Нежный призрак и другие истории (ЛП) - Уилкинс-Фримен Мэри Э.. Страница 57
- Лучше бы я никогда его не надевал, - сказал он.
- Я думаю так же.
Внезапно ван Брант поднялся. Он был человеком менее тонкой нервной организации, чем его друг; его губы сжались, руки - тоже, словно он собирался вступить с кем-то в схватку.
- Я думаю, старина, - сказал он, - с нас достаточно. Пора положить этому конец. Ты уже поужинал?
- Ты полагаешь... - начал Эвартс.
- Нужно поужинать, хочешь ты этого, или нет.
Ван Брант позвонил, вошел слуга. На его лице появилось удивленное выражение, когда он взглянул на своего хозяина и Эвартса, но он промолчал.
- Скажите Ханне, если после ужина остался суп, пусть она его немедленно разогреет и подаст как можно скорее. Мистер Эвартс еще не ужинал. Поторопите ее.
- Да, сэр, - ответил слуга.
- И еще, Томас.
- Да, сэр.
- Откройте бутылку старого портвейна.
- Да, сэр.
После того, как слуга ушел, Эвартс и ван Брант сидели в угрюмом молчании. Оба были бледны, у обоих на лицах было написано страдание и отвращение, словно от контакта с какой-то мерзкой вещью, но ван Брант молчал. И даже снова попробовал курить.
Вскоре было объявлено об ужине, он вскочил на ноги и положил руку на плечо Эвартса.
- Ну-ну, старина, - сказал он. - Когда в желудке окажется хороший ростбиф и добрый портвейн, они изгонят туман из разума.
- Туман у тебя в голове, а хороший ростбиф - в твоем желудке, - с горечью ответил Эвартс, но встал.
- Но внутри меня нет доброго старого портвейна, - ответил ван Брант, пытаясь шутить, когда они вошли в столовую. Он заметил, как удивленно взглянула на их лица симпатичная горничная.
- Можете идти, Кэти, - сказал ван Брант. - Мы с мистером Эвартсом обслужим себя сами.
Когда девушка вышла, Эвартс поставил локти на стол и отчаянным жестом наклонил голову вперед.
- Я не могу есть, - почти простонал он.
- Можешь и должен! - ответил ван Брант, наливая ему горячий суп. Эвартс ел механически, иногда прикладываясь к портвейну. Для большего удобства, они сели за столом рядом.
Когда Эвартс закончил ужин, хозяин приказал принести вина. Эвартс с ужасом смотрел на зеленый браслет на своем запястье.
- Ну и? - с горечью спросил он.
Ван Брант попытался рассмеяться.
- Сними эту чертову штуку и выкинь ее из головы, - сказал он.
- Ты сам хочешь надеть ее, - почти с яростью, ответил Эвартс.
Ван Брант рассмеялся.
- Нет, не хочу. Я могу терпеть, - сказал он. - Но пусть меня повесят, если я верю, что в аду меня ожидают большие мучения. Эта дьявольская штука, - как это ни невероятно, - меня трансформирует.
- Что это значит? - спросил Эвартс.
- Пока не разобрался. Но если так будет продолжаться, я попробую подыскать нам какое-нибудь лекарство.
- Нет, - вздрогнул Эвартс.
- Это не будет наркотиком.
Пока ван Брант говорил, его глаза были устремлены на место перед камином, и Эвартс знал, что он видит то, что прежде видел он сам - ужасную распростертую фигуру в расписной одежде, и ухмыляющегося идола.
- Ты видишь?.. - спросил он.
- Да, будь я проклят!
- Ты чувствуешь себя, словно...
- Да.
- ...словно здесь есть что-то между нами?
- Да. Но не будем об этом. Если это будет продолжаться, я что-нибудь придумаю.
Эвартс быстрым жестом схватил кухонный нож, лежавший рядом с ним.
- Я сейчас что-то сделаю! - воскликнул он и сделал выпад.
Лицо ван Бранта побелело. Почти одновременно он схватил другой нож и проделал то же самое. Затем двое мужчин глубоко вздохнули и взглянули друг на друга.
- Оно пропало, - сказал Эвартс и чуть не зарыдал.
Ван Брант был бледен по-прежнему, но он уже пришел в себя.
- Что это было? - спросил Эвартс. - О! Что это было? Приступ сумасшествия?
- Сумасшествия? Нет.
- Есть причина, по которой я спрашиваю. Это касается дорогого мне человека. Я ничего не говорил тебе об Агнес Лидс; но иногда мне кажется, что она... Я думал, что я... когда мое состояние было лучше... О Господи! Ван Брант, я ведь не сумасшедший, правда? Ведь если... это делает наш брак невозможным.
- Ты сумасшедший не более моего, - ответил ван Брант. Он пристально смотрел на своего друга. - Какое дело ты сейчас ведешь? - спросил он.
- Дневная девушка; убийство; ты должен был слышать о нем.