Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 138

Почтительно поклонилась статуе, обращённой ко мне. Потом обошла всех, кланяясь каждому. Вернулась на прежнее место, смущённо произнесла:

— О, уважаемые! У меня множество вопросов, но я буду счастлива, если вы ответите хотя бы на один из них! И лучше бы, если б это… — хотела спросить, почему попала в этот мир, но вовремя вспомнила о несчастном друге, крупно вляпавшемся из-за меня.

Желание помочь ему столкнулось во мне с любопытством, а так же с тоской по родному миру. Что выбрать, если можно попросить только об одном ответе? Мне дорог Тай: до того, как попала в этот мир, у меня совсем не было друзей. Да и сам этот мир мне понравился, жаль, что когда-нибудь я уйду: то ли придёт время, то ли прекрасный сон закончится. Ох, какая же я корыстная!

Столб из голубоватых искр взметнулся из центра каменной пластины. Осыпался искорками — на несколько мгновения вокруг нас стало темно, потому искры напомнили мне звездопад. Потом вернулся дневной свет — и из центра пластины вышел ребёнок в небесно-голубой накидке, с бледно-бирюзовыми крыльями. Статуи расступились, пропуская его ко мне. На вид ему около десяти. И вроде бы это девчонка. Почти как человек.

Малышка подошла ко мне, вопросительно заглянула в лицо. Глаза у неё были ярко-голубые, как весеннее небо. А волосы странные, не то русые, не то рыжие, чем-то напоминающие осеннюю листву и отблески огня. Складки одежды шуршали, как трава на берегу реки в ветреный день, да и сама ткань переливалась как гребни волн. Не человек. А в глазах, внутри неё что-то грустное, тяжёлое. Похоже, она тяжело больна. И как будто мы уже знакомы. Мы с ней очень похожи.

Присела, протянула к ней руку, малышка прикоснулась своей ладошкой к моей. Вспыхнуло осознание: передо мной душа этого мира, такая же усталая и измученная, как и я до нашей встречи. Тут мне стало лучше, вот только несчастному миру лучше не стало. О, если бы я могла обнять его и согреть своим теплом!

Раскрыла руки для объятия, ребёнок прижался ко мне. Я провалилась в пропасть… его нежности. И грусти. Мир сбивчиво рассказывал о себе, делился своими воспоминаниями, болью, жаловался. Долго-долго не мог успокоиться, а потом выговорился, и показал мне кое-что, что могло быть для меня полезным. Я в ответ поделилась третьей силой, послушно родившейся в моей душе, брызнувшей наружу. Где-то сбоку промелькнул Благ, разочарованно смотрящий на одну-единственную строчку, записанную на протянутом ему свитке. Что там досталось ему?..

— Тот, кто достоин, сможет найти могущество, а прочим тайны первых изначальных знать не обязательно, — как будто сказал насмешливый голос возле меня.

Взгляд подняла растерянный. На миг мне показалось, что какой-то темноволосый, темноглазый мужчина стоит напротив меня. В одежде и плаще меховом, не похожих на те, что видела у чернокрылых, берегущих традиции своих родных мест. Но стоило вглядеться, как ветер невидимый накрыл его лицо длинными слабо вьющимися волосами, взгляд его от меня укрыл. Как будто тот взгляд был печальным. Закрылось лицо незнакомца — и словно не было его. Да и… я запоздало вспомнила, что сквозь его тело просвечивали развалины домов и песчаные холмы. Привиделось или нет?.. Или… Нет, деревьев три ствола, кажется, от ив, причудливо протягивающих ветки, росшие между мною и руинами домов от краснокрылых, по форме напоминали фигуру. Или недавно этих деревьев здесь не было?.. Тьфу, бред! Примерещится же такое! Благ ведь не может влиять на это место, раз вынужден был попросить меня вырастить еду. И кот, кажется, совсем обычный кот. Да, впрочем, эти руины — жилища давно погибших изначальных хранителей. И я смогла влиять на это место, поскольку я — новая изначальная.

С лица моего скатилось несколько капель пота. Ух, жара! Нет, просто голову напекло. Но… что-то грустное рядом со мной. Кто-то грустный.

Повернулась, вспомнила про ребёнка рядом со мной. На Блага посмотрела, который всё ещё растерянно разглядывал полученный им свиток, не замечая новое существо, появившееся рядом со мной. И ладно. Мешать не будет беседе.

«Так что же, Мир?.. — спросила я у воплощения его души, — Что ты ещё хотел бы мне поведать?..»

Ребёнок встрепенулся, подвинулся ко мне, ручонками оперся о мои колени, тонкими, слабыми руками.

Долго слушала рассказы мира, всплывающие в моём сознании наподобие коротких или долгих кинофильмов. Иногда слышала разговоры людей из показанных мне историй, иногда даже чувствовала запахи. Как-то раз почувствовала на лице брызги волн, капли дождя и тепло солнечного луча, внезапно вышедшего из тёмных облаков. Тогда мир показал мне один из последних разговоров Эррии и Камилла.

Неожиданно сбоку от меня как на экране в кинотеатре появились знакомые мне лица: Гаад и почти все чернокрылые, кроме Белика, стояли напротив Блага и его слуг. Чёрный Старейшина что-то сердито кричал белому, тот недовольно что-то отвечал. Опять они ругаются!

Словно кто-то щёлкнул по кнопке пульта: появились звуки.

— …И убил её! — кричал Гаад.

Лицо у моего любимого бледное, длинные волосы всклокочены, распущены. Одежда смята.

— Повторяю: в последний раз я её видел в Вечной стране, — устало возразил Благ, — Впрочем, тебя бесполезно переубеждать.

— Не верю! Я её уже семнадцать дней нигде найти не могу! Ты убил её, а тело…

Ой, да это ж из-за меня! Но… семнадцать дней?.. Я так долго провела здесь, подглядывая за мгновениями чужих судеб?!

— Да что с ней возиться-то? — Благ проворчал, — Она и сама себя прекрасно может прикончить. Лезет куда ни попадя. К чему ей наша помощь?..

— Ты! — глава чернокрылых сжал кулаки.

Ох, надо остановить их, пока не поздно! А то ещё опять кого-то поубивают. А хранители способны других хранителей умертвить, так, что уже и регенерация усиленная не поможет. Мир, отпусти меня к ним!

Ребёнок исчез, я шагнула вперёд, споткнулась, с воплем упала между двумя Старейшинами прежде, чем они бросились друг на друга. Сначала нависла тяжёлая тишина, потом грянул хохот и со стороны чёрных хранителей, и со стороны белых.

С досадой поднялась, окинула их всех самым мрачным из всех моих взглядов, но никто не заткнулся. По всей видимости, при моём появлении мужчины никогда не будут падать от восхищения. Только от смеха.

Часть 4.3

Угрюмо произнесла:

— Если вы убили Тайаелла, вам всем не поздоровится!

Хохот перешёл в грубый ржач. Увы, я не страшная.

— Что с Тайаеллом?! — сорвалась на крик.

— Может, уже сдох, — осклабился Сэй.

— Мы его здорово потрепали, — объяснил Тепло.

Мир, как он?!

Мне померещилась клетка из Тьмы, лежащий в ней Тайаелл. Лицо, рука у него были в высохшей крови, взгляд безучастно устремлён вверх. Он ждал меня, он держался, надеялся, что я жива, что мы ещё хотя бы раз встретимся, досадовал на себя за ту вспышку.

— Отпустите его! Оставьте в покое! — топнула ногой.

И молчанье в ответ. Чернокрылые недовольно переглянулись, Сэй проворчал:

— То, что ты — женщина нашего Старейшины, ещё не даёт тебе право командовать нами.

Э… чего?.. Мы вроде этот вопрос с Гаадом не обсуждали. По крайней мере, не при всех. Кто ж додумался, что между нами что-то есть, да ещё и всем разболтал?! И вообще, он же сам настаивал, что нам не стоит как-то углублять наши отношения, потому что я однажды вынуждена буду вернуться в мой мир! И вообще, зачем мне нужен этот гад, мерзкий этот злыдень, который то в любви признаётся, то моего друга мучает?!

Мрачно посмотрела на мерзавца. Тот мой взгляд сердитый выдержал. У, как его придушить хочется! Что это за любовь такая, если непременно надо мучать моих друзей?!

— А моих друзей мучить можно? — Гаад мрачно сощурился, заледенел его взгляд, так, что в обычный тёплый день мне стало жутко холодно.

Непроизвольно поёжилась. Плечи свои обняла и растёрла, согревая.

— Тем более, убийство моих друзей я никому не прощу! — добавил Старейшина чернокрылых сквозь зубы, гордо голову поднял. Хотя смотреть ему на меня сверху вниз рост, к счастью, не позволял. Но это не сильно большой повод для радости.