Идти туда, где ты (СИ) - Светлая et Jk. Страница 54
Макаров коснулся лица ладонью, будто сбрасывая морок, и бросился следом за ней. Теперь догнать сделалось самым важным. Это оказалось не трудно. Потому что происходящее кошмаром не было. Поравнялся с ней. Шли молча. Рядом, не дотрагиваясь друг до друга. Бог знает, сколько времени – уже и шпили миновали, когда он, наконец, отважился заговорить.
- Как скоро ты вернулась в Питер?
- Через месяц, - ее голос прозвучал глухо и напряженно.
- И как скоро ты дала знать Нику?
- Когда узнала, что осталась одна.
- Почему к нему?! – выдохнул Макаров и тут же осекся. – Это ты просила его ничего не говорить мне?
В ночной тишине было слышно, как шуршит листва, колышимая легким ветром. Алиса молчала. Откуда ей было знать, что Никита оборвал все связи со своими родственниками? И все же в глубине души понимая причину его поступка, она после долгой паузы сказала:
- Не думаю, что его кто-нибудь расспрашивал обо мне.
- Не расспрашивал! Его никто не расспрашивал! Меня в Германию увезли, меня не было. И два года я торчал там в полной уверенности, что ты умерла! И когда вернулся, я… Я двенадцать лет знал, что ты погибла – из-за меня! В то время как вы жили вместе! Вы уже тогда жили вместе! Вы были мужем и женой!
- Были! – мрачно подтвердила Алиса.
- И вы счастливы?
- Ты не имеешь никакого права задавать мне такие вопросы.
- Почему не имею? Имею! Я имею право знать, зря все было или нет! Моя жизнь зря? Твоя, твоего ребенка, Логинова – зря?
- Про свою жизнь – спрашивай с себя! – сердито бросила Алиса и ускорила шаг, быстро стуча каблучками по мостовой.
- А что мне делать, если она связана с тобой! Что мне делать? – услышала она его крик за спиной.
Теперь уже бежала, мимо мелькала ограда моста, увешанная многочисленными замками с именами и сердечками. И ей казалось, что ноги едва касаются земли – если бы были крылья, взлетела бы. Просто чтобы не быть здесь, чтобы не слышать. Чтобы не оглядываться больше назад.
Тщетно. Он догнал ее в несколько мгновений. Обхватил руками, развернул к себе, будто бы была куклой. И она, не прося о том, не желая того, оказалась в коконе его тепла, запаха сигарет и виски. И его голоса, которым он бормотал ей на ухо:
- Господи… Алька…
Это случилось прежде, чем на губах своих она почувствовала его губы – горячие, дерзкие, твердые. И странно, непривычно отчаянные – такими она тоже никогда их не помнила.
Изо всех своих сил Алиса рванулась от него, разомкнула поцелуй, попыталась освободиться.
- Меня зовут Алиса! – вскрикнула она и влепила Макарову звонкую пощечину.
И в ту же секунду он перестал ее держать. Только глядел на нее темным взглядом, от которого никогда уже не скроешься. И это было крепче любого объятия и любых пут.
Алиса развернулась и, не говоря ни слова, ушла от него прочь. В полной уверенности, что завтра с утра позвонит Скорупе и откажется от контракта. Пусть делают, что хотят: Лешек, Макаров и даже Папа Римский! А она купит путевки и уедет в Испанию с Сонькой.
Возвращение
***
«Каково быть с девушкой, которую я люблю, и которая любит меня! Тебя от себя не воротит?»
Его от себя воротило.
Теперь он знал, каково это. И знал, что ничего с этим не поделать. Хоть всю жизнь на наковальню брось и молотом долбани – ничего не изменишь. Он всегда будет помнить, что это такое – жить с чужой женщиной. Хоть отпускай, хоть не отпускай ее.
Он мог сколько угодно играть в брак.
Он мог сколько угодно излучать уверенность, которой не испытывал.
Он мог сколько угодно мучить Алису видимостью отношений.
Но он всегда будет знать, что они не счастливы. Что у него не получилось.
Проблема была только в одном. Логинов все еще хотел, чтобы Алиса принадлежала ему. Не формально в формуле «Муж+Жена=Семья». По-настоящему. Той своей частью, которую когда-то, совсем ничего не делая, походя, играючи, заполучил Макаров.
Один вечер – и все, акценты расставлены. Жирно так, ярко. Сонькин польский говор – всего лишь оттенок по сравнению с тем, что случилось на этом проклятом фуршете. Из них двоих Алиса выбрала Илью. Даже не думала. Просто схватила за руку и потащила прочь. Берегла. Которого из них она берегла?
Может, себя?
Вернувшись домой в одиночестве, сдирая с шеи галстук, наливая в бокал коньяк, Никита пытался затолкнуть этот вопрос поглубже – чтобы больше не вспоминать, будто его и не стояло. Но это было бесполезно. Она увела прочь Макарова. Она не ушла со своим мужем. Она осталась там с Макаровым. И все это время – она с ним. И все эти годы – она с ним. Той своей частью, на которую претендовал Логинов.
Может быть, потому у него так и не получилось полюбить Соньку. И, возможно, потому чувство вины продолжало душить его не меньше ревности. Они переросли игры. Давно. Но жить так и научились – вне правил игры. Или это только он не научился, тогда как прочие давно уже жили?
Кто вышел из нее раньше?
Было уже за полночь, когда хлопнула входная дверь. Он знал, что это вернулась Алиса. Бросил взгляд на бутылку и ухмыльнулся. Он не был пьян, но напиться хотелось.
Вместо этого Никита медленно встал из-за стола и поплелся в прихожую. Ему отчаянно хотелось видеть ее лицо. Лицо жены, которая вместе с тем была чу-жой женщиной.
- Cześć! – бросил он, показываясь в коридоре.
- Привет! – негромко отозвалась Алиса.
Она бросила в угол туфли, которые несла в руках. Домой шла пешком и на полпути скинула их с ног, резко почувствовав, как горят ступни. Так же точно горела голова, и прохладный воздух не остужал ее.
- Вечер затянулся? – противно протянул Никита.
- До рассвета еще далеко.
- Ну а что ж ты так? Еще бы погуляла. Сплошная романтика.
Алиса устало посмотрела на него и, ничего не сказав, прошла мимо – в спальню. Логинов дышал ароматом ее духов и еще несколько секунд смотрел в угол, где сиротливо валялись туфли. Много он видел женщин, способных вот так вот прийти домой с обувью в руках? Пожалуй, что нет. Только одну. Она одна такая. Это знал он, и это знал Макаров.
Ник ухмыльнулся и пошел за ней. Снова остановился на пороге, скрестил на груди руки. И проговорил, едва сдерживая ревность:
- Ты с ним была?
- А что? – зло спросила Алиса.
- Да просто интересно, - широко улыбнулся Ник. – То, что сейчас – оно сильно отличается от того, что тогда?
- Отличается!
- Надеюсь, ты не разочарована?
Она чувствовала себя загнанной в клетку. Впрочем, вошла в эту клетку сама и оставалась в ней добровольно. В любой другой день она бы смогла избежать ссоры, но сегодня все выходило из-под контроля. И, не сдерживаясь, Алиса с вызовом ответила:
- Ничуть!
Этой вспышки он от нее не ожидал, смешавшись под ее взглядом и чувствуя, как от него же и загорается. Стремительно пересек комнату и оказался с ней лицом к лицу. Долго всматривался в ее черные широкие зрачки в обрамлении карих радужек. И снова поражался тому, что на него, даже теперь, спустя столько лет, они никогда не станут глядеть так же, как на Макарова. От этой мысли стало больно, но Ник отмахнулся от этой боли – был слишком зол.
- Рад за вас обоих, - рыкнул он ей в лицо. – Такое воссоединение!
- Рад? – хохотнула Алиса.
- А ты думаешь, я не знаю, что все эти годы на моем месте ты представляла себе его? Что каждый день ты задаешь себе вопрос, что было бы, если бы это он, а не я просыпался в твоей постели? Он, а не я воспитывал твою дочь? Знаю! Знаю, Алиса! И еще знаю, почему ты до сих пор таскаешь на шее его чертово кольцо. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда оно взялось! А сегодня свершилось! Вы обрели друг друга! Только видишь ли, дорогая моя, что-то он не сильно по тебе убивался, когда ты умерла. Свалил за границу, только его и видели! Будто бы не было ничего!
Она молча слушала, только губы ее кривились. А когда он замолчал, сказала: