Жених для няни (СИ) - Сандер-Лин Галлея. Страница 30

— Ребята, чай на столе, блинчики. кхм. стынут, — в комнату заглянула мама, и я очнулась. Только сейчас поняла, что беззастенчиво глазею в мраморные Димкины озёра, забыв как дышать и думая лишь о том, что хочу смотреть в них вечно.

Зарецкий моргнул и повернулся к двери. Его раненая скула и так алела дальше некуда, но на здоровой тоже показался румянец. Господи, что я делаю?! Привела молодого парня в свою комнату, усадила на постель, сканирую взглядом, а у него возраст, гормоны играют и всё такое.

— Да-да, мама, мы уже идём, спасибо, — пробормотала я.

Эх, «смотреть в его глаза вечно», да? Мечты-мечты, пора брать себя в руки. Как можно быстрее закончила обработку Димкиных ран, стараясь теперь смотреть только на них, как настоящий доктор, который не должен во время лечения пялиться на пациента, и отправила парня на кухню, а сама потопала в ванную. От его голубой рубашки исходил слабый аромат туалетной воды, ненавязчивый и очень приятный, смешанный с металлическим запахом крови. Замыв багровые пятна холодной водой, бросила рубашку в стиралку и включила режим быстрой стирки.

В животе заурчало, напоминая, что мне тоже неплохо было бы позавтракать. Двинулась на аппетитный запах и замерла на пороге. Димка сидел на моей скромной кухоньке и пил чай, закусывая блинчиками с вишнёвым вареньем. Мальчик совсем из другого мира. Трогательный в своей искренности, верящий, что и через годы его чувства останутся неизменны. Я смотрела на то, как он ест, на длинные густые ресницы, красивой формы брови, высокие скулы, гладкий подбородок, который постепенно становится всё более мужским, на загорелую шею, ключицы и кусочек рельефной груди. Ох уж этот пиджак на голое тело, хоть в окно гляди, ей-богу!

Чай мама Димке налила не горячий, а тёплый, и дала соломинку. Он цедил его здоровой половиной рта и жевал тоже очень аккуратно. Первый мужчина за нашим обычно женским столом. Смахнув набежавшие слёзы, села напротив гостя и почти заставила присесть с нами и маму, которая собиралась быть «подай-принеси». Нет, пусть этот завтрак мы разделим на троих, делая вид, что всё правильно и так, как и должно быть.

Когда Зарецкий отправился в ванную мыть руки после блинчиков, мама улыбнулась.

— Так вот он какой, твой Дима, — сказала она. — Хороший.

— Нет мам, не хороший, а самый лучший!

«Только… нас разделяет слишком многое. Не уверена, что нам с ним по пути», — этого добавлять вслух не стала, мама ведь не знает, что Димка у меня поцелуй просил, думает, что мы просто дружим.

— Ну, мне пора на работу. Позаботься о госте.

— Конечно, мам.

Она ушла к себе переодеваться и собираться, а я вытащила из стиралки почти сухую рубашку и тщательно её выгладила, заодно и высушила окончательно. Впервые в жизни гладила мужскую рубашку, это было так. словно у меня действительно появился парень. Пока я колдовала над его одёжкой, Дима созвонился с родителями, чтобы не волновались, куда пропал сын.

Хлопнула входная дверь, это мама ушла. Мы остались вдвоём, сна ни в одном глазу ни у него, ни у меня. Опасная ситуация, однако. Но я верила Димке, хотя и волновалась порядком. Сидела на постели и пришивала ему оторванные пуговицы, а он устроился на стуле, наблюдал, как я рукодельничаю, и молчал, а потом вдруг позвал.

— Ангелина. Павловна!

^- Да, ^Дим.

Я хоть и откликнулась, но не подняла глаз от шитья, ибо чревато.

— Артём Сергеич прав, я пока мало что могу сам. Но я изменюсь, стану лучше, надёжнее, просто дождитесь и верьте в меня, хорошо?

Тут уж я не выдержала и взглянула на парня. Он смотрел твёрдо, серьёзно. Задели его слова Кудряшова, очень задели.

— Дим, ты уже сейчас просто замечательный! Такой, какой есть, — я сказала то, что думала, ничуть не приукрасив.

— Не надо, не успокаивайте меня, как маленького, — отмахнулся выпускник. — Я знаю, что пока не дотягиваю, и всё равно сделаю так, как решил.

Да, его мужская гордость пострадала основательно. И хотя я не знала, что именно он там себе решил, однако чувствовала, что должна его поддержать.

— Хорошо, Дим. Я всегда в тебя верила и буду продолжать верить.

Я поцеловала кончики пальцев и коснулась ими здоровой щеки Димы. Хотел поцелуй? Получай, пускай и непрямой. На большее с этим мальчиком я пока не готова, пусть сначала вырастет. Хотя сердце предательски ныло, возмущалось моему благоразумию и подзуживало дать волю эмоциям.

Димка встрепенулся, приложил руку к тому месту, где только что были мои пальцы, и улыбнулся уголком рта:

— Принимаю это в качестве аванса. Спасибо.

Ох, а счастья-то сколько в глазах! Только подростка обрадует такая малость, взрослым же подавай всего и побольше, и чем откровеннее, тем лучше. Но всё равно я надеялась, что Зарецкий и став мужчиной не превратится в пошляка или развратное нечто. Дима-Дима, пожалуйста, не меняйся, всегда оставайся таким, как сейчас!

Дошивала я пуговицы под благозвучные мелодии, которые бывший воспитанник включил на своём телефоне. Отдав ему рубашку и отправив в ванную переодеваться, сложила швейные принадлежности и посмотрела на часы. Всё, мы с мамой привели Димку в порядок, теперь можно отпускать его домой.

Парень появился на пороге комнаты в рубашке и приспущенном галстуке, пиджак держал в руке. Он хотел было шагнуть внутрь, но передумал и отвернулся.

— Я. пойду уже, — пробормотал совсем тихо. — Спасибо за гостеприимство.

Сейчас его настроение изменилось. От радости не осталось и следа, Дима будто заставлял себя идти к входной двери и обуваться. Потом долго смотрел на меня, словно запоминая, записывая в памяти каждую чёрточку.

Мне стало не по себе, сердце тревожно забилось. Ну в самом деле, мы ведь будем созваниваться. Может, и пересекаться получится время от времени. Сейчас всё не так, как в прошлый раз. Хотя откуда-то возникла непонятная уверенность, что нет, не получится. Почему? Отчего такие безрадостные мысли?

— Ангелина Павловна, я от своих слов не отказываюсь. Вы меня ждите, и я буду ждать. — глаза Зарецкого глядели мне в душу. — И. помните: у меня есть ещё два желания.

Ну хитрец! Оставил таки последнее слово за собой.

Не знаю, что он придумает, чтобы оправдать перед родителями ссадины на лице, но в этот момент я будто отрывала от себя что-то очень важное, ту частичку, которую уже ничем не заполнить. Кто бы ни встретился на моём жизненном пути, Зарецкого никто и никогда не заменит. Это я знала наверняка.

Выйдя за порог, Димка обернулся, махнул мне рукой и побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. А я поспешила обратно в квартиру, подошла к окну и смотрела, как он вышел из подъезда и направился в ту сторону, где припарковал скутер. Тогда я не знала, что следующая наша встреча произойдёт лишь спустя долгих шесть лет.

Глава 21

Вскоре я поняла, о какой долгой разлуке говорил Зарецкий, почему решил «украсть» у меня эту выпускную ночь и отчего ушёл из спортивной секции. Он имел в виду не собственное обучение в университете и даже не мою новую работу, когда нам пришлось бы видеться гораздо реже. Нет, Димка подразумевал свою учёбу за границей, куда отправили его родители на целых пять лет! И когда я прошла семь кругов ада (бюджетников у нас гоняли в сто раз сильнее, чем контрактников), защитилась и в начале июля получила долгожданный диплом, Дима уже уехал.

Перед отъездом Зарецкий даже не попрощался! Он вообще скрывал от меня свою поездку, пока не позвонил и не огорошил новостями.

— Ангелина Павловна, я сейчас в аэропорту, еду учиться… на пять или шесть лет, — сообщило это чудо. А мне повезло, что в тот момент я сидела, а не стояла. — Не хотел, чтобы вы меня провожали, поэтому говорю только сейчас. И родителей попросил сохранить от вас в секрете. Если бы вы пришли. я бы не нашёл в себе сил уехать, так легче.

Легче ему, маленький эгоист! А мне-то каково?! Не знаю, как мне удалось взять себя в руки и искренне пожелать ему счастливого пути. Америка. Это же так далеко! На другом конце планеты!