месту рождения. Мы, как высшая раса, имеем полное право на высшую же власть. Думаешь, получится у нас, а? — Внезапно Кайл ухмыльнулся. — Ладно, не напрягайся, высшая раса безликих тоже наделена чувством юмора, хотя и своеобразным…

Пауза. Макгоэн снова прислушался, нахмурился.

— Видишь ли, твой вопрос непрост и требует твоего посвящения в некоторую предысторию, а времени на неё у меня попросту нет. Скажу только, что мы, используя только что рождённый термин, высшие безликие, связаны одним очень важным делом с ходоками. Они вроде как наняли нас, и случилось это не вчера. А суть этого дела затрагивает такие материи, о которых в двух словах не расскажешь. Но дело это касается всех живущих в этом мире, и не только в этом. Прости мой пафос, но иначе не скажешь…

Кайл помолчал, а потом, словно решившись на что-то, добавил:

— Если вдруг захочешь узнать больше, обратись к этому простолюдину, мелкому торговцу из Иглы. — Макгоэн полез во внутренний карман своего потёртого плаща. Крейван напрягся, но в следующий миг облегчённо выдохнул — Кайл вытащил на свет лишь ворох пергаментных листков, мятых и замызганных. Выбрал один почище, выудил из другого кармана писчее стило и несколькими быстрыми движениями записал имя и адрес. Затем подошёл к Крейвану и протянул листок. Немного поколебавшись, Фланахэн взял его и не глядя сунул в нагрудный карман куртки.

— Простолюдин этот хитрый, как и все гильдейские, но достоин доверия. Спросишь Потрошителя. — Макгоэн криво и немного смущенно улыбнулся. — Под этим прозвищем он меня знает и оставит мне весточку, а я сам найду тебя. А сейчас, извини, ты уже не успеваешь уйти…

Последовало быстрое и незаметное движение рукой. Крейван ещё попытался как-то защититься, но куда там. Клинок словно сам по себе выскользнул из его руки. Плечо пронзила резкая боль. Последнее, что увидел Фланахэн, было резко надвинувшееся лицо Макгоэна, дальше всё накрыла темнота…

Открыв глаза, Крейван увидел людей, много живых людей. Простолюдины-стражники. Одни слонялись по “В три глотки” без видимой цели, другие стаскивали мертвецов к выходу. Двое, присев на корточки, изучали раны на теле Стоуна. Себя Крейван обнаружил сидящим на полу, привалившись к стойке. Страшно болело плечо. Скосив глаза, он увидел рукоятку метательного ножа Кайла. Куртка и рубашка уже довольно сильно пропитались кровью. Фланахэн попытался привстать, но тут же с оханьем опустился на место — голова взорвалась болью, перед глазами поплыли багровые пятна. Ощущение было такое, словно мозг сжался до размеров куриного яйца, и перекатывается сейчас внутри черепной коробки, больно ударяясь о стенки. Крейвана затошнило. Его движение не осталось незамеченным. Один из стражников, сидевших над телом Стоуна, встал и щёлкнул пальцами, привлекая внимание кого-то вне поля зрения Фланахэна.

Следующие несколько часов Крейван, умывшийся и перевязанный, провел в допросной старшего следопыта Глэсхе. Голова всё ещё раскалывалась, но тошнота ушла, а приготовленный кем-то из помощников старшего следопыта травяной чай должен был облегчить страдания. В первые минуты, после возвращения в сознание, Фланахэн про себя клял Кайла последними словами. Сейчас, однако, Крейван осознал, какой участи избежал. Заметь кто-нибудь, как он, таясь, покидает “В три глотки”, и его искали бы наравне с “безумным убийцей” Макгоэном, с формулировкой на розыскном листке: “Нужна только голова”. А так, Крейван предстал чуть ли ни героем: пытался противостоять чудовищу, был ранен в неравном бою, при падении приложился лбом о стойку, ошибочно был посчитан мёртвым, благодаря чему и уцелел. Сам старший следопыт, в другой жизненной ситуации, не севший бы с противным Создателю безликим за один стол, сейчас сочувственно выслушал версию Фланахэна и даже самолично подсказал некоторые “нужные” детали воссоздаваемой картины событий. По окончании допроса, пожимая руку безликого, он сказал на прощание:

— Да уж, свезло тебе парень! В рубашке родился, не иначе. Ну, ничё, раны заживут — будешь как новенький. А злыдня этого мы загоним. След кровавый он оставит — будь здоров! Но, скоро и своей кровью землицу напоит, тварь этакая!

В последних самоуверенных заявлениях Крейван усомнился, но благоразумно промолчал. Ещё раз поблагодарив следопыта за сделанное добро, он поспешно покинул тёмную и скудно обставленную допросную, а спустя два дня, чуть только придя в себя после сотрясения, покинул и город.

Следующие месяцы он лечил плечо, отказывая клиентам и разорив один из своих тайников с накоплениями. Вынужденная праздность оставляла массу свободного времени. Фланахэн много размышлял: о Безумии, о том, действительно ли оно, согласно общепринятым трактовкам, извращает психику безликих? Или всё же Макгоэн был прав, и развитие в своем сознании чужих личностей и впрямь открывало новые горизонты. Иногда, после очередного внутреннего диспута, Крейван доставал из тайника в ножке стула скатанный в трубочку клочок пергамента, и раз за разом пробегал глазами несколько слов, написанных на грязном листке. Посидев ещё немного, он прятал листок на прежнее место. После обретения работоспособности, Фланахэн за суетой дел практически забыл об адресе, который дал ему убийца, а в последующие годы Крейван так и не выбрал времени для посещения мастерской торговца из “Иглы”…

Отбыв положенный себе самому срок добровольного изгнания, и ощутив, что, наконец, снова остался один, Крейван возвращался. Дома его ничего не держало, время, остающееся до поступления следующего заказа, он предпочитал проводить в прогулках, кутежах со знакомыми безликими, зачастую уезжая из города. Порою, его навещали близнецы, всегда приезжая вместе. Они вообще всё время были вместе, вместе выполняли заказы и вместе жили в одном доме (как, при этом, они ухитрялись заводить отношения с представителями противоположного пола — Крейван понять так и не смог). Адрес свой, однако, ни Дейди, ни Эйбл, старшему брату не сообщали. Крейван не обижался: все дети безликих, вырастая, становятся ужасно независимыми, а что до близнецов, то независимость эту следовало умножать на два. Дейди и Эйбл жили где-то в Заморье, вели активную жизнь, и, видимо, всё у них было хорошо. А большего Крейвану знать было незачем.

Этим утром Фланахэн проснулся с первыми лучами солнца. День обещал быть тёплым, тёплым по меркам поздней осени. Крейван ночевал на берегу, у подножия скалистого откоса хребта, что отделял море от равнины Онтрейма. За ночь небольшая площадка, закрытая от ветра валунами и распложенная на десять футов выше границы, за которую не залетали брызги прибоя, совсем остыла. Несмотря на кучу елового лапника, служившую постелью, и плащ, подбитый густым собачьим мехом, служивший одеялом, Крейван продрог до костей. Но, хотя тело сотрясала непрерывная дрожь, а зубы клацали так, что слышно было в самом Люндевике, главном городе Большой Земли, настроение было приподнятым. Фланахэн снова был свободен, был собою и мог, наконец, убираться восвояси. Для верности, чтобы подтвердить свои ощущения, он сбежал к воде. Море было спокойно, волны едва заметно набегали на берег и так же тихо и спокойно отползали назад. Крейван разулся, закатил штаны и зашёл в море почти по колено. Минуты три он, согнувшись, пристально разглядывал свое отражение, время от времени искажаемое рябью, потом облегченно выдохнул и разогнулся. Все верно — никакого, даже отдалённого, сходства с ныне покойным купцом хлебной гильдии Себастьяном Монци. Только сейчас, ощутив холод воды, и уже растекающееся от пальцев ног онемение, Фланахэн с шумом, как мальчишка, поднимая фонтаны брызг, выскочил на берег. Наскоро просушив ноги запасной рубашкой и решив не тратить времени на разведение огня, Крейван засобирался в обратную дорогу. Натянул сапоги, скатал теплый плащ, уложил его в заплечную сумку. Привел волосы в более-менее пристойный вид и, не прощаясь с морем и берегом, дававшим ему приют в прошлые три ночи, быстрым шагом направился к узенькой, едва заметной, тропинке, петлявшей среди камней вверх по склону. Он был сыт по горло окрестными красотами, его с нетерпением ждали соблазны цивилизации. Но прежде, чем с головой окунуться в них, Крейван сделает небольшую остановку. Забежит ненадолго в общину оседлых, чтобы повидать свою матушку. То есть, он собирался забежать ненадолго.