Пряничные туфельки (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 36

Она очнулась в своей келье. Виски ломило и сушило в горле. Воды!

Она встала, пошатываясь. На столе стоял кувшинчик с водой, её осталось на дне, и Ринна жадно выпила. С опаской посмотрела на кувшинчик, но эту воду сестра Рута принесла с утра. Последние воспоминания нахлынули. Привратница заломила ей руки! Немыслимо. Запястья до сих пор болели. И её, определенно, чем-то отравили, чтобы легче было справиться. Она вдохнула отраву, которой был пропитан мешок. Что-то сладковатое, неприятное, незнакомое. Ринна многое могла отличить по запаху, любой букет специй – в этом ей вообще не было равных, но это…

Хотелось ещё воды, и она подошла к двери, дернула – было заперто. Она постучала, сначала тихо, потом со всей силы. И скоро услышала звук отпираемой задвижки, и сестра Рута скользнула в келью.

– Ах, леди Ринна, – она укоризненно покачала головой. – Что вы наделали! Ведь всё было бы так хорошо.

В руках она держала полный кувшинчик с водой, и Ринна, благодарно улыбнувшись, взяла его и стала пить из горлышка. Ну разумеется, как она могла, леди следует наливать воду в стакан!

– Сестра Рута, умоляю, скажите правду. Я понимаю, вам приказано меня обманывать. Но разве ложь – не зло? Умоляю вас.

– Ложь не зло, если она для помощи и спасения, – тихо сказала монахиня. – Лучше доверьтесь тем, кто вас любит, и не вынуждайте лгать.

– Умоляю, скажите правду. Мой муж приезжал сюда? Искал меня?

– Нет, – твердо сказала сестра Рута. – Я ничего об этом не знаю. И лучше оставьте такие мысли, леди Ринна. Матушка помощница скоро придет поговорить с вами. Отнеситесь в ней с кротостью и вниманием. Матушка настоятельница поручила ей заботу о вас.

– Сестра Рута, я хочу говорить с тётей и только с тётей.

– Матушка настоятельница вернется нескоро. Её задержала в Асварде её величество. Но сестра помощница разрешит ваши трудности, не сомневайтесь.

– Я здесь не чтобы разрешать трудности, а просить помощи и поддержки у родного мне человека. И я не чувствую призвания быть монахиней, так что всё это – пустая трата времени.

Сестра Рута сделала большие глаза и замахала руками. И вдруг, приблизившись к Ринне, сказала очень тихо:

– Он приезжал, да. Ваш муж. Требовал вас, утверждал, что вы должны ему деньги. Ему сказали, что вас здесь нет. Он пообещал вернуться и подписать какой-то документ, но только за двести дреров.

Она отстранилась и сказала громко:

– Отдыхайте, леди Ринна. И молитесь.

– Спасибо, сестра Рута, – едва успела сказать Ринна, потому что монахиня почти сбежала из кельи.

Ясно – она опасалась долго разговаривать, ей не велели. Этим займётся сестра помощница.

Рик был здесь. Требовал деньги? Вернётся за деньгами?..

Он требовал встречи с ней, вот что важно. Разводное письмо за двести серебряных?..

Ринна без сил рухнула на жесткую монастырскую кровать. Так хотелось что-то вспомнить, решить, понять… Понять очень надо! Но глаза закрывались, и держать их открытыми не было никаких сил.

Матушка помощница пришла на следующий день, её сопровождали три монахини, и с ними сестра Рута – позади всех. Для матушки внесли стул с высокой спинкой, монахини стали на ней в ряд. Ринна тоже осталась стоять.

– Хорошо ли вы себя чувствуете, дитя моё? – матушка была такой ласковой.

– Вполне, благодарю. Скоро ли я увижу тётю? Матушку настоятельницу, я хотела сказать.

– Всему свой срок. Как вы продвинулись в изучении отобранных для вас трактатов?

– Боюсь, я не преуспела, – не стала юлить Ринна. – Была уверена, что скоро покину это благословенное место.

– Защищать близких – долг каждого, – сказала помощница тем же ласковым голосом, – даже защищать от них самих. Вразумлять, указывать на ошибки и направлять, особенно если неразумные упорствуют. Вразумлять не только на словах – это необходимо для самых заблудших.

– И тётя… то есть матушка настоятельница уполномочила вас вразумлять меня всеми доступными способами? – уточнила Ринна даже с некоторым любопытством.

– Именно. Увы, она осознает, что по отношению к вам может быть слишком мягкосердечной. Леди Ринна, подумайте о том, что потворствовать вашим порывам, желанию уйти неизвестно куда и, возможно, оказаться во власти пороков и болезней, стать жертвой искушений и кто знает, чего ещё – огромная жестокость по отношению к вам. Эти стены могут стать для вас лучшим домом, любому разумному человеку это понятно, – помощница умела говорить речи, она как будто чеканила слова, словно вбивая их в разум Ринны.

– Я поняла, матушка, – сказала та кротко, и это было для неё не так-то просто.

«Я сбегу при первом же удобном случае», – вот что это означало.

– Нам бы хотелось, чтобы ваш постриг состоялся через четырнадцать дней, – помощница опять заговорила ласково.

– Так быстро? Но разве это возможно? Я не была послушницей.

– Это возможно, – заверила помощница.

– Я знаю, что скоро сюда приедет королева. Мне бы хотелось сначала побеседовать с ней, матушка…

– Не думаю, дитя мое. Её величеству ни к чему ненужные встречи. И я обычно отличаю истинное смирение от притворного, так что вы меня не обманули. Я бы тоже отложила ваш постриг, к чему спешить? – она вздохнула. – Но вы в опасности. А пока изучайте трактаты и готовьтесь изложить их назначенной сестре. Это время вы проведёте на хлебе и воде, не покидая келью. Вам понятно?

– О да, – Ринна усмехнулась.

– И вам лучше оставить свою дерзость, – монахиня мимолетно нахмурилась. – Мы тут предпочитаем увещевать, но вы понимаете, что розги пару раз в неделю могут убедить вообще кого угодно? – она улыбнулась, словно вспоминая что-то хорошее, и встала. – Леди? Отвечайте.

– О, я понимаю, матушка.

Они ушли, прихватив с собой стул. Сестра Рута замешкалась, чтобы сказать:

– Будьте послушны, смирите нрав, умоляю. Эта келья – благо. Есть кельи для раздумий, там нет окон и так тесно, что нельзя лечь на пол в полный рост.

– О да. Я поняла, – кивнула Ринна.

Странно, что хотелось рассмеяться в столь невесёлых обстоятельствах. Что её здесь могут, например, выпороть, она не поверила. И потом, монашеские обеты тоже дают у Пламени, так что никаких ложных клятв больше! А хлеб с водой – чепуха. Напугали…

– Сестра, приносите мне только чистую воду, безо всяких снадобий, – попросила Ринна. – Мне нужна ясная голова. Буду в неоплатном долгу перед вами!

– Я прослежу, ваша вода будет чистой, – пообещала монахиня. – И будьте же разумны.

Ещё бы, только на разум и оставалось надеяться. Но ещё больше – на счастливый случай.

Если бы проснуться, и события последних дней оказались сном! То, что случилось, только на кошмарный сон и было похоже. Этот монастырь всегда казался Ринне местом приветливым и светлым, несмотря на сумрачность его коридоров, а здешние монахини были добрыми и внимательными. Потому что прежде они не пытались вразумлять её насильно? Конечно, зачем бы?.. И то, что к угрозам перешли практически сразу – почему?..

Она злилась на тётю Астерию, на брата – но не слишком. Попытка запереть её здесь с их стороны была естественной, а замужество за циркачом или бродягой, конечно, казалось чем-то недопустимым. Особенно тёте. Но и брата задевает, что она будет вести жизнь, недостойную Венешей. Он не верит, что она способна сама справиться, найти выход и жить, не роняя достоинство своей крови. Проще заставить её принять постриг и забыть о проблеме навсегда! Вот этого она не могла простить, и никогда не сможет. С ней не пытались поговорить, спросить о желаниях, помочь, вместе найти выход. Ведь деньги открывают множество возможностей! Но ей не позволили…

Как ни крути, а монашеский обет – самый простой и безотказный способ развести её с Риком, и не станет этого унизительного для Венешей брака. Не надо ждать положенные сроки и не будет пути назад. Рик может потребовать компенсации – если его захотят слушать. Но это не вернёт ей свободу, а Рику дадут денег или заставят замолчать как-нибудь иначе. Впрочем, он ведь уже назвал цену – двести дреров. Получив тысячи, монахини не станут мелочиться, проще заплатить.