Ветер моих фантазий. Книга 2 (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 53

Иногда я хотела написать книгу — и это место особенно будило во мне такие мысли — о столкновении природы и человеческой цивилизации, о столкновении искусственного и естественного, о войне между умом и душою. Книгу, в которой будет кричать моя душа. Душа, которая видит мусор в лесу и видит, как мир этого леса гибнет. Душа, которая хочет сопротивляться гибели до последнего. Это будет книга о столкновении людей и природы. О людях, которые мирно жить с природой не хотели. Не смогли. Я заранее знаю, что у тех героев все плохо закончилось. Они отравили, что могли, остались на голой планете, среди искусственных строений. Да, может, они и всю планету свою погубили. Ведь есть же теория, что в Солнечной системе когда-то была десятая планета, а теперь она летает обломками. Есть мнение, что Марс и Венера чуть больше по условиях пригодны для людей. Но, может, уже была планета, которая была более пригодной? Просто ее больше нету. Ее не стало. И что, если люди однажды ей в этом помогли?

— Думаешь? — тихо спросили со спины.

Медленно обернулась. Я хотела увидеть его. Но уже по голосу и чистой русской речи поняла, что там стоит другой человек.

— О чем? — Виталий улыбнулся, но как-то грустно.

Он сегодня вообще был каким-то другим. Рабочие брюки, рубашка длинная. Волосы, зачесанные со лба и закрепленные искусственным составом. Но, может, меня больше зацепил его взгляд, на удивление спокойный для всего?..

— Так, — вздохнула, — Много всего навалилось.

Слишком много. Кажется, я сама начала ссутулиться.

— Если хочешь, расскажи.

— Тебе так хочется узнать, о чем я думаю?

— Это отвлечет меня от собственных мыслей, — новая горькая усмешка. Сказал и добавил торопливо: — Прости, я эгоист.

— Ты — мой друг, — сказала и улыбнулась.

— Спасибо, — улыбка и взгляд его холодных глаз потеплели.

— За что? — растерялась от его непривычной реакции.

— Что наполняешь мое существование жизнью.

— Звучит как признание в любви, — ляпнула и тут же смутилась.

Взгляд потупила. Он не прикоснулся ко мне. Стоял так же в трех шагах. Но ответил серьезно:

— Так и есть. Хотя это не та любовь, которая будит желание слиться с твоим телом. Но от нее тоже отзывается что-то внутри.

Слог был высокопарным. И вообще, говорил он сегодня как-то иначе.

Все-таки посмотрела на него с любопытством. Он стоял, глядя на тонкую реку, последнюю преграду между лесом и домами. Русло, что словно вены жизни проходит между человеческим выбором. Ладонь лежала у него на сердце.

— Странно, я все еще живой… — сказал он тихо, как будто разговаривал сам с собой.

Но я напряглась от смысла его слов.

— А что… не должен был? — ступила к нему, спросила, замирая от ужаса, — Что… ты чем-то болен?

— Сердце болит, — он с горькой улыбкой повернулся ко мне.

Мне вспомнился его странный приступ на детской площадке. Когда он рассказывал про кошмар, где какой-то мужчина вырезал свое сердце, чтобы отдать ему. Он тогда выглядел ужасно. Я испугалась, что смертельно болен или что у него больное сердце. Но… а если так и есть?.. И сначала Ки Ра поигрался со мной и выбросил, а теперь и Виталий меня покинет? Умрет?.. Нет! Ни за что!

Шагнула к нему еще ближе, подхватила и сжала его руки, мешая вырваться — он растерянно смотрел на меня — и твердо спросила:

— Что с тобой случилось, Лий? Ты чем-то болен?

Глава 12.5

— Разве что любовью, — кривая усмешка. А глаза серьезные и отчаянно холодные.

— Ты так с нею не поговорил?

— Нет, — качнул головой, — Но одна наша встреча уже делает меня счастливой, — взгляд поверх наших соединенных рук, на гладь воды, — Знаешь, она похожа на первую мою женщину, — вдруг улыбнулся, — Такая же рыжая. Такая же упрямая. Я смотрел на нее, замирая от ужаса порою, так она напоминала мне ее!

Солнце спустилось тем временем еще ниже. И огненные полосы — отражения света дневного светила — дрожащими полосками державшиеся на ряби воды, еще сдвинулись и…

Слева был лес. Посередине река. Разлив канала. Справа — дома. Отражения домов и линии солнечного света над водою… словно золотистые спирали свились поверх воды, словно нити ДНК проходили сквозь толщу воды и стены домов. Словно дикая природа незаметно пронизывала искусственные нагромождения и отзывалась на поверхности капель живой природы.

— На ДНК те линии похожи! — не удержавшись, одну руку оторвала от его и указала на отражение водной поверхности.

— Словно дикая природа сегодня говорит со мною, — Виталий вдруг улыбнулся.

Но другою была его улыбка. Счастливой.

— Словно ее душа проходит сквозь всю технику и искусственные нагромождения.

— У природы есть душа? — растерянно повернулась к нему.

— Может быть, — улыбнулся он, — Когда-то давно говорили, что у природы тоже есть душа, свой разум и какие-то свои чувства. Что она пытается с нами говорить. Только мы редко способны это увидеть. Как в этот странный день, когда солнце и вода как будто открывают нутро и содержимое этих слепков домов и города.

— Как будто у природы есть душа… — растерянно повторила за ним, смотря на сияющие нити ДНК, протянувшиеся над поверхностью воды.

Среди темной воды, мутной, грязной, городской — даже залив поблизости не спасал, так же сколько-то уже людьми отравленный — среди холодных четких линий домов золотистые спирали выделялись особенно. Они в какое-то время остались единственными сгустками света — солнце отсюда уже не было видно из-за других новостроек, закрывавших лес правее.

— По крайней мере, было бы веселее, если бы в мире было что-то кроме холодного человеческого разума, — улыбнулся Виталий, — Если бы у природы был свой собственный голос и своя собственная память. Странно, почему я раньше этого не понял?.. Столько времени прошло!

— Говоришь, будто старик! — фыркнула.

— А, может, так и есть? — друг странно улыбнулся.

— Ну тебя! Рановато записался в старики.

Он улыбнулся как-то странно — весельем заблестели даже холодные глаза — и вдруг крепко обнял меня.

— Эй! — возмутилась я.

Но он меня не отпустил.

— Ну, ты чего? — спросила я смущенно.

— Здорово, когда рядом есть живой человек. Теплый. С эмоциями. Который ругается на меня и глупости говорит.

— Глупости? — возмущенно дернулась.

— Я не о том, — он вдруг погладил меня по волосам, — Просто хотел сказать тебе спасибо, что ты есть.

Я молчала, уткнувшись лицом ему в плечо. Сердце парня как-то странно билось. Но было приятно ощущать рядом теплое тело. Да и становилось еще прохладней. Становилось холодно. Наступала осень. Вот ведь, уже падал первый снег. Хотя вдруг резко потеплело. Ох уж эта переменчивая питерская погода! Но… сегодня у меня появилось ощущение, что хотя бы один друг со мной. Молча. Без слов. Без слов даже легче.

Мы надолго замерли на берегу. Когда он все же выпустил меня из объятий, светящиеся спирали уже превратились в широкие полоски золотистого света, дрожащие. Несколько мгновений — и их не стало. Потемнело небо, лишившееся присутствия дневного светила. Осталась скучной темная поверхность грязной воды. Но как будто чудо только что нам явилось. Как будто чудо все-таки было. В мире, где могли случаться чудеса, было как-то веселее жить.

Дул прохладный ветер. Ветер усилился. Я невольно задрожала, оторванная от тепла его тела.

Парень вдруг подхватил меня за руку, осторожно сжимая пальцы.

— А что у тебя случилось, Саш? Расскажи!

— Это… — смущенно потупилась, — Это мой бред…

— Какая-то часть этой жизни — бредовая, — он усмехнулся, — Будет нелепо отрицать, что хаос и темнота — тоже часть нашей жизни. Хотя от них больно. Когда вдруг случается что-то — и все планы рушатся.

— Это верно, — вздохнула.

— Я никогда не видел тебя такой грустной, — добавил друг чуть погодя, не выпуская моей ладони, — Обычно ты просто задумчивая.

— Ты так внимательно на меня смотришь? — криво усмехнулась.