За границами легенд (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 13

— Во танцует! — проворчали в зале восхищённо.

— А так, со стороны ежели глядеть… а девка вроде хороша! Хотя одета неприлично…

— Мда, в руках этого парня, да в танце с ним во как преобразилась!

— Ага… как камень в объятиях дорогого металла! Так кажется, что стекляшка будто, а так, как будто королева…

— В объятиях короля! — съязвил уж кто-то очень молодой, подросток.

А придерживающий меня как-то подозрительно вздрогнул. Улыбка соскользнула с его лица.

— А это… — мрачно сказала я и дёрнулась.

Гад снова повернулся, так, как будто танцевал со мною. И снова случайно в лужу от бульона или подливки наступил. И, судя по тому, как резко дёрнулся, уж натурально поскользнулся и сам. Но, вот ведь, взял и снова вывернулся, в несколько стремительных движений, увлекая за собой меня. И сильное его, гибкое тело вдруг напружинилось и куда-то рванулось. И руки, напрягшиеся, чтоб поддержать и удержать меня, сжимали меня крепко, будто оковы…

И вот, мы снова замерли. На этот раз уже стояли на полу. Я пол под ногами чувствовала твёрдо. И была б уверенна… не стой он так близко… вплотную ко мне. Одной рукой поддерживая за талию по-прежнему, а пальцы тёплые всё ещё были с моими переплетены. И, блин… там кто-то восхищённо присвистнул сбоку. Как будто он не просто удерживал там равновесие, а снова изловчился превратить свои движенья в танец и заодно в тот танец уволок, увлёк меня.

— Что, прелестный воин? — спросил мужчина молодой, слегка сощурившись, насмешливо. И ноздри мои уловили слабый запах душистых трав от его губ.

Его ладонь, державшая меня за спину, уж не давила, слегка придерживала. Но я всё равно ощущала прикосновение его пальцев к спине сквозь ткань рубашки. И проклинала свою глупость, что не выбрала безрукавку подлиннее, чтоб прикрывала не только грудь, но и ниже поясницы моей, чтоб не было между моей кожей и теплом его пальцев всего одного лишь слоя рубашки, не достаточно толстого и плотного, чтоб от жара и ощущения чужих этих пальцев меня уберечь.

И… и был он прекрасен в эти мгновения, этот смазливый гад! Я невольно подумала, что, кажется, я понимаю мать, которая вдруг поддалась на чары и красноречие моего отца, да на время про жениха любимого забыла… оказывается, было что-то эдакое… в прикосновении сильных тёплых рук… И в голосе, красивом, мягком, складно соединявшим знакомые как будто мне слова, чтоб нараспев, как будто песнею ложились…

А, нет! Мать моя потеряла всё, заслушавшись такие гладкие слова!

Я дёрнулась — и на сей раз незнакомец отпустил меня. И даже отступила, не споткнулась, упёрлась спиною в столешницу. Отступила от неё — невольно шаг навстречу прекрасному мужчине. А тот, неверно истолковав движение моё, сделал шаг, широкий шаг за счёт длинных ног — он был высоким — ко мне. Высокий, но не тощий. Не широкоплечий, а… я тощим б не назвала его. Высокий, но ладно очень скроен. Красив. Красив, зараза!

— Я, как сказала, работу охранником ищу! — мрачно руки скрестила на груди, — Для сестры и себя! — и под взглядом смеющихся прищуренных светло-карих глаз невольно смутилась, — То есть, для себя! Я, между прочим, хорошо умею драться! Кто ещё хочет проверить?!

Тихо стало в трактире. Как-то заухмылялись подозрительно мужики.

— Хочешь, я сражусь с тобою? — не отлипал прекрасный незнакомец.

— А что, сёстры есть у тебя? — нахмурилась.

Да, я искала работу, но рядом с этим ходячим искушеньем и соблазном мне трудиться как-то не хотелось.

— Нету у меня сестёр, прелестный воин, — он вздохнул и, кажется, натурально, — Я б не отказался от сестрёнки вроде тебя, но… не подарила мне её судьба.

— Тогда и не дерись, — проворчала, теперь уж руки упирая в бока, — Раз и нечего предложить мне!

А в душе обрадовалась, что не придётся мне тащиться куда-то вслед за ним, якобы в охранницы сестры, которую он провожал, указывая путь. Хотя… от мысли, что разойдутся наши пути, я вдруг ощутила какую-то досаду. Словно не хотелось мне расставаться с ним. С человеком, в чьих руках мне было так уютно… Кажется, подобное спокойствие я ощущала после того, как Григорий спас меня от медведя и утешал, когда я, перепуганная и рыдающая, прижималась к его груди… то странное тепло… почему-то похожее тепло было в прикосновении этих рук…

Растерянно посмотрела на незнакомца.

Нет, не красота меня его пленила. Хотя, не буду врать себе — я засмотрелась на красоту его движений и молодого здорового тела, на удачно сложенное лицо. И как природа умудрилась быть столь щедрой к нему одному?.. Но всё-таки, больше его красоты меня зацепило прикосновение его рук. И их тепло. Уютное тепло…

— Сразись со мною, дева-воин? — насмешливо спросили вдруг за мной, разбивая мои мысли и отвлекая от странных непривычных ощущений.

Повернулась. Оказывается, ко мне подошёл тот аристократ в блестящих, тёмно-зелёных одеждах, гармонирующих с его серыми глазами, смуглым лицом, с тёмными волосами. Одежда, в отличие от многих попадавшихся мне в столице аристократов, лишённая вышивки. Просто штаны широкие и рубашка с узкими рукавами, до середины бедра ему доходящая, опоясанная кожаным широким поясом с пластинами овальными из тёмного металла. Причём, я как-то сразу и не поняла, какой это металл? И бляшки на голенищах его сапог. Какой металл? Похож на серебро, но как будто черней… темней…

— У меня есть сестра, — сказал он серьёзно, небрежно откинув тёмные волосы за плечи, — И даже две. Победишь меня — найму.

Взгляд красавца и аристократа, точнее, двух аристократов, столкнулся. Как дубина на дубину у двух деревенских молодцов, прилюдно решившихся помериться силой ради невозмутимо щёлкающей семечки девки. И на глазах у собирающихся обитателей деревни, которым скучно и мало к вечеру осталось дел.

— А давай, — я усмехнулась.

Но вскоре пожалела о своих словах.

Гад двигался проворно. И наносил удары мощно, не жалея меня. Он быстротою мне напомнил Григория — у деревенских парней не случалось такой быстроты. Но вот Григорий не пытался меня достать. А этот, ухмыляющийся, пытался…

И по уху я от него огребла. Сильно.

— Сдаёшься? — он усмехнулся.

Я пыталась ногой его пнуть, по пальцам ног, но он извернулся.

— Да пошёл бы ты!.. — проворчала, раздражаясь.

Он не щадил меня. И, кажется, собирался взять измором.

И… и он бы выбил мне пальцами глаза… иль собирался прикинуться, будто выбьет…

Но тут меня подхватили за ворот руки, увлекли за собой…

И вот мы застыли, уже за углом стола от нападавшего. И, судя по слабому аромату душистых трав над моей головой, меня вновь попробовал спасти тот красивый незнакомец.

— Нечестный приём, — нахмурился мой соперник.

— А если б ты ей глаза повредил? — мрачно проворчал мой нежданный заступник.

— Хреновый, значит, из неё воин, — ухмыльнулся нападавший, выпрямляясь, одёргивая рубашку.

И мне вдруг примерещился звон. Как будто металл по дереву скользнул. Хотя… он близко стоял у столешницы, но не касался её. А металла не было около него.

— А если слабая она, мне такая в охранницы к сёстрам не нужна, — воин молодой развернулся ко мне спиной, уже потеряв интерес, прошествовал к своему столу. Вытер руки о полотенце, лежавшее у его подноса. Сумку свою, кожаную, с металлическими бляхами-нашивками подхватил. Достал из неё серебряный — кинул, не глядя, но стоявший за стойкой трактира поймал её в руки, особо не дёргаясь — перекинул лямку сумки через плечо и спокойно вышел.

Уже на пороге он был, когда вдруг, словно соткавшись из воздуха, появились подвешенные ножны к его поясу — с мечом слева и с кинжалом справа. Причём, узоры на ножнах оружия, как и его сумка… я не могла припомнить, чтобы в столице или на путниках я видела что-то подобное. И потому запуталась, откуда родом был тот маг. Да, маг, который спрятал своё оружие так, что оно даже во время боя оставалось невидимым. И… если у него при себе были и меч, и кинжал… он бы вполне мог меня убить, но не стал. Не захотел. Тогда зачем он вышел против меня в бою? Может, чтоб позлить вот этого красавца, вступившегося за меня?