Не гореть! (СИ) - Светлая et Jk. Страница 12

И целует ее.

Он ее целует!

Олины руки взметнулись вверх, будто она собиралась обнять его за шею. И от этого движения пришла в себя. Те же самые ладони уперлись в его плечи, и она, прикладывая усилия, стала его отталкивать, отворачивая голову.

— Ты чего? — спросил Денис, перехватив одну ее ладонь.

— А ты чего? — севшим голосом спросила Оля.

— Захотелось тебя поцеловать.

— Лучше бы тебе не хотелось, — она завозилась под ним, пытаясь выбраться, но с учетом ноги выходило скверно. Не выдержала и сказала лишь вначале дрогнувшим голосом: — Тебе других девок мало, решил всех окучить, включая диспетчерскую?

Басаргин завис на некоторое время, пытаясь осмыслить полученную информацию. Отпустил ее руку и выдал в космос:

— Кажется, ты головой тоже ударилась.

— А как еще это понимать?

— А по-человечески — не?.. Или у тебя все, как из прошлого века? Могу у твоего отца попросить разрешения ухаживать за его дочерью, — улыбнулся Дэн.

Оля на мгновение застыла, слишком живо представив себе Басаргина и Бориса Васильевича за подобным разговором. Отец оценил бы. Интересно, тогда, восемь лет назад, с Дианой — тоже оценил бы? Тогда, восемь лет назад…

Внутри, там, где тарабанило о ребра сердце, резко заклокотало, забулькало что-то черное, злое, ищущее выхода.

— Лучше б ты у Пирогова разрешения попросил, прежде чем его Ингу трахать! — выпалила Оля.

— Чё? — успел выдохнуть Денис до того, как у него отвисла челюсть. — Сама поняла, чего сказала?

— Денис Басаргин и оскорбленная невинность? Или память короткая? Вот у полкана, хоть и возраст, а все с памятью хорошо.

— Оль, ты сейчас серьезно? — спросил он негромко, внимательно глядя ей в глаза.

— Шутки — это по твоей части.

— Шутки?

— Шутки.

— Ну спасибо тебе! — рявкнул Дэн.

— Пожалуйста, — Оля все-таки выкатилась из-под него. Резко села, поморщилась от боли и подхватила с земли кружку с остатками вина, одним махом его прикончив. Потом повернулась к Денису и выдала завершающим актом комедии: — Если бы ты для начала озадачился расспросить меня, уже бы знал, что у меня парень есть. А то придумал… проведать!

— А он запрещает?

— А тебе бы понравилось, если бы твоя… кто-то твоя целовалась с посторонним?

— То есть проблема в поцелуе, а не в проведывании?

— У нормальных людей — да.

— Замётано, — усмехнулся Дэн. — Тогда договоримся на том, что проведывать приезжать буду, пока нормально ходить не станешь. Потому что твоему нормальному кому-то, вероятно, недосуг этим заниматься. Кстати, был бы нормальным, давно бы уже тебе хотя бы листву во дворе собрал. И на будущее: если свечку не держала, не верь всему, что болтают. Дыши воздухом дальше!

С этими словами он вынул из пакета очередной пирожок и завалился обратно на плед. Оля рассматривала его некоторое время, пока сама себя не заставила отвернуться. И устроиться в исходном положении — головой к его голове. Смотреть небо. И пусть все вокруг кружится дальше. На то и пляска летевших листьев. На то и ветер, колышущий кроны. И вино — ровно для того же. Может быть, чтобы развязать ей язык. И сказать все то, что давно уже следовало.

Оля и правда дышала. Медленно и спокойно, почти не моргая. Чувствуя, как рядом дышит Денис. Чувствуя, как воздух касается лица. Облака стали темнее. А ее желание сказать — больше. Но вместо самого главного она устало проговорила после продолжительного молчания:

— Он в другом городе живет, он не может помочь. А тебе, тем более, не обязательно.

— Не на другой же планете, — лениво отозвался Дэн.

— Я ему не говорила.

— Ну расскажи мне о том, какой он добрый и молодец, и если бы знал — то уже был бы тут…

— Не буду. Зачем тебе? Я могу говорить только о себе. Это же я с тобой целоваться отказалась, а не Артём, — Оля улыбнулась небу. — Я пытаюсь сгладить. Типа.

— Я понял, — Басаргин повернул к ней голову. В глазах прыгали смешинки. — Целоваться больше не будем.

— У тебя знакомого риелтора нет?

— Можно сказать, есть. Чего надо?

— Пока ничего. Так, справки навожу. Может быть, после Нового года придется искать другое жилье.

— Выселяют?

— Это бабушкин дом. Мать хочет продать… и… все сложно. Очень. В общем, я буду подбирать что-то.

— Поищем, — сказал Денис. — К родителям — не вариант?

— Совсем. Они, наверное, рады будут, но, когда я уходила от них, они не верили, что что-то получится. Не хочу давать им повод считать, что они были правы.

— А к моим?

— Дэн! — хохотнула Оля и легко коснулась кулачком его плеча.

— Что? — он удивленно вскинул брови. — Они хорошие, тебе понравятся.

— Можно я буду считать, что обстановка достаточно разрядилась?

— Ну так тебе ж виднее, — рассмеялся Денис.

Оля засмеялась следом, прикрывая ладонью глаза. Потом снова глянула на него, и смех вдруг оборвался. Вдруг дошло, что именно ее смущает. Не сходится. С тем, что в ее голове, не сходится то, что она видит. И давно. Не только сейчас. Она снова встала, потянулась к бутылке, плеснула себе еще немного вина — на глоток. И, улыбаясь во все тридцать два, проговорила:

— Холодает. Поехали?

— Поехали, — согласно кивнул Басаргин, пружинисто поднялся на ноги и протянул руку Оле.

Ее пальцы оказались в его ладони как-то совсем не спрашивая у головы. Раз — и все. И можно сколько угодно убеждать себя, что ничего такого, и что с ее ногой по-другому встать не выйдет, но факт оставался фактом. Коснулась руки и поняла: какое там «разрядилось»? Наэлектризовано. Воздух наэлектризован. Небо наэлектризовано. Листья наэлектризованы. Она наэлектризована. И его пальцы, кажется, вот-вот загорятся от прикосновения к ее коже. Или ей мерещится? Это ведь надо еще осмыслить — их поцелуй и ее реакцию. Остаться одной и осмыслить, если получится. Уложить в мозгах и в душе то, что сейчас она пыталась затолкать поглубже. Но поблизости не было миски со шликером, чтобы с ним смешать и забыть, только речной ил.

Оля поднялась, опираясь на Дениса, и не без усмешки проговорила:

— При возможности пни хорошенько Колтового от моего имени, а?

— Пнул уже…

Действительно пнул, вчера на спарринге. Мало тому не показалось, хотя несчастный Генка и не понял, что это вообще такое было.

Собрав плед, корзинку и Надёжкину, Дэн без особенных приключений, если не считать обещанное посещение супермаркета, где она безуспешно пыталась препираться, довез их до Олиного дома. Втащил в прихожую пакеты с продуктами и на пороге обернулся.

— Будет что-то надо — звони, поняла? — сказал Басаргин.

— Поняла, — кивнула Оля, не зная, чем объяснить самой себе эту ужасную горечь от того, что сейчас, еще через мгновение он уйдет, и она останется здесь один на один со своим коричневым поясом. Она прижалась лбом к косяку и проговорила: — Спасибо тебе, что приехал… и за вино, и что съездили погулять… Я не ожидала и… извини, что я так…

— Нормально всё. Типа помощь зала. Ногу береги, Артему привет, — велел Денис на прощанье и вышел.

И Оля осталась в одиночестве — в своем саду и в своем доме. Маркиз куда-то запропастился. А она сама, устало прикрыв глаза, уселась на крыльцо, пряча пылающее лицо в ладонях.

«Артему привет!» — передразнила она то ли Дениса, то ли саму себя. Не было никакого Артема.

Вернее, был. В позапрошлом году. Она училась на третьем курсе и приехала сдавать летнюю сессию. Он оканчивал пятый. Познакомились на дне рождения Олиной одногруппницы в общежитии. Все, что между ними случилось, — это несколько сеансов так называемой любви в течение следующей пары недель, а по их истечении, не питая никаких иллюзий относительно собственных эмоций, Оля пообещала, что они будут созваниваться и, когда она снова приедет, то обязательно увидятся. Артем же угрожал тем, что тоже при случае непременно найдет ее в Киеве.

Тем и закончилось. Да и секс ее не очень-то впечатлил — то ли как явление в целом, то ли конкретно с этим партнером. Проверять она не стала.