Наследница поневоле 2 (СИ) - Салтыкова Инга. Страница 40
Кусая от волнения губы, Идрис протянула мужу тонкую длинную бумажку с двумя фотографиями маленького «инопланетянина».
— Это что за… — Алекс нахмурился, крутя распечатку, переворачивая и явно не соображая, что все это значит.
— Я беременна! — радостно сообщила она, устав ждать, когда же он сам поймет. — Одиннадцатая неделя!
Муж стремительно бледнел.
— Что?! Но… как?!
— Показать как? — промурлыкала она, придвигаясь и обнимая его за шею.
Но Алексу явно было не до шуток. Он даже брать фотографии отказывался, сжимая руки до побелевших костяшек.
— Бред какой… Да не может этого быть… — вскочил, начал нервно ходить туда-сюда по тропинке.
Идрис вдруг стало холодно — это была совсем не та реакция, которой она ожидала. Демоница поежилась.
— Почему, милый? Мы ведь пили таблетки… то есть я пила.
— Вот именно поэтому! — вскричал он и вдруг осекся, замолчал, бегая глазами.
Волна боли окатила девушку, ледяная и мощная, как лавина. Проехалась по всему телу, раскатывая ее душу и чувства в асфальт… Виски сдавило осознанием правды — обычно она старалась не лезть к Алексу в голову, доверяла, но тут все случилось само по себе — так сильно ее подсознание захотело узнать — кто он, этот человек, которого до сегодняшнего дня она считала родным, и что задумал…
Он просто испугался — взметнулась напоследок надежда, но она была слишком слабой, чтобы противостоять буре у нее внутри… Нет, он не испугался перспективе стать отцом…
Он испугался… другого.
— Эти таблетки, что я пила… — Идрис говорила медленно, своим же голосом успокаивая себя. — Они ведь не для того, чтобы забеременеть?
Алекс стал совсем белый и будто пытался слиться со скамейкой. И на ее вопрос смог только шумно сглотнуть слюну.
— Пожалуйста ответь. Клянусь, я не трону тебя, если скажешь мне правду.
Слезы застали ей глаза… Какое «тронуть» — она себе руку отгрызет, прежде чем вырвет хоть волос с его головы. Но зачем… Зачем он лгал?
— Пожалуйста… Алекс… любимый…
— Это были… противозачаточные таблетки… — прохрипел, наконец он. — Ты не должна была забеременеть…
Идрис всхлипнула, не в силах больше сдерживать слезы.
— Но… зачем? Как ты мог? Зачем ты врал мне?
— Прости… я просто подумал, что нам еще рано детей… А ты сама бы не стала их пить… и от презервативов отказывалась…
— Поэтому ты подговорил… своего друга-врача выписать мне таблетки и упаковать их во что-то другое?
Алекс виновато кивнул.
— Он обещал, что подобрал их специально для тебя… И что они безвредные и очень действенные… Девяносто девять процентов успеха…
— Девяносто девять… — Идрис потрогала собственный живот — вдруг понимая, что это единственное место в ее теле, где еще теплилась хоть какая-то жизнь — остальное умерло, застыло, наподобие лавы после извержения вулкана.
— Я не понимаю… как это произошло… ты ведь не должна была… Но послушай! — видя, как жена притихла, Алекс осмелел, схватил ее за руки и прижал их к своей груди. — Раз это все равно случилось, значит это судьба! Значит, сами боги говорят мне, что пришло время! И… и я рад! Слышишь, Идрис? Прости, что не сразу правильно отреагировал и что… давал тебе не те таблетки… но я дьявольски рад, что у нас тобой будет ребенок!
Переобуваясь налету, он еще много наговорил ей — хорошего и ласкового, умолял простить его и придумывал разные имена для ребенка… даже отца упомянул, хоть она сто раз говорила ему, что не надо… что он может услышать, как его зовут по имени и найти их…
Ей было наплевать — и на это, и на все остальное. Пусть найдет. Кровавую рану в сердце уже было не зашить, не затянуть, ни вылечить. Оказывается, демиурги тоже не все могут.
Боль становилась все сильнее, все невыносимее… рана ширилась, грозя поглотить ее всю…
Не выдержав, Идрис сбросила с себя руки Алекса, вскочила со скамейки и побежала куда-то, не глядя под ноги, цепляясь своим платьем за низкие, колючие кусты… Не останавливалась пока не оказалась в самой густой части парка, куда даже солнце с трудом проникало.
Метнулась под корень огромного, полусгнившего эвкалипта, забилась в самую глубь, пахнущую сыростью и грибами… и только там дала себе волю — зарыдала, ударяя ладошками о мягкую, рассыпающуюся древесину и обдирая их в кровь…
— Больно, как же больно… Не могу больше…
Задыхаясь, она рванула с шеи магический кулон, в который можно было поместить все, что угодно, и в тот момент, когда боль стала совершенно невыносимой, сделала то, что обещала себе не делать никогда — клочок за рваным клочком вырвала из своей души воспоминание о прошедшем разговоре и древним, Темным заклинанием впихнула его в кулон. Все еще всхлипывая, заперла его на крохотный ключик и спрятала, снова надев на шею.
Легче стало сразу же. Мгновенно — как только захлопнула медальон. Тиски вокруг головы разжались, от сердца отлегло, последнее, что она помнила была скамейка, где они с Алексом если суп из термоса, смеялись и целовались…
А через минуту она уже оглядывалась, не понимая, как и зачем залезла во всю эту грязищу… А главное, как умудрилась так сильно руки исцарапать…
— Где я… — пробормотала, недоумевая. Может, они решили поиграть в прятки?
Она полезла к выходу, шипя от боли и поджимая пораненные ладони и отзываясь на крики мужа, которые уже слышала вдали.
— Идрис, ты где? Идрис… Вернись пожалуйста…
«Простите, мадам, мы сделали все, что могли».
Это были его последние слова — щупленького, лысоватого врача в смешных очочках.
Несчастный. Единственный, взявший на себя смелость сообщить ей, что ребенка не будет. Ни теперь, не завтра — вообще никогда.
Сложный выкидыш по непонятной причине, море крови — саму еле спасли. Непоправимый вред женским органам и диагноз, от которого впору с крыши бросаться.
Бедный Алекс — каково ему будет услышать, когда вернется из командировки, что любимая жена не просто потеряла ребенка, и теперь никогда больше не сможет родить, но еще и убила врача, принесшего ей дурную новость. Убила… Размазала по стене одним лишь выплеском неконтролируемой, Темной ярости — причем в буквальном смысле размазала, превратив в некое подобие кровавого рисунка на обоях.
Стараясь не смотреть в сторону страшного, Идрис медленно, деревянными шагами вышла из палаты… Не обращая никакого внимания на разбегающихся больных и персонал, побрела к выходу…
Бесплодная убийца, вот кто она теперь… Бесплодная и убийца.
Кому нужна такая? Уж точно не ее замечательному Алексу — лучшему мужчине в мире…
Так же медленно она дошла до выхода и вдруг поняла — надо возвращаться.
Надо брать Алекса и возвращаться домой — попытаться найти общий язык с отцом.
Потому что, если кто-то и сможет помочь ей — это он. Отец. Сильный, могущественный, знающий Темную магию на таком уровне, до которой ей еще долго будет далеко…
Да, не демиург, в отличие от нее и от матери. Но тут способности демиурга не помогут — тут нужно другое. Тут нужна магия — заклятья, зелья, Темная энергия из Преисподней. Ее наполовину Светлая натура не позволит зачерпнуть Тьмы в достаточном количестве, чтобы исцелить бесплодие…
Но нельзя говорить, ему, что был выкидыш — он будет винить во всем Алекса, он не поверит, что выкидыш произошел случайно, потому что плод был слаб и нежизнеспособен.
А если даст ей сыворотку правды — решит проверить, не обижал ли ее муж? О, ему только дай зацепиться за такое — от Алекса мокрого места не останется, как от несчастного врача…
Забыть обо всем, кроме самого Алекса… Забыть о выкидыше, об убийстве… и вернуться домой — вот единственный разумный выход.
Идрис остановилась и решительно вытащила из выреза ее больничной робы медальон, который не позволила снять себя даже в полубессознательном состоянии…
С той же силой урагана медальон вышвырнул обеих девушек наружу.
Не удержавшись на ногах, Анна упала спиной на ковер — по счастью, мягкий и ворсистый — ойкнула и сразу же вскочила на ноги.