Служебный брак (СИ) - Романова Наталия. Страница 12

— Тот, Самый, — согласился мужчина. Он был Самым, а Аарон привык смотреть в глаза любой правде и трудностям.

— Смотри мне, тот самый, — на этих словах в помещении яркой, слепящей вспышкой разлился электрический свет. Лампочка Ильича болталась совсем немного выше уровня глаз Аарона. На длинном, почерневшем от времени, витом проводе, она несколько раз зловеще мигнула и засияла, как светоч в жизни трудового народа.

Впереди по курсу просматривался длинный, заставленный с двух сторон винтажной мебелью коридор, заканчивающийся криво посаженной зелёной дверью… в Нарнию? В подземелье гномов? Никакого реалистичного объяснения голову Аарона не посетило, настолько вид был сюрреалистичным. Вероятно, дизайнер слыл большим поклонником абстракционизма и работал над проектом дизайна под действием абсента, или строители были под абсентом и другими препаратами, запрещёнными к употреблению в стране.

— Ты, что ль, Лильке семь лимонов даёшь, чтоб она замуж за тебя пошла? — перед Аароном Эрнестовичем возникла дама…

По голосу это была дама. Во всяком случае, в то, что бойледи, внешне напоминающая гренадёра в парике из светлых синтетических волос, попросила политического убежища в одной из самых нетолерантных для сексуальных меньшинств стран, не верилось.

— Я сделал Лилии Михайловне предложение из самой искренней любви, — тут же озвучил рабочую версию Аарон Эрнестович.

«Из любви к трём процентам акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»», — он добавлять не стал: слишком интимные подробности. А Аарон не был любителем посвящать посторонних в детали своей личной жизни.

— То-то я гляжу, явилась вчера ни жива ни мертва. Домогался, изувер? — дама — гренадёр в необъятном халате с принтом из ярких васильков, дабы подчеркнуть богатый внутренний мир, смотрела на Аарона почти сверху вниз, уперев кулаки в бока.

— Что вы, как можно?! — возмутился бизнесмен.

Да, он имел честные намерения вступить в брак по самой искренней любви, но домогаться, вступать в интимные отношения с сотрудницей его же транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing» — недопустимо!

Харассмент! Харассмент! Харассмент!

На подобное Аарон Эрнестович Абалденный — как человек чести и высоких моральных принципов — пойти не мог, даже ради завещания Аарона-старшего.

Чтоб тому встретиться на том свете с Пенелопой Анжелой Муракко и до скончания веков наслаждаться её искренней любовью!

— А чего так? — допрос с пристрастием продолжился. — Уж ежели вздумалось жениться на секретарше, так надо домогаться! Прижать, схватить, принудить как следует! А не ландышами в нос тыкать! Ландыши он принёс, прынц!

— Решительно не понимаю, для чего хватать и принуждать, — опешивший Аарон смотрел на собеседницу, краем сознания отмечая, что у него дёргается правый глаз.

На вид бойледи было около семидесяти лет, она была почти одного роста с Аароном, а тот не был низкорослым — почти метр девяносто, без двух сантиметров. Дама-гренадёр же была ниже всего сантиметров на пять, а вот в весовой категории точно превышала Аарона раза в два, и это по предварительным подсчётам.

— Я почём знаю, зачем вы, боссы, секретарш принуждаете к сексу, мне больше интересно, почему эти дурочки выделываются. Будто кажний день на них миллионер вон, с ландышем, — толстый палец с ободранным алым лаком на ногте ткнул в скромный букет в руках Аарона, — в штанах с неба падает. Хватать такого надо, сразу! А что насильник или поблядун, так и неважно. Ты квартплату видел? Это же обдираловка! — палец переместился с букета и теперь вкручивался в грудную клетку Аарона. — По нынешним временам тот мужик хорош, что коммуналку оплачивает, да на кусок хлеба денег даёт! А что принудит маленько, снасильничает, а то и плёткой вдоль загривка пройдётся, как в том кино, как его, забыла… Пятьдесят оттенков серого! — монстроподобная бойледи подпрыгнула, отчего пол под ногами Аарона угрожающе покачнулся. — Так и ладно, оно может и приятно! В книжках почём зря писать не станут. Литература! — толстый, кривой палец, наконец, отлип от рёбер Аарона Эрнестовича и тут же возник перед его лицом. — Книжки врать не станут!

— Я могу пройти к Лилии Михайловне Котёночкиной? — выдавил из себя глава и владелец «TNK AA Group Capital Investing». Отчего-то он всерьёз начал опасаться, что бойледи — гренадёр принудит его, тридцатичетырёхлетнего, состоявшегося и состоятельного мужчину совершить насильственные действия в отношении неё — простой пенсионерки.

— Иди, кто же тебе не даёт, — монумент посторонился, и Аарону удалось ужом проскользнуть мимо. — В конце коридора живёт она, сироти-и-и-и-ну-ушка. Налево дверь, прямо перед тобой зелёная дверь будет, в туалет, а слева её светёлка, сироти-и-и-и-и-нушки-и-и моей. И строже там! Измаила Иннокентьевича не задень, смотри, ему-то без разницы, босс ты или нет.

Не успела женщина-монумент договорить, как модельный ботинок Аарона коснулся чего — то мягкого, тёплого и живого.

Нечто мягкое, тёплое и живое подскочило почти до потолка, задев вторую по счёту свисающую на длинном грязном витом проводе лампочку Ильича. Всего в коридоре болталось четыре лампочки на таких же проводах под высоким, тёмным потолком, с которого креативно сыпался мел. Светочи Ильича включила гренадёрша, по очереди щёлкая выключателями, коих на пятачке стены было бесчисленное множество. По всей видимости, это можно было расценивать как жест доброй воли и гостеприимства.

По внешнему виду подскочившее существо напоминало кота — обыкновенного, серого кота размером чуть больше привычного. Порванное в нескольких местах ухо напоминало погнутый трезубец, зубцы расплавились и торчали в разные стороны серыми лохмотьями. Один глаз был хищно прикрыт, а на лапе красовался свежий шрам. Кот изогнулся дугой и боком начал нападать на Аарона Эрнестовича, издавая настолько злобное шипение, что даже у бесстрашного Абалденного волосы во всех, даже самых интимных местах, встали дыбом.

— Ф-ф-ф-ш-ш-ш-ф-ф-ф, — произнесло существо, пока не вцепилось в Аарона. Благо, ткань брендового пальто была достаточно плотной и спасла от серьёзных повреждений. И, словно этого мало, серый пират местного значения продемонстрировал намерение вцепиться в лицо Аарона, чего мужчина допустить никак не мог. Пришлось вступить в неравный бой с несчастным животным, отрывая намертво вцепившееся в пальто существо, стряхивая с себя кота. Очевидно, у зверя был противоположный взгляд на исход боя, и он, продолжая истошно орать, драл задними лапами пальто.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, Аарон уже начал подозревать, что серый потрёпанный кот может выйти победителем в этой схватке голиафов, как распахнулась дверь Котёночкиной, по коту наотмашь ударила увесистая книга, и, скатившись вниз, животина рванула по коридору с пугающими всё живое воплями.

Буквально через секунду тонкая рука Котёночкиной затянула к себе в комнату Аарона Эрнестовича.

— Простите, Аарон Эрнестович, Измаил Иннокентьевич агрессивный, я предупреждала, — Котёночкина понуро опустила голову, виновато вздохнув.

Аарон Эрнестович Абалденный огляделся. Маленькое жилище Котёночкиной напоминало антикварный склад вещей, не представляющих исторической и финансовой ценности. Хотя любой музей быта двадцатого века мог бы заинтересоваться подобными экспонатами. Была мебель семидесятых — восьмидесятых годов — Аарон подобную видел на выставке в Париже, посвящённой СССР, — были и вовсе раритетные буфет и секретер конца девятнадцатого века, а потрёпанные книги устроились на вполне современных полках, коих было такое множество, что цвет стен в розовый, девичий цветочек было сразу не разглядеть. В центре комнаты красовался рояль, он же и занимал почти всю жилую площадь комнатушки.

— Здравствуйте, Лилия Котёночкина, — Аарон мгновенно вспомнил о цели своего визита и протянул девушке почти не помятый букет ландышей.

— Спасибо, — Котёночкина сделала два шага вперёд, забрала растения, перевязанные красной ленточкой, и вернулась на исходную позицию. Щёки у Лили безбожно алели, она перетаптывалась с ноги на ногу и явно не знала, куда деть руки. В целом Зайка выглядела до крайней степени несчастной и потерянной, несмотря на то, что лапы у неё были на месте, и дождей синоптики не обещали. В целом она выглядела довольно мило, даже привлекательно.