Уход на второй круг (СИ) - Светлая Марина. Страница 24

Что еще есть в ее арсенале?

Фриз. Даже не рассматривается. Это будет приравнено к моментальной и безоговорочной капитуляции. Лучше сразу в омут. Только составить завещание, чтобы тело сожгли, а прах развеяли подальше от Жулян.

И при таком раскладе оставался лишь имбирый водопроводчик. Его регулярные шатания к ней позволяли предположить, что он не откажет и вряд ли потребует непомерную плату. В том, что потребует, Ксения не сомневалась, но, опять же исходя из практики последних недель, вполне могла предположить, в чем именно она будет заключаться. В этих пределах Ксения чувствовала себя совершенно платежеспособной.

С целью подкупа намеченной «второй половины» она полдня провела на кухне, колдуя у духовки, в результате чего, спустя положенное время, посреди стола появился ее любимый торт с черничным суфле. Мужики любят сладкое. Иван любил. Всевозможные, кроме этого. Черт его знает, почему. А она его обожала. И Ивана. Поэтому не делала суфле тысячу лет. Но сейчас решила испечь именно его, как для себя.

Изготовление торта сопровождалось регулярным поглядыванием во двор. Про график Глеба она знала еще меньше, чем он про ее. Но очень надеялась, что ей повезет, он появится к вечеру дома, и она сможет воплотить свой план в жизнь.

Время потянулось бесконечно. Она бродила по квартире в бестолковом ожидании, то и дело подходила к подоконнику, зависая там на долгие минуты. На улице темнело, зажигались окна и фонари, фары машин выхватывали отдельные предметы. Пятница. В пятницу по вечерам принято отдыхать и расслабляться. А если и водопроводчик… расслабляется?

Ксения схватила трубку, перебрала всю записную книжку. Сразу знала, что ничего подходящего не найдет. Из личного — номеров не больше десятка. Остальное — работа, учеба, нотариус. Обреченно вернулась к номеру брата. И напоследок выглянула в окно еще раз.

Ей повезло — во двор въехала скорая и остановилась возле их подъезда. Сосед быстро выскочил из машины, без лишних прощаний, и скрылся под козырьком. Радостно выдохнув и выждав пять минут, Ксения схватила торт и, спустившись на два пролета, уверенно позвонила в дверь квартиры Глеба.

Он еще и запереть не успел — характерного щелчка не было. Просто перед ней выросла его физиономия, медленно вытягивающаяся по мере того, как до его сознания доходила мысль, кто к нему явился.

Она широко улыбнулась и протянула руку для пожатия.

— Басаргина Ксения Викторовна. Пилот международных авиалиний. Пришла с извинениями и тортом собственной выпечки в качестве залога мира, дружбы и жвачки.

Сказать, что он ошалел — сказать мало. Его взгляд метался от торта к ее лицу, и от лица — к ладони. Так и в голове, рваные, проносились мысли. Он пришла. Вот так просто спустилась со своего второго этажа на его первый, будто бы не было этих долгих недель беготни. Его беготни. Предпосылки? Не-а. Лицо — вечно каменное. И сейчас — живое? Такое, как тогда, когда он ненароком оказался за порогом ее квартиры, хоть отдаленно? Нет. Насквозь другое, белое, похожее на маску с яркой, как солнце, улыбкой. Но при этом холодной, не греющей.

Пришла! Сама. С миром. С именем. С извинениями. С тортом. С миром!!!

Глеб отмер. И, щелкнув каблуками так и не снятых ботинок, пожал ее руку и ответил:

— Парамонов Глеб Львович. Врач скорой помощи. Извинения приняты. Проходи чай пить.

Переступив через порог, Ксения скинула туфли и протопала прямиком на кухню. Торт был водружен на стол.

— А кофе есть? — спросила она.

— Найду, — он показался следом — тоже разутый, уже без куртки. Совсем не похожий на «фельдшера». Брюки, темно-вишневый свитер, отброшенные назад темные волосы, вьющиеся кольцами по затылку. — Нож в ящике. Я резать выпечку не люблю.

— Почему?

«Не люди же», — промелькнуло в измученной голове хирурга. Пусть и бывшего. Он подошел к плите, вытащил из подвесного ящика джезву и озадаченно покрутил ее в руках.

— Не знаю. Куски разные получаются, красоту портить жалко… А для кофе, мне кажется, поздновато. Может, все-таки давай чай? С мятой или с лимоном. Молока нет.

— А кофе? — Ксения достала нож, отрезала пару кусков, вынула из шкафа тарелки.

— Да есть у меня кофе, мне не жалко! — рассмеялся Глеб и, набрав воды, поставил на плиту. Следом из другого ящика была извлечена картонная пачка. Парамонов потряс ею — внутри характерно зашуршало. И он довольно улыбнулся. — Еще коньяк есть. Будешь?

— Нет, — она села за стол и посмотрела на Глеба. — Вообще-то… я с просьбой.

— Зря. Кофе без коньяка или без молока — перевод продукта.

Он снова отвернулся к плите и выдохнул. Кто бы сомневался, что она с просьбой! Снежная королева, покорительница заоблачных высей. Внутри резко зачесалось едкое желание выпроводить ее к чертям. Или лучше никогда не связываться со сменой чертовых труб. Перебился бы стояк без воды.

Он самому себе дал передышку, насыпая кофе в джезву. Несколько секунд, после которых обернулся и с улыбкой спросил:

— Что хочешь?

— Приглашаю на праздник.

— Ого!

— Да нет, ничего особенного. Обычный юбилей семейной жизни.

— Чьей семейной жизни?

— Моих родителей.

О-па!

А это уже что-то новенькое.

Парамонов рассмеялся и подошел к столу.

— Вот так сразу будем с мамой и папой знакомиться? — поинтересовался он.

— Нет, — покачала она головой. — Будем составлять мне пару.

На раздумья он отвел себе несколько секунд. Всего несколько, понимая, что другой возможности она уже не представит. Грех не воспользоваться тем, что само в руки плывет. Впрочем, однажды он уже воспользовался. В итоге еле себя из грязи вытащил.

— Форма одежды? — негромко спросил Парамонов.

— Парадная. Как там кофе?

— Черт!

Вода уже шипела. Успел.

— Учти, что я буду называть тебя Ксёнычем и мимимишно целоваться.

— Я постараюсь это вытерпеть.

Обязательно постарается. Лучше так, чем Володя, которого она помнила крайне смутно, и мамины причитания.

— Чего тебе не хватает? — вдруг спросил Парамонов.

— В смысле?

— Не знаю. Ты не производишь впечатление человека, который нуждается в помощи. А теперь торт, приглашение, мир. Значит, тебе чего-то не хватает, чтобы чувствовать себя спокойно, что ли… Мне заткнуться?

— Я не нуждаюсь в помощи, — подтвердила Ксения. — Но именно завтра мне не с кем пойти. Подумала про тебя. Ну… в качестве компенсации за твои хождения. Кстати, брокколи была вкусной.

— На здоровье, — кивнул Парамонов и поставил перед ней чашку с кофе. — Сахар?

— Нет, спасибо.

— Давай свой торт.

Ксения положила кусок на тарелку и протянула Глебу. Второй положила себе.

— Вилку дашь?

— Я за десертными не полезу, ладно? Они где-то запакованы, лень искать, — Парамонов положил перед ней обычные столовые приборы. — Три месяца как въехал, а все лень.

— Ну да, и времени в обрез, — усмехнулась Ксения и принялась жевать.

— Врачи скорой живут максимум до шестидесяти — переутомления и стрессы.

А его собственному отцу было пятьдесят два, когда…

Парамонов мотнул головой и сел за стол напротив гостьи. Торт был подозрительно фиолетовый. Фиолетовой еде он не особенно доверял. Соседке сверху — тоже. Но попробовать был обязан. Достал ложку из своей чашки и зачерпнул яркую массу. Отправил ее в рот. И пропал. Узрел космос. Влюбился!

— Обалдеть, — пробормотал он.

Уставившись на него, Ксения удивленно вскинула брови. Парамонов слопал следующую.

— Я попал в рай! Вкусно!

— В рай пока рановато. Но я рада, что понравилось. Если, конечно, это правда.

— Раз уж завтра мы идем знакомиться с твоими родителями, — рассмеялся Глеб, продолжая уминать суфле, — хотелось бы уточнить. Кроме этого, ты еще что-нибудь готовишь?

— Знакомство с родителями ни к чему не обязывает. Потому вопрос о моих кулинарных способностях — совершенно неуместен, — сообщила она, синхронно с ним поедая торт и запивая его кофе.

— У нормальных людей, вообще-то, очень даже обязывает!