Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 49

Мимо щеки ведьмака просвистела стрела, и нежить, взмахнув руками, рухнула у самой кромки воды.

— Прошу, господа колдуны. Кушайте с маслом, — крикнул Слава и картинно поклонился.

— Славк, не смешно. Помоги Игнату её до круга дотащить, а я посмотрю, как там Герда и Соня, — тяжело дыша, попросила Марина.

[1] Выйду я в поле, выйду на луг. Заплету я нитку крепкую, толстую. Вплету слёзы, смерть и горе. Добавлю радость, любовь и счастье. Пусть моя нитка добро сохраняет, пусть моя нитка зло душит. Солома для мёртвых, зерно для живых (бел.)

Глава 15.3

Кривицкая лежала, уткнувшись лицом в остро пахнущую мокрую шерсть. Герда тихонько поскуливала, но было ясно, что критических повреждений нет — смогла же она доползти до целительницы. Осмотрев пострадавших, Сычкова слегка успокоилась, всучила Соне те самые сухофрукты вместо сладкого, наскоро приглушила Герде боль — лечить приреченская ведьма не особо умела, и поспешила к мужчинам.

Чуму вбросили под «венок». Почувствовав добычу, круг ярко засветился изумрудным светом и создал прочную полупрозрачную стену до самой земли. Марина ощутила, как дрожат колени — настолько вид и поза парализованной Марго напомнили упыриху, с которой всё началось одиннадцать лет назад. Вот только в этот раз колдунья не собиралась вести беседы с существом внутри круга.

Она подошла как можно ближе, подняла руку вверх и потянулась к «венку». Он был высоко, но по велению Марины опустился ниже. Когда пальцы дотронулись до колосьев, изумрудный свет сменился на лиловый. Женщина сделала шаг назад.

«Венок» продолжил опускаться, одновременно уменьшаясь в диаметре. Он становился всё меньше и меньше, сжимая прозрачную клетку, очень скоро окутал давно мёртвое тело Туманом и продолжил съёживаться.

Через минуту перед живыми лежало лишь кольцо с изумрудом. Ворон, круживший над пшеничным полем, устремился к Занозе и исчез в Вырае.

Славка вызвался проводить Хромушку до гостевого хутора — девушка была еле живой от усталости. К тому же оттуда можно было позвонить в сельсовет и радиоведущему — приреченцы имели право знать, что беда, наконец, миновала. Шевченко почему-то расстроился. У Марины появилось смутное ощущение, что житомирский ведьмак сам хотел довести Кривицкую до безопасного места, но не придумал, как нейтрализовать Коваля.

— Пойдём, коллега. Мне надо метлу забрать. И не стой столбом — ещё полчаса, и полуночницы проснутся. Или ещё какая-нибудь зараза активизируется.

— Точно. — Спохватился Игнат. — Вам помог, теперь надо проверить, как подопечные мои. И Димка.

Чародеи вышли на дорогу и направились в сторону пропускного пункта. Оклемавшаяся Герда по указке хозяйки побрела к домой.

— В принципе, вы можете перебираться сюда, за частокол — опасность миновала. Только очень прошу — скажи людям, чтобы не ждали, что в ближайшие дни будем торговать. Отдохнёте, в бане попаритесь… а там… горе так быстро не утихнет, мало кто придёт, но дорогу, может, и окупите. На большее пусть не рассчитывают.

— Все мы люди, уверен, Михалыч не будет в претензии. Как только подумать такое могла. Лучше скажи, Софья — она вообще кто? Давно у тебя обучается?

— Почему интересуешься?

Игнат промолчал.

Марина решила не лезть не в своё дело и спокойно ответила:

— У нас недавно. К зиме собирается домой, в оч-чень колоритное место под названием «Родник веры». Так что советую не тормозить — пока караван будет заниматься бизнесом, пообщайся.

Пропускник встретил темнотой и шелестом затихающего дождя. Ведьмак устало шевельнул пальцами, и сияющий шарик, раз в десять меньше предыдущего, бесшумно поплыл над травой.

— О, вот она! — Воскликнула довольная женщина и подхватила метлу.

В тот же миг за частоколом раздались леденящие кровь крики. Марина торопливо оседлала пластиковый веник и взмыла вверх, а Игнат рванул к воротам.

Сразу разобрать, что происходит, из-за темноты не получилось. Сычкова приземлилась и в первую очередь создала источник света. Ей, в отличие от Шевченко, пришлось потратить с десяток драгоценных секунд. Зато потом она смогла увидеть жуткую картину.

Среди палаток бесновался жеребец. Чёрный, больше обычной лошади раза в два, он играючи крушил вещи и людей. Те везунчики, что ушли ночевать в машины, с ужасом наблюдали за происходящим сквозь окна. Остальные с трудом уворачивались от дьявольских копыт. Никто даже не пытался сопротивляться — что могли противопоставить обычные люди такому буйному потустороннему существу? Несколько растоптанных тел уже лежало на земле.

Пока конь веселился в центре, вокруг погасшего костра. Но, судя по тому, каких бед он успел натворить за мгновения, которые понадобились Марине, чтобы перемахнуть забор и наколдовать светящийся шар, весь лагерь мог пострадать в ближайшие минуты. Словно в насмешку над ведьмой, которая пыталась придумать, как остановить это сумасшествие, существо подскочило к одному из микроавтобусов, развернулось и лягнуло его задними копытами.

Раздались скрежет металла, звон разбитого стекла и матерные крики. Машина сначала неохотно, потом всё быстрее стала заваливаться набок. Когда она тяжело рухнула, жеребец заржал и поскакал в сторону уцелевших палаток. Как раз в это время Игнат, наконец справившийся с замками, толкнул створку ворот и проскользнул в лагерь.

— Не пускай его в Приречье! — Заорала отмершая ведьма, вскинула руки и набросила на нечисть что-то вроде сети — простого заклятия, замедляющего движения.

Конь гневно завыл по-волчьи и попытался одним прыжком добраться до Марины. Но у него не вышло — «сеть» держала крепко, поэтому он рухнул на землю, взбрыкнул ногами в воздухе, с трудом перевернулся и повторил попытку. Но тут подключился Игнат.

Он швырнул во врага любимым огненным шаром, надеясь, что редкие капли, сменившие ливень, не помешают колдовству. Так и вышло — опаляющий снаряд достиг цели.

— Что творите, изверги! — Заорал конь человеческим голосом, навалил гигантскую кучу и поскакал к крайней палатке, хоть и медленно — «сеть» всё ещё сковывала движения.

— Он того чужака сейчас раздавит! Мужик так и не вылез, дрыхнет до сих пор! — Крикнул кто-то в ближайшей машине. Но опасения оказались напрасны — нечисть резко сменила направление и нацелилась на ближайшие тюки с товаром, вскрикивая и распространяя запах палёной шерсти, когда в круп влетали огненные снаряды. К слову сказать, палатка чужака оказалась единственной не пострадавшей от копыт.

В голове Марины что-то щёлкнуло, и ситуация сложилась в стройную картину.

— Игнат! Это без толку, он над нами издевается! Задержи его!

Ведьмак понял, и шары полетели активней. Не все попадали в цель — «сеть» ослабла, и лошадь приобрела почти обычную свою прыть. А Сычкова, пригнувшись, поспешила к палатке, которую нечисть словно не замечала. Откинула полог, встала на четвереньки, заползла внутрь и создала светящийся шарик. Здесь было два спальных места. Владелец одного отсутствовал — то ли укрылся в тени деревьев, то ли оказался раздавлен лошадиными копытами.

А второй спокойно спал. Даже похрапывал, приоткрыв рот, не реагируя на творящееся вокруг. Чтобы быть уверенной, женщина подползла к человеку и зарылась пальцами в его лохматую причёску.

Догадка оказалась верной — у обычного человека на макушке лишь один завиток. У этого их было два. Марина с удивлением узнала Эдика — противного человечка с замашками педофила и скандалиста, которого вежливо попросили покинуть поселение. Все в Приречье были уверены, что он ушёл за Вырай в самом начале эпидемии.

Решив разобраться с этим позднее, колдунья схватила Эдуарда за ноги и с трудом, так как мужчина был довольно полным, перевернула его, поменяв ноги и голову местами.

Человек всхрапнул и открыл глаза, которые тут же сузились, узрев ведьму.

— А? Чего? Чё надо?

— Викторовна! Тварь исчезла! — Послышался голос Шевченко.

Весь груз, давивший на Сычкову последнюю неделю, достался несчастному Эдику. Марина со всей дури заехала ему кулаком в челюсть.