Орисия. Следуя зову (СИ) - Кострова Кристи. Страница 20

Подошедший Дэмиор выудил теплый платок и протянул его Бриссе:

— Носи его на улице. Твои светлые кудри здесь, в Ривалоне, слишком приметны.

Элб стрельнул заинтересованным взглядом в сторону фандрийки, но промолчал:

— Пятнадцать серебрушек, но для вас — десять.

Дэмиор отсчитал нужное количество денег, а я ссыпала ему в руку свои монеты.

Элб вручил проводнику также небольшой мешочек с припасами, и мужчина благодарно кивнул.

— Будьте осторожны, — вдогонку сказал нам старик, но я вновь почувствовала, что он говорит о чем-то неизвестном мне.

— Куда мы теперь? — спросила Брисса, едва мы оказались на улице.

— Поищем обоз. Задерживаться нельзя, время играет против нас. Но и самим не стоит соваться в лес, будем придерживаться тракта, а ночевать в городах.

Я с тоской вздохнула.

Городская площадь встретила гомоном. Здесь кипела жизнь — повсюду развернулись шатры артистов и музыкантов, а шустрые говорливые торговки предлагали пирожки и булки. Вдруг откуда-то донеслись задорное пение и залихватская музыка. Повертев головой, я увидела светловолосого парня с гитарой, вокруг которого образовалось пустое пространство. Ему подпевала молоденькая черноволосая девчонка, она же обходила людей и собирала пожертвования в котелок. Брисса остановилась и прислушалась. Песня звала поглазеть на менестреля, и я слегка дернула Дэмиора за рукав. Фандрийке не помешает развлечение — она до сих пор не пришла в себя и большую часть времени молчала, кутаясь в плащ. Проводник понял мой взгляд.

Менестрель был еще совсем мальчишкой: растрепанные волосы касались плеч, а тонкие пальцы искусно перебирали струны. Однако стоило нам подойти поближе, как музыка смолкла. Толпа издала единый разочарованный стон, и в котелок звонко посыпались монеты.

— Еще! — раздался чей-то выкрик.

— Давай! — сказал крестьянин, стоящий неподалеку от нас. От него сильно несло сансией, а красные глаза и опухшее лицо подтверждали догадки.

Менестрель вновь коснулся струн, и потекла тихая мелодия. Вокруг замолчали, прислушиваясь к плачущей музыке, лишь наш сосед недовольно щурил глаза и ворчал, что-то бормоча под нос.

Менестрель запел:

Я — непрошеный гость в этом мире людей,

Бесполезный осколок времен.

За спиной череда наспех прожитых дней

И беспечно забытых имен.

Мелодия плакала, перекликаясь с голосом юноши, и на мои глаза навернулись слезы. Брисса не отрывала взгляда от менестреля, и даже Дэмиор слушал внимательно. Толпа замерла, ловя каждое слово — лишь наш сосед был недоволен тем, что веселая песня кончилась.

Постоянно в пути, мне неведом покой,

Позабыты и дом, и сон.

Мне осталась лишь песня, что льется рекой,

Я одною песней спасен*.

— Песней он спасен! — заворчал крестьянин, но на него тут же прикрикнули, а девчонка, собирающая пожертвования, приложила палец к губам. — Уши-то покажи, певец!

По толпе пронеслись шепотки.

— Правда, что! — согласился кто-то рядом. — Мордашка смазливая как у девки, волосенки вона какие! Вдруг эльфчина?! Эльфы хоть и далеко, а выродки их все время у нас появляются, детей наших воруют.

Музыка резко оборвалась, и менестрель побледнел. Люди обступили его плотным кольцом, не давая вырваться. Девчонка бросилась к своему другу, пытаясь пробиться сквозь них.

Я замерла, не понимая, что происходит. Толпа, только что благодушно принимавшая певца, на глазах свирепела и смелела. Один из мужиков выскочил в центр и, намотав волосы парнишки на кулак, обнажил чуть заостренные уши. Нелюдь отметился в его предках очень давно, едва ли в нем есть хоть четверть эльфийской крови.

В сторону менестреля полетели камни, но тут сквозь толпу принялись пробираться двое стражников. Люди почтительно расступались, но явно не прочь были устроить самосуд. Лишь одна из женщин причитала, что нельзя так вести себя в праздник Мафрины.

— Я не эльф, — пытался объясниться он. — У меня родители живут в деревне близ Мабона! Пошлите кого-нибудь туда!

— В тюрьме разберемся! — пообещал стражник, и парнишку поволокли прочь. Девчонка осталась стоять, рыдая и размазывая слезы по щекам.

Все смешалось и пришло в движение. Я едва не упала, с трудом удержавшись на ногах и прижимая к себе сумку, а Бриссу подхватил Дэмиор. Его лицо застыло: ему явно не нравилось то, что он видел…

— Идемте, сейчас эта толпа безумна. У нее украли добычу, и она разорвет на куски всех, кто встанет на ее пути.

— Но он всего лишь мальчишка! — заплакала Брисса. Я же не могла вымолвить ни слова.

Прижав нас к себе, Дэмиор пробирался к выходу, но мы все же еще слушали крики лютующей толпы.

Один из мужиков, вставший у нас на пути, подозрительно глянул на меня. Сердце испуганно забилось, вновь вернувшаяся головная боль пронзила спазмом, и, не выдержав, я медленно осела на землю.

Щебет птиц и солнечный луч, упавший на лицо, возвестили о том, что утро пришло. Я тихонько выскользнула с нагретой за ночь лежанки и с сожалением отбросила одеяло, стараясь не потревожить Бриссу, спящую рядом. С каждым днем холодало все больше, и сейчас изо рта вырывался пар.

Лагерь еще спал, лишь один человек дежурил у костра, охраняя остальных. Обоз, к которому мы присоединились, не шел ни в какое сравнение с караваном Стаяма. Пять телег с припасами и несколько семей — вот и все путешественники.

Оставив людей досыпать, я прихватила вещи и отправилась на полянку, замеченную мною еще вчера. Погладив ближайшее дерево по стволу, я почувствовала, как листва зашелестела, приветствуя меня. Сев подле его корней, я задумалась.

Тот эпизод с менестрелем на площади все еще не шел из головы, хотя прошла почти неделя. К счастью, Дэмиору удалось унести меня на руках и не потерять при этом Бриссу. Он нашел обоз, следующий в Карру и готовый принять воина и травницу.

Но тот парнишка… Сердце сжималось от боли, стоило мне вспомнить о нем, а ночами снились его глаза. Неужели люди так жестоки? А если они бы узнали обо мне? Я живу на этой земле, верю в тех же богов, а они будут считать меня чудовищем? Народ дийес не принимал участия в войне, но разве это остановило бы разгоряченную толпу?

Уже третье утро подряд я выбиралась из лагеря, чтобы подумать в одиночестве. Как мне уберечься? Нужно быть аккуратнее и внимательнее — никто не должен догадаться о моей природе. Мне надо найти дядю!

Выудив из ножен кинжал, выданный мне Дэмиором, я всмотрелась — солнечные блики искрились на остром лезвии. Это всего лишь металл, но и им можно защитить свою жизнь.

Сделав пару взмахов, я неловко пошатнулась, едва не упав. Руки бессильно опустились. Ну, какой из меня воин? Я даже с кинжалом управиться не в состоянии. Выронив оружие в траву, я снова прислонилась к шершавому стволу.

Смирись, Орис. Ты не сможешь противостоять людям, а твоя сила неуправляема. После случая с Винсом мне ни разу не удалось вызвать тот ветер, откинувший соперника.

— Орис? — голос Дэмиора вспугнул мои мысли, разлетевшиеся птицами при его появлении. — Ты здесь?

— Да, — я хотела подняться, однако проводник уселся подле меня, отрезав мне путь к отступлению.

— Ты заметила, что в последнее время с Бриссой творится неладное?

Я кивнула. Да, фандрийка сама не своя. Нет, внешне все в порядке. Она общается с нами, принимает участие в готовке и сборе хвороста, но это не то. Я уже забыла, когда слышала ее смех. Она похудела, а бледность не сходила с ее лица.

— Возможно, поможет пустырник, — предположила я. — По крайней мере, она сможет нормально спать.

Несмотря на заверения девушки, она ворочалась ночами, силясь заснуть, или тихонько всхлипывала во сне, если это ей удавалась.

— Можно попробовать. А как ты себя чувствуешь? — Дэмиор повернулся ко мне, и я неожиданно смутилась.

— Нормально, — пристальный взгляд серых глаз словно смотрел в душу. — Почему… Почему в толпе кричали об украденных детях? Причем тут нелюди? — перевела я тему. Этот вопрос не давал мне покоя.